Великий Черчилль - Тененбаум Борис - Страница 32

Но вот цитата [январь 1939] из дневника Чиано, зятя Муссолини, a заодно и его министра иностранных дел:

«Эти люди, – сказал Муссолини [о Чемберлене], – сделаны из другого материала, чем Фрэнсис Дрейк и другие великолепные искатели приключений, создавшие империю. В конечном счете это – утомленные потомки многих поколений богачей».

А Гитлер – в своем кругу и не для печати – говорил, что «если к нему еще раз заявится этот старичок с зонтиком, он спустит его с лестницы».

Престижу Великобритании «чехословацким кризисом» 1938 года был нанесен серьезнейший урон, и Чемберлен стремился поправить ситуацию, и как можно скорее.

Если в середине марта 1939 года немецкие танки вошли в беззащитную Прагу, то уже через две недели, в конце марта, Великобритания и Франция дали гарантии Польше, обещали их Румынии, Греции и Турции и объявили, что в случае необходимости они будут готовы воевать с Германией, но не допустят ее дальнейшей экспансии.

Шаг этот был сделан второпях и cовершенно необдуманнo.

Вот цитата из мемуаров Черчилля:

«Англия, ведя за собой Францию, предлагает гарантировать целостность Польши – той самой Польши, которая всего полгода назад с жадностью гиены приняла участие в ограблении и уничтожении чехословацкого государства.

Имело смысл вступить в бой за Чехословакию в 1938 году, когда Германия едва могла выставить полдюжины обученных дивизий на Западном фронте, когда французы, располагая 60–70 дивизиями, несомненно, могли бы прорваться за Рейн или в Рур.

Однако все это было сочтено неразумным, неосторожным, недостойным современных взглядов и нравственности. И тем не менее теперь две западные демократии наконец заявили о готовности поставить свою жизнь на карту из-за территориальной целостности Польши.

В истории, которая, как говорят, в основном представляет собой список преступлений, безумств и несчастий человечества, после самых тщательных поисков мы вряд ли найдем что-либо подобное такому внезапному и полному отказу от проводившейся пять или шесть лет политики благодушного умиротворения и ее превращению почти мгновенно в готовность пойти на явно неизбежную войну в гораздо худших условиях и в самых больших масштабах».

В Германии в неожиданную твердость англичан просто не поверили.

Геринг, который любил выражаться на народный манер, говорил:

«Англия – собака, которая лает, но не кусает».

Почему поворот в политике Англии совершился так внезапно и совершился именно в апреле 1939 года?

В прекрасно написанной книге «Армагеддон» английский историк Клайв Понтинг предлагает следующее объяснение: в 1938 году английские военные представили правительству доклад, в котором утверждалось, что никакой эффективной помощи Чехословакии оказать будет нельзя, и она неизбежно падет под германской атакой, а следствием выполнения гарантий Чехословакии была бы большая европейская война.

Приготовления к ней начались еще в 1934 году. Казначейство предупреждало правительство о нехватке фондов – если в 1936 году Англия имела лишь небольшой дефицит, то в 1937 г. он достиг цифры в 55 миллионов фунтов стерлингов и 250 миллионов – в 1939 г. Запасы золота и свободно конвертируемой валюты – в первую очередь долларов – снизились к середине 1939 г. до 60 % от уровня 1938 г.

Предполагалось, что война потребует около трех лет, что экономически Великобритания способна продержаться без помощи извне тоже около трех лет и что пик военной готовности Англии будет достигнут в апреле 1939 г. – отсюда и решение о «польской гарантии», сделанное в самом конце марта.

Недостатком этой стройной теории – с моей точки зрения – является именно ее стройность.

Трудно себе представить, что английские штабы сумели с точностью до месяца предсказать время начала конфликта. Почему, собственно, Казначейство решило, что война продлится именно три года, а не, скажем, четыре?

