Месть Коула Камерона - Мартон Сандра - Страница 3
- Предыдущая
- 3/28
- Следующая
Фейт взяла щетку и провела по волосам.
Ах, если бы эту встречу можно было отменить! Но к чему откладывать то, что все равно придется сделать? Джерген сказал, что это важно. «Это связано с завещанием вашего мужа», – пояснил он. Фейт очень хотелось сказать адвокату, чтобы он прекратил играть в официальность. Она и так знала, в чем заключается последняя воля мужа.
Тед был практичным человеком, он посвятил ее во все подробности документа, который внезапно решил составить около года назад. Все имущество должно было перейти к ней, как опекунше Питера.
– Все это принадлежит ему по праву рождения, – сказал тогда Тед.
Фейт колебалась.
– Ты уверен, что не хочешь оставить что-нибудь... своему брату? – Что поделать, ей трудно было произнести его имя. Глаза Теда потемнели, и она поняла, что время не притупило его боли. Он не слышал про Коула с тех пор, как отправил ему то самое письмо, где упоминал об их женитьбе. Они ни разу не говорили об этом, но Фейт знала – Тед не хочет или не может понять, кто такой на самом деле его брат, и продолжает слепо его любить. Фейт не осуждала его. Любовь делает нас неосторожными – разве она сама не плакала из-за Коула ночи напролет, даже после того, как он бросил ее?! Слава богу, в конце концов она пришла в себя!
– Нет, – мягко ответил ей тогда Тед, – для этого нет причин. Коул ненавидел этот дом. Ненавидел отца. Он бы не пожелал ничего, что связано с именем «Камерон». Но я уверен – однажды мой брат вернется. Так будет, Фейт. И когда это случится, ты скажешь ему правду. Он имеет право знать, что у него есть ребенок, и Питер имеет право знать, кто на самом деле его отец.
Фейт уставилась в зеркало. Коул не имеет права ни на что. Что касается Питера... Она не могла представить себе, что когда-нибудь решится так ранить его – рассказать о том, что его настоящий отец сбежал от них. Питеру будет легче идти по жизни, думая, что его отец Тед. Единственное, что волновало Фейт, – это счастье сына. Только ради него она решилась на брак с Тедом, только ради него собиралась теперь уехать из Либерти, сразу после оглашения завещания. Уже сегодня, как только адвокат покончит с глупыми формальностями, у нее будут деньги, и она начнет новую жизнь... Где-нибудь далеко-далеко – там, где имя «Камерон» затеряется среди других имен.
Решение далось ей нелегко. Как ни крути, Либерти был ее домом. Есть старая поговорка насчет дома, в котором остается сердце. Но после смерти Теда этот городок не пощадит ни ее, ни Питера. Чем раньше она уедет, тем лучше.
Фейт решительно поднялась и подошла к шкафу, окинула взглядом развешенную одежду. На миг замерла, прикоснувшись рукой к розовому костюму – она надевала его на похороны. Люди глазели на нее, в их глазах она читала осуждение. «Черт с ними», – думала она. Это была дань уважения Теду – он ненавидел черный цвет.
Но сегодня надо позаботиться о будущем Питера. Как ускорить их отъезд из Либерти? Она не знала. Да и откуда ей было знать? Всеми финансовыми делами занимался Тед...
Фейт выбрала черный шелковый костюм и кремовую блузку. Одеваясь, она морщилась: блузка в одно мгновение прилипла к телу, но в конце концов все было готово. Молодая женщина втиснула ноги в туфли и повернулась к зеркалу. Костюм был превосходный: элегантный и деловой, он прибавлял ей решимости. Туфли тоже были в порядке. Но волосы... «Черт побери!» – выругалась Фейт. Это было вечной проблемой. Во влажную погоду волосы всегда завивались легкомысленными золотистыми колечками, а ей хотелось, чтобы они лежали мягкими волнами, как у настоящей леди. Лицо тоже смотрелось не ахти – блестело, несмотря на пудру.
Ей хотелось выглядеть холодной и уверенной в себе. Вместо этого она выглядела неуверенной, опечаленной, обезоруженной свалившимся несчастьем – именно так, как себя чувствовала.
– Мама?
Ее сын вошел в спальню, его лицо было серьезно – слишком серьезно для ребенка его лет. Стоило ей взглянуть на него, как ее сердце переполнилось любовью. Фейт присела на корточки и раскрыла объятия; как только сын подошел, она прижала его к себе.
– Мама, Элис сказала, что ты едешь в город.
