Московии таинственный посол - Самвелян Николай Григорьевич - Страница 31

• Предыдущая
• 31/56
• Следующая

— Нет, — сказал печатник. — Именуйте меня печатником Иваном.

Князь взял Федорова под руку и отвел в сторону от виночерпия и бочки. Два факельщика последовали за ним.

— Отойдите! — сказал им князь. — Ты рад победе, печатник? А у нас с тобой впереди будет еще много побед. Над королями. Над краковским воинством. Типография готова. Теперь там справятся и без тебя, а ты мне нужен. Для другого нужен. Ты еще не стар. Ты мне послужишь.

— Я устал служить, — сказал вдруг печатник.

— Устал служить? Значит, ты хочешь чего-то другого?

— Да, я хочу не служить.

— И что же делать?

— Печатать книги. Такие, какие сам захочу печатать.

Князь выплеснул вино на землю, резко повернулся и отошел. По дороге ему попался глупо кланяющийся безнадежно пьяный Гринь. Он хотел что-то сказать князю, но не мог выговорить ни слова.

— Убрать! — сказал князь.

Гриня увели.

— Гасите огонь! — крикнул князь. — Попраздновали — и хватит! Всем пушкарям по два злотых. Раненым по злотому! Кончай праздник!

Огни погасли. Федоров, кутаясь в полушубок, сидел на камне и смотрел вниз, на залитое блеклым лунным светом поле. Не надо было говорить так с князем. Острожский злопамятен.

И печатник решил завтра же извиниться перед Константином. Объяснить, что нелюбезные слова были от усталости или от глупости — какая разница?

Кто-то подошел к нему и положил руку на плечо. Это был семиградский пушкарь Лупол.

— Ты был прав, — сказал он. — По коннице надо бить именно так. Посмотри, правильно ли я нарисовал расположение батарей?

Федоров поднес рисунок к глазам. Луна светила слабо.

— Для этого поля правильно, — сказал он наконец, — а на другом поле надо и батареи ставить иначе.

Случалось, до утра простаивал князь Константин у окна, глядел сквозь толстое зеленоватое итальянское стекло на раскинувшийся внизу, под горой, город, свою столицу. Новые Афины. Но, собственно, почему Афины? Откуда это стремление сравнивать города то с Римом, то с Афинами, то со Спартой? Пусть Острог остается Острогом. Городом князей Острожских, которые если и не выше, то и не ниже любого короля или великого князя. Да и сам польский король в сравнении с киевским воеводой Константином Острожским не так уж богат и могуществен. Сто городов и полторы тысячи сел во владении Константина. Разве не от Владимира Великого ведут свой род Острожские?

Разве не князь Даниил Острожский еще в 1341 году взял да и уничтожил все польские гарнизоны в Галиции? И польская корона проглотила пилюлю — король не решился наказать князя. Сын Даниила, Федор Острожский, твердо стоял со своими полками под Грюнвальдом, а позднее помогал Яну Жижке и таборитам. Все тот же непокорный Федор не раз бивал польские войска и под Смотричем и на Брацлавщине.

Да и сейчас, спустя два столетия после побед Даниила Острожского, схватка между Острогом и Краковом еще не окончена. Да, конечно, иной раз князь Константин готов сделать вид, что он верный вассал короны. Так удобнее. Но если придется схватиться всерьез, то вряд ли королю помогут парфюмерные краковские рыцари. После первой же битвы кончики их лихо подкрученных усов опустятся книзу. С рыцарями будет то же, что случилось с непобедимыми татарами. Константин только что бил их под Синявой, и под Дубно, и под самим Острогом. Бил так, как били татар все князья Острожские до него. Вон и сейчас на валу горят костры. Пленные татары работают даже ночью: возводят стены, строят церковь, еще одну оборонную башню.

— Мрут они больно, — сказали вчера князю. — К холоду непривычные.

— Отменять холода не умею, — сказал Константин. А сам подумал: «Эти помрут, приведу из Крыма новых, или же пусть бегут подобру-поздорову туда, откуда пришли их деды».

И не только до Крыма, но и до Кракова мечтал добраться Константин Острожский, посадить на престол послушного ему человека. Да и с Москвой разговор у него был бы короткий. Столицей Руси должен стать Острог. Не Москва. А сама Русь — это ведь много. Это от германцев и до Волги, от северных льдов и до Константинополя.