Pасчеты надо было менять по мере корректировки планов. Еще в 1938 году предполагалось, что английская армия на континенте Европы не превысит 4 дивизий. Но французы потребовали, чтобы «Англия не возлагала всю тяжесть наземной войны на французскую армию», угрожая в противном случае заключить с Германией сепаратное соглашение, и планы пришлось менять на ходу.

Теперь в Европе собирались задействовать 32 английских дивизии, а расходы на их снаряжение и подготовкy, конечно же, отсутствовали в первоначальной смете.

Приоритет в вооружениях – по необходимости – надо было отдавать авиации.

Но в 1938 году выяснилось, что Германия закладывает два новых мощных линкора. Английской флот имел в строю 12 линкоров, но только два из них были построены в 1927 году, остальные – в 1916–1918 гг. У них не было бы никакого шанса в бою с современным кораблем такого же типа.

Поэтому на английских верфях заложили сразу целую эскадру – 5 новых линкоров типа «Принс оф Уэллс».

Мало того, что они стоили очень дорого, но их нельзя было и изготовить в короткий срок, первый корабль этой серии должен был вступить в строй не раньше 1940 года.

Гитлер, в свою очередь, ошибался в своих расчетах и предположениях.

Конечно, оппозиция в Германии была придушена, и фюрер правил вполне самовластно, игнорируя иной раз и собственный Генштаб, но законы экономики действовали и в Германии тоже.

Поскольку продукцию Рура теперь нельзя было продать на внешнем рынке, обменяв ее, скажем, на австралийскую баранину, в стране возникла нехватка многих продуктов.

Запасы золота Германии в 1938 г. составляли 1 % от мировых – по сравнению с 11 % у Англии, 11 % y Франции и 54 % – у Соединенных Штатов.

Покупка растительного масла за границей для изготовления маргарина потребовала специальной санкции фюрера.

Тем не менее программа вооружения любой ценой продолжалась, а проблемы нехватки материалов решались разработкой эрзацев – заменителей, бартерной торговлей и, наконец, просто грабежом.

В Австрии было захвачено 200 миллионов в золоте и в валюте. Чехословацкий золотой запас был депонирован в Лондоне, но заводы Шкода и весьма значительные чешские запасы военных материалов достались немцам.

Немецкая угроза Польше имела ту же подоплеку. Предметом спора был не Данциг, а ресурсы, которые Германия рассчитывала захватить.

И в Англии это понимали: «польские гарантии» гарантировали «независимость Польши», но не ее территориальную целостность.

Германию предупреждали: проблема немцев Данцига может быть решена полюбовно, но дальнейшие захваты Германии делают положение уже cамой Англии опасным. И, чтобы предотвратить это, она будет, если понадобится, воевать.

Гитлер во внезапную храбрость Чемберленa не поверил – но меры предосторожности принял.

23 августа 1939 года было объявлено о подписании советско-германского договора о ненападении. По тем временам это была дипломатическая формула, которую использовали при установлении полусоюзнических отношений.

Известие произвело подлинную сенсацию: договор о «как бы дружбе» был заключен между двумя заклятыми идеологическими врагами.

Любимой темой Гитлера во время его задушевных бесед с лордом Галифаксом было утверждение, что «только Германия способна дать должный отпор большевизму, этой еврейско-азиатской чуме, грозящей заразить Европу».

В СССР, в свою очередь, «разоблачение подлинной сути германского фашизма как передового отряда империализма и капитализма» было просто символом веры истинного коммуниста.

Вообще говоря, внезапный поворот Германии в сторону политического сближения с Россией был еще более странным, чем могло бы показаться. Дело было в отношении к понятию «империя»…

В Великобритании – такой, какой она была на стыке XIX и XX веков – империя была чем-то понятным и естественным.

Юный лейтенант-гусар Уинстон Черчилль, сразившись с пуштунскими племенами на северной границе Британской Индии, присоединился к военной экcпедиции, направлявшейся в Судан, и уже после суданских приключений стал национальным героем, сбежав из плена во время англо-бурской войны в Южной Африке.