– Она права. – Фейт улыбнулась и взъерошила ему волосы.
– Тебе обязательно ехать?
– Да, милый. Но я не задержусь, буду через час или два, обещаю.
Питер кивнул. Он тяжело перенес смерть Теда и теперь не хотел расставаться с матерью ни на минуту.
– Тебе что-нибудь привезти?
Питер покачал головой.
– Нет, спасибо.
– Даже новую компьютерную игру?
– Папа уже купил мне одну перед...
Губы мальчика дрогнули.
– Если бы он был с нами, мама!
Фейт обняла его еще крепче.
– Да, сынок.
С минуту она не отпускала его, вдыхая запах его волос, потом взяла за плечи.
– Ну, – спросила она, – что собираешься делать, пока меня не будет?
Питер пожал плечами.
– Не знаю.
– Может, пригласишь в гости Чарли?
– Чарли нет дома. Сегодня у Шона праздник, помнишь?
«Черт возьми!» – подумала Фейт. Она так издергалась из-за собственных страхов, что совсем забыла о неприятности, которая приключилась с ее сыном: из всего класса он оказался единственным, кого не пригласили.
– Ну почему они так со мной?
В голосе Питера было столько обиды, что она едва не высказала ему всю правду о людях Либерти, которые вообразили, что вправе наказывать их. И так жестоко! Но Фейт сдержалась. С наигранной веселостью она сказала:
– Да ведь Шон просто дурачок! И что ты переживаешь из-за этого дурацкого праздника? Мы сами можем устроить праздник хоть сейчас – только я и ты! Хорошо, что ты напомнил. По дороге домой я накуплю вкусных вещей, и у нас будет настоящий пир.
– Ладно, – равнодушно отозвался Питер.
– Давай-ка подумаем... Как насчет печенки?
– Печенка? Фу! Я ее ненавижу!
– И немного брюссельской капусты...
– Опять фу!
– Ну, может, тогда фасоль? Пожалуй, да: печенка, фасоль, а на десерт пудинг из тапиоки.
– Это такая пакость!
– Но ведь это твоя любимая еда, разве не так?
– Не пойдет, мам. Фасоль, печенка и пудинг – какой же это праздник?
– Разве? – Фейт лукаво улыбнулась и с радостью отметила, что Питер отвечает ей улыбкой. – Ну что ж, придется довольствоваться гамбургерами, картошкой и шоколадом!
Это был подкуп. Зато он вернул улыбку ее мальчику. Целый мир не стоит его улыбки. Так думала Фейт несколько минут спустя, выезжая из ворот и выруливая на главную дорогу. Той же дорогой ехал Тед... Тед. Он был таким чудесным. В городе его все просто обожали. А еще все думали, что он был дураком, женившись на ней. Ее руки непроизвольно сжались.
Что заставило его прийти в тот ужасный день, девять лет назад? Коула не было уже семь недель. В дверь постучали. Открыла мама. И едва не задохнулась от удивления. «Боже! – сказала она. – Вам, наверное... Фейт! Это... это мистер Камерон». Фейт возилась в тесной кухоньке. Ее сердце так и подпрыгнуло от этих слов – она-то думала, что вернулся Коул! Но это был Тед. Конечно, она видела его раньше, правда, ей не доводилось с ним говорить. Тед был на несколько лет старше Коула, работал в банке отца. Что еще она знала о нем тогда? Только то, что говорил Коул, например как они непохожи. «Зачем вы пришли?» В ее голосе звучало нескрываемое разочарование. Тед улыбнулся и сказал, что пришел ее повидать.
– У тебя все хорошо? – тихо спросил он, когда они могли поговорить с глазу на глаз.
– О чем это вы?
– Слушай, Фейт... Я знаю, что ты и Коул... что он много значит для тебя.
– Коул? Не помню такого.
– Фейт, я знаю, ты обижена...
– Да что вы знаете! – неожиданно Фейт расплакалась. – Я ненавижу его! Вы слышите? Я его ненавижу!
И тут Тед перестал смотреть на ее лицо и перевел глаза на ее руки. Она прикрывала руками живот, как будто оберегала его. А ведь ничего еще не было заметно! Когда она подняла глаза, ее лицо пылало. А Тед очень мягко спросил:
– Ты беременна?
– Нет. – Ее лицо побелело. – Я... не беременна. – Она нервно оглянулась и ответила с внезапной злобой: – Уходите! Слышали? Катитесь отсюда!
- Предыдущая
- 3/28
- Следующая
