Великие Цезари - Петряков Александр Михайлович - Страница 30

• Предыдущая
• 30/142
• Следующая

Когда и у осажденных галлов закончились припасы, они, по приказу Верцингеторига, решили покинуть город под покровом ночи. Но женщины… ох уж эти женщины! Они подняли вой, что их хотят оставить вместе с детьми на ужасные насилия врагам, и не хотели отпускать защитников из города. Но распоряжения молодого вождя надо было исполнять. Глаза и уши дороже бабьих истерик. Тогда проклятые бабы дали знать врагам, римлянам, что их мужья затеяли бежать. Вот такое случилось, прямо скажем, предательство со стороны слабого пола.

Римлянам удалось-таки усыпить бдительность галлов, и во время проливного дождя легионеры ворвались в город. И началась резня. При этом, как свидетельствует полководец, «солдаты не дали пощады ни дряхлым старикам, ни женщинам, ни малым детям».

Из четырех тысяч осажденных восемьсот все же уцелели и благополучно прорвались к своим. Верцингеториг на другой день собрал собрание и сказал: ну вот видите? А что я вам говорил? Цезарь возьмет любую крепость, и Аварик не мог быть исключением. У римлян есть хитроумные машины, против которых мы бессильны. Мы должны воевать другим способом. Вот если бы мы сожгли Аварик, тогда враг был бы уже повержен, он не смог бы от голода даже доползти до своей Италии. Но не надо отчаиваться, утешал он воинов, наше дело правое, и, значит, победа обязательно будет за нами. При этом надо помнить, что на войне бывают ошибки и нельзя ждать каждодневных успехов. Наше спасение состоит в единстве, уверял он, и только в единстве. Если нам удастся объединить все галльские племена в один союз, то победить нас никому не удастся. И не города надо строить и защищать, как это мы делали раньше, а надо учиться у римлян строить военные лагеря. Вы посмотрите, как много они трудятся, прежде чем поселятся в своей временной крепости, откуда они могут стремительно наступать, а при нужде успешно обороняться. Ну и так далее. Присутствовавшие на собрании единогласно и с шумом одобрения встретили слова своего лидера.

Цезарь в своих «Записках» констатировал, что «в то время, как неудачи полководцев обыкновенно умаляют их авторитет, влияние Верцингеторига, наоборот, от понесенного поражения только стало со дня на день увеличиваться».

И это действительно так. К нему стали примыкать не только постоянно воюющие с римлянами племена, но и те, что считались «замиренными». Верцингеториг и тут продолжал копировать стратегию своего врага. У него были золотоносные рудники, и он покупал себе сторонников не только среди колеблющихся князьков, но и у коллаборационистов.

Для Цезаря стало просто шоком, что эдуи, представляете, эдуи, его верные и обласканные вассалы, тоже оказались предателями! Он потребовал от них десять тысяч пехоты и всю конницу для борьбы с Верцингеторигом, а они повели этих солдат его врагу! И они пришли бы к восставшим, не прояви Цезарь быстроту, когда узнал, что эдуйская пехота идет не туда, куда надо. Он, слава богу, сумел перехватить колонну, однако пора было делать выводы. Правда, с эдуями он сам был отчасти виноват: не на того поставил. На место правителя эдуев было два претендента, и надо быть ставить того, кто будет более зависимым от римлян, а он выбрал того, у кого и без Цезаря были все права на трон. Он-то и начал втравливать свой народ в новую кампанию против благодетеля.

Цезарю, однако, пришлось сделать хорошую мину при плохой игре. Когда послы эдуйской верхушки пришли оправдываться, он сказал им «со всей ласковостью, на какую был способен: из-за глупости и легкомыслия черни он не намерен принимать какие-либо крутые меры против всей общины и лишать эдуев своего обычного благоволения». Еще бы он рискнул принимать суровые меры против эдуев, почти единственных союзников, когда практически все галльские племена (за исключением ремов и лингонов) стекались к Верцингеторигу.

