“Цесаревич” Часть I. Эскадренный броненосец. 1899-1906 гг. - Мельников Рафаил Михайлович - Страница 18

Так в канун войны продолжал являть себя буквально лихорадивший флот катастрофический недокомплект офицеров. Так же обстояло дело и с матросами-специалистами. В почти поголовно неграмотной России их подготовка постоянно отставала от потребностей флота. То же было и с офицерами-механиками и матросами-специалистами машинных команд.

История состоявшихся в 1902 и 1903 гг. плаваний в Порт-Артур новейших броненосцев "Победа" и "Ослябя", практически вышедших из строя из-за неумения машинных команд и острейшей нехватки опытных инженер-механиков, должны были бы, наконец, обнажить всю остроту проблемы. Но все эти "телячьи нежности" пониманию карьерных адмиралов — Ф.К. Авелана, В.П. Верховского, З.П. Рожественского и других — были просто недоступны. "Жаль, что сам справиться не может, а неопытность команды вещь обыкновенная", — так с высоты своего Олимпа отозвался З.П. Рожественский на крик души молодого механика с "Осляби", чуть ли не в одиночку метавшегося среди трех машин своего нового и увы совсем незнакомого корабля.

Нечто подобное грозило и "Цесаревичу". Бюрократия не хотела считаться даже с обычно соблюдавшейся традицией несменяемости офицеров-механиков и приобщения их к своему кораблю во время постройки. Но слишком уж лакомыми были командировки под солнце лазурного берега. Ими наделяли избранных, от них отвращали недостойных. Непостижимо, но на постройку "Цесаревича" его штатные офицеры начали появляться лишь в последние дни сдаточных хлопот, когда знакомиться с техникой и осваивать ее было поздно. Проклятый всеми мыслящими офицерами морской ценз продолжал душить и уродовать флот.

Но ГМШ имел свои правила прохождения службы. И потому калифами на час промелькнули прибывшие еще в 1899 г. на постройку лейтенант князь А.В. Путятин, который позднее был в Цусиме на "Авроре", и еще в 1900 г. числившийся артиллерийским офицером корабля лейтенант Ф.В. Римский-Корсаков 2-й. Назначенный старшим офицером "Цесаревича" (1..900-1902 гг.) он затем переводится на ту же должность на броненосец "Петропавловск". Сюда он и унес весь опыт освоения новейшего корабля, на котором ему служить не позволили.

Еще большей насмешкой над здравым смыслом была командирская должность, в которой капитан 1 ранга А.Р. Родионов состоял на "Баяне" в 1899–1902 гг. Но командовать кораблем он и не собирался. В декабре 1902 г… получив чин контр-адмирала, он продолжал службу в качестве начальника отдела сооружений ГУКиС. В нарушение традиции старшим механиком корабля не стал и наблюдающий по механизмам Д.А. Голов. Он предпочел вернуться на свое место делопроизводителя и функционера МТК, а механиком стал второй наблюдающий Н.В. Афанасьев, чей опыт не был столь полным. Но он был сыном В.И. Афанасьева (1843–1913) и этим все решилось.

На палубе “Цесаревича”

Недолгим был опыт изучения корабля только что прибывшими Ф.А. Яковлевым и М.Д. Жуковым. Они уже в октябре покинули корабль, а их место заняли, начав изучать броненосец заново уже во время плавания на Восток, инженеры П.А. Федоров, В.К. Корзун и А.Г Шплет. Ветераном корабля вместе с Н.В Афанасьевым остался к концу похода только минный (вначале трюмный) механик М.С. Коробков.

Лишь ценой огромного напряжения, обучаясь сами и обучая матросов-специалистов обращению с новейшими механизмами, механики во главе с Н.В. Афанасьевым сумели избежать тех горестных приключений, которые на пути в Тихий океан пришлось пережить "Победе", а затем и "Ослябе".