Царю Ивану в минувшем году пришлось поволноваться: войска Острожского, которые поддерживали Батория, разорили Северскую землю и осадили Чернигов. И если Чернигов не пал, то лишь потому, что в планы Острожского в ту пору это не входило. Ему не нужна была ни полная победа Батория, ни полная победа царя Ивана…

Но что это? Кто кричит? Опять Гальшка? Князь отходит от окна. Ночь. Костры на валах. Хмурый замок. И крик Гальшки. Нет, враги не только в Кракове. Враги и здесь, в замке.

— Света! — кричит князь.

Тихо ступая, входит слуга Северин. Зажигает огромный бронзовый трехсвечник, присланный князю из Любека. Теперь в спальне светло как днем.

— Беату!

— Помилуй, князь! Ночь на дворе!

Старый Северин иногда решался перечить Константину.

— Беату! — повторил князь. — Живую. Но можно и мертвую!

Северин перекрестился и исчез за дверью.

Вскоре пришла Беата. Она куталась в капор. Глаз не подымала. А князь на Беату глядел тяжелым, недобрым взглядом.

— Ну? Что снилось тебе?

— Уж и не помню.

— Тебя специально разбудили, чтобы ты развлекла меня своим сном. Что же снилось тебе? Говори!

— Я не помню.

— Жаль! — сказал князь. — А я думал, тебе снится Гальшка. И ее крик.

— Бог с тобой!

У двери послышались шаги, затем голос Северина:

— Не надо тебе туда, милая! Спит он.

— Нет, не спит, — сказала за дверью женщина. — Не спит. Он никогда не спит. Он стоит у окна и смотрит, чтобы никто в Острог не пробрался.

На лбу князя Константина побагровел рубец, полученный в одной из схваток еще в молодые годы, когда Константин лишь сел на престол в Остроге.

Беата молчала, смиренно опустив голову. Она всего ждала от дикого своего родственника. Такой может изящно даме руку подать, но при случае во второй раз и Христа распять.

Иной раз Беате кажется, что одним глазом князя Константина глядит бог, а другим — дьявол. Недаром и глаза у него разноцветные: карий и зеленый.

— Впустить! — сказал князь.

И вошла Гальшка. С распущенными волосами. В белой рубашке, босая.

— Больше света! — сказал князь.

И Северин зажег еще один трехсвечник, а Беата поднялась, чтобы уйти.

— Куда? — спросил князь.

И Беата, вздохнув, снова опустилась на скамью.

— Кто фискалил при ведьме? — поинтересовался князь.

Беата вздрогнула. Привели фискала Данилку. Данилка сообщил, что сегодня затемно в спальню к Елизавете Гальшке заходили княгиня Беата и ее новый духовник Торквани.

— К Гальшке? — спросил князь. — Я ведь запретил входить к ней. Это они ее довели. Не стой на голом полу, Гальшка. Иди сюда, на шкуру… Да не бойся ты, это ведь не живой медведь, я сам его убил на охоте. Иди сюда. Что сделали они тебе?

— Молилась я за душу милого мужа своего Семена.

— Твой муж граф Гурко! — вмешалась Беата.

Князь хлопнул в ладоши. Явился Северин с двумя стражниками. Князь повел бровью в направлении Беаты. Беату вежливо, но все же под руки увели.

Не знала она, что именно в эти минуты дюжие молодцы уволокли на конюшню ее духовника Торквани.

Торквани, человек, напоминавший выросшего до неприличных размеров кузнечика, лежал на бревне, вспоминая, что и Христу пришлось принять муки. Да еще от особ не столь могущественных, как князь Острожский.

Кузнечика держали крепко. Он не мог оттолкнуться на бревне и прыгнуть куда-нибудь далеко, за стену Острога.

А князь тем временем успокаивал юродивую Елизавету, гладил ее по волосам, говорил ласковые слова, которые, оказывается, жили где-то в груди этого хмурого человека с мощными плечами и короткой толстой шеей. Странен был князь. Непросто его понять. Говорили, что однажды на охоте князь оказался нос к носу с медведем. Ловчие поотстали. Медведь занес лапу. И стало ясно, что князю придется несладко. Мишка ведь грамоте не учен, ему было все равно, князь перед ним или не князь. Но тут вышло странное. Мишка лапу опустил, повернулся и давай бежать. Может, заглянул в глаза Константину и, как Беата, увидал там и своего медвежьего бога, и своего медвежьего дьявола? Только напрасно он бежал. Палица Константина глухо стукнула по медвежьей голове. Тут и ловчие подоспели. Задрали бедного мишку. И сейчас его мягкую шкуру топчут белые сапоги Острожского и белые ноги Елизаветы.

• Предыдущая
• 31/56
• Следующая