После сдачи Аварика галлы сломали мосты на реке Элавер, чтобы противник не смог переправиться на другой берег и подойти к столице арвернов Герговии, куда римляне все же двинулись другим берегом, надеясь найти переправу или брод. Оба войска двигались по разным берегам на виду друг у друга, поэтому Цезарю пришлось пойти на хитрость, чтобы переправить свои войска: он спрятал пару легионов ночью в лесу и рассредоточил своих солдат так, чтобы галлам с другого берега казалось, что римляне в полном численном комплекте. Утром обе армии двинулись дальше, а оставшиеся легионы занялись постройкой моста на старых сваях.

Таким образом, римлянам удалось перейти на другой берег и подойти к Герговии. «Осмотрев местоположение города, – он лежал на очень высокой горе и все подступы к нему были трудны – Цезарь оставил всякую мысль о штурме и даже к блокаде решил приступить только после полного урегулирования продовольственного дела». Оно и понятно: под Авариком его солдаты наголодались, и он не хотел еще раз подвергать их такому испытанию.

Осада в той или иной степени протекала благополучно, причем Цезарю приходилось отвлекаться на Верцингеторига – он занял удобные позиции перед городом и постоянно тревожил неприятеля своей конницей. Цезарь пытался с помощью фортификационных работ и сложной осадной тактики приблизиться к воротам, и в свое время он подготовил бы штурм, но его неразумные солдаты, можно сказать, испортили ему весь праздник. Когда первая линия обороны в определенный момент была сломлена, а для следующего этапа осады необходимо было подготовиться, его солдаты «вообразили, что для их храбрости не существует ничего непреодолимого» и, несмотря на сигналы трубы об отступлении и приказы офицеров, часть солдат прорвалась-таки к воротам. В городе тут же началась паника, при этом женщины выскакивали на стену, обнажали грудь, швыряли солдатам одежду и золото, умоляя их пощадить, не делать того, что в Аварике. Более того, чтобы еще слаще умилостивить нападавших, некоторые из женщин слезли со стены и стали тут же отдаваться под добродушный хохот солдатни.

На шум прибежали защитники города и с остервенением оскорбленных самцов двинулись на врага и смяли его. В это же время войска Верцингеторига напали на другие подразделения римлян, и в результате сражения прославленный полководец был вынужден с горечью констатировать, что «наши, теснимые со всех сторон, были сбиты с позиции и потеряли сорок шесть центурионов». Это только центурионов, а солдат «без малого семьсот». О количестве раненых не сообщается.

На другой день он собрал сходку и сделал своим солдатам строгий выговор. Ну какого черта они полезли без приказа к воротам крепости? Что им там надо было? Захотелось баб? Ну и что вышло? Он, конечно, восхищен их героизмом и храбростью, но еще раз предупреждает категорически, чтобы без приказа никуда не лезли и не считали бы себя умнее его, Цезаря, гениального полководца.

Герговия так и осталась не взятой, войска прославленного Цезаря оказались побитыми, и ему ничего не оставалось делать, как скрепя сердце признать свое поражение и отступить, тем более эдуи окончательно переметнулись к восставшим и надо было спасать казну, запасы хлеба, заложников и лошадей для конницы, находившихся в эдуйском городе Новиодуне.

Но этого он сделать не успел. Эдуи захватили город, перебили стражу, поделили между собой деньги и лошадей, а хлеб, что могли увезти, увезли, а остальной, чтобы не достался римлянам, потопили в реке. А заложников отправили в эдуйскую столицу Бибракте, где вскоре состоялся съезд представителей всех племен Галлии от Пиренеев до Рейна, за исключением трех, два из них сохранили верность Риму (ремы и лингоны), а третье, треверы, воевало с германцами. Обсуждался план дальнейшего и окончательного изгнания римлян из Галлии, при этом на лидерство в военном командовании пытались претендовать недавно переметнувшиеся к восставшим эдуи, но авторитет Верцингеторига был так велик, что он был вновь провозглашен главнокомандующим. Вождь сказал на съезде, что будет придерживаться прежних методов: в генеральное сражение не ввязываться, сжигать поля и усадьбы и, пользуясь конницей, препятствовать римлянам добывать фураж и пропитание.

• Предыдущая
• 30/142
• Следующая