А бюрократия продолжала резвиться. Уже в Суэце пришел срок списания в запас 9 матросов-специалистов, из которых двое были "для прохождения службы" присланы из Кронштадта накануне выхода "Цесаревича" в плавание из Тулона. И это при том, что на корабле не хватало 28 таких специалистов, то есть тех, кто мог самостоятельно обслуживать технику и оружие. По этим причинам И.К. Григорович, чтобы избежать риска, на время всего плавания предпочитал идти со скоростью не более 12 узлов. В пути же пришлось восполнять и нехватку артиллерийских офицеров. Вместо трех получили только двух, и оба (лейтенант Н.Н. Азарьев и мичман Б.О. Шишко) должны были ловить свой корабль уже на пути следования в греческих водах.

Но З.П. Рожественский, не желал видеть ни проблем комплектации (в которых был сам повинен), ни сложностей с приемкой корабля и обширными заводскими недоделками. По его глубокому внутреннему убеждению (оно сквозит во множестве язвительных и просто желчных замечаний, которыми испещрены страницы донесений И.К. Григоровича и А.А. Вирениуса) все объяснялось гораздо проще. В настояниях офицеров "Цесаревича" добиваться от завода приведения башен в работоспособное состояние он видел не проявление долга службы, а лишь намерение продлить срок своей уникальной курортной командировки. Так уж он был устроен Зиновий Петрович. Всех окружавших, по свидетельству современников, он считал (А. С. Новиков-Прибой) поголовно прохвостами и бездельниками.

"Время стоянки на Riviere могло бы приятно затянуться еще на годик". "На Riviery вернуться не удастся", "слишком соблазнительна была Riviere, чтобы торопиться уйти оттуда" — так не перестает суровый начштаба обличать офицеров в низких замыслах отлынивания от службы.

Неиссякаем и запас адмиральской демагогии, обращаемой, правда не в высшие сферы, а исключительно к наблюдающим, "не три-четыре недели (на этот срок И.К. Григорович считал нужным задержать уход, чтобы доработать-таки капризничавшую подбашенную тележку. —P.M.) тянулась эта канитель, а ровно четыре месяца без всякой надежды на успех", "как же до такой простой вещи три года не додумались". "Три года дум", пять длинных лет и не готов!" — не перестает адмирал усеивать следами своих негодований страницы очередных донесений И.К. Григоровича. Вспышки руководящего резонерства перемежались впрочем и деловыми советами (до адресатов их все-таки не доводили): "Это и видно — не нашли денег, если главнейшее вооружение — двенадцатидюймовые башни не привлекли к себе своевременное внимание г-на Григоровича". "Умывальники и каютные занавеси, наверное лучше присмотрены", — не находил адмирал пределов своему возмущению.

В чем-то он, может быть, был прав, но несказанно бы удивился, услышав, как это следовало бы сделать, что немалая доля вины за безалаберную конструкцию башен несут и руководимый им ГМШ и МТК. Ведь никто в обоих этих учреждениях не пытался провести хотя бы поверхностное обобщение конструктивного совершенства и надежности действия башенных установок, выработать самые общие требования к их проектированию, добиться, чтобы они по своим характеристикам, а в особенности в скорости стрельбы, не уступали образцам европейских флотов. Ничего этого не делалось, и когда в 1906 г. один из флотских артиллеристов предпринял подобный обзор, то результаты его оказались столь удручающими, что от продолжения публикации обзора в "Морском сборнике" предпочли отказаться.

Мысль об ответственности верхов, проглянувшая в деле о задержке выхода броненосца, особенно задела Зиновия Петровича. Ведь офицеры, входящие в приемную комиссию, в одном из своих актов прямо записали, что полноценная приемка башен и всего броненосца оказалась невозможной из-за постоянных требований З.П. Рожественского и А.А. Вирениуса о спешном и незамедлительном уходе. "Это бестактно по отношению к заводу, которому выдана копия и ложно по существу", — без обиняков отметает он намек на его личную ответственность и неполадки, за аварии. Адмирал был убежден, что его обязанности — погонять, а офицеров — всю ответственность принимать на себя. А когда и А.А. Вирениус, командированный для энергичного выталкивания броненосца из Тулона, был вынужден смириться перед фактом невыполнимости им же отданного приказа о дате завершения испытаний, он также немедленно подпал под подозрения Зиновия Петровича в саботаже и халатности.