Будь здоров - Башун Виталий Михайлович - Страница 4

• Предыдущая
• 4/95
• Следующая

— Не бойся. В случае чего длинная череда твоих предков, герцогов Маринаро, восстанет из склепов и на руках внесет тебя в академию, — насмешливо ответил я.

— Тогда почему ты так быстро сдался? Не менее длинная череда твоих предков, баронов Брасеро, может сделать для тебя то же самое, — съехидничала Свента. — Да и какое значение теперь, в эпоху всеобщего равноправия, имеют все эти титулы? Хотя не скрою, я очень горжусь, что мой отец — герцог. И ты, я знаю, совсем не пренебрегаешь своим баронством.

— Ну хорошо. Пусть не герцог Маринаро. Сейчас, ты права, реальное значение имеют не титулы, а позиция в табели о рангах и деньги. Но твой отец — губернатор Маринаро, крупной провинции, между прочим, и далеко не бедный человек. Он же наверняка не утратил своё влияние на короля, а главное — на премьер-министра…

— Довольно! Убедил! Да. Отец, вероятно, сможет устроить меня в академию. Но такового поступления уже я не хочу. Это будет означать, что без отца, его губернаторства и денег, без протекции, сама по себе, я — пустышка. Ничтожество. Нет уж. Я сама смогу добиться всего! И добьюсь, будь против меня вся приемная комиссия с секретарями, истопниками и дворниками!

— О! Ответ не мальчика, но мужа! Точнее, не девочки, а…

— Кого? — В её голосе прорезалось яростное рычание. — Договаривай!

Переключившись на мою скромную персону, Свента и думать забыла о вступительных испытаниях. Ну и слава богам! Что и требовалось. Доходы нашего баронства, не в пример некоторым герцогствам, скромные. Надобно поберечь жилетку от слёз нервничающих девушек. Сколько уже она, бедная, потоков слезных пережила. Как-то раз, выходя вечером из схольной библиотеки, я услышал всхлипы в алькове. Подошёл, а там девушка уже устала плакать. Присел рядом, повздыхал вместе с нею. Помолчали. Потом она возьми и расскажи о своей трагедии. Уже не помню, о чём именно шла речь, — много было потом и девушек, и парней даже, изливших мне душу в этом алькове, — но уже после, вспоминая, я и сам себе удивился, откуда что бралось. Нашлись же тогда правильные слова, интонации и даже… молчание в нужное время. Проблему девушки я конечно же не решил, но, надеюсь, помог взглянуть на неё под другим углом. Отчасти смириться с неизбежным, отчасти найти в сложившейся ситуации положительные стороны.

Так же было и с остальными. Многие из них не раз потом специально просили меня задержаться вечером, чтобы поговорить. Исповедником я, естественно, не стал, не моё это, но тайны наших разговоров все без исключения участники, стесняясь своей, как они думали, слабости, хранили свято. Каждый был уверен, что он единственный, кому я жертвую свою жилетку. Но вот ведь натура людская! Бывало, днём парень подстроит мне пакость, а вечером, взирая с робкой надеждой, просит помочь ему развязать запутанный узел отношений с девушкой или друзьями. Мстительным я никогда не был, поэтому чем мог — помогал.

Свента — сильная натура. Ей моя помощь никогда не требовалась… до сегодняшнего дня. Впрочем, о помощи она не просила и даже не подозревала, что она ей нужна. Теперь для завершения успеха — удар мизерикордии.

продекламировал я. — Психовать по поводу поступления перестала? Отлично. Тогда пошли. В академии нервничать лучше — среди чужих истерик своя не такой злобной получается, — почти грубо предложил я Свенте.

Она недоуменно моргнула, затем, ни слова не говоря, встала и двинулась вслед за мной из трактира.

Вот так. Удивить — победить! Правильно говорил один великий полководец.

Около дверей кабинетов, где проходили собеседования, уже вызмеились очереди из абитуриентов. Я было пристроился в ближайшую, но Свента уточнила у одного из секретарей и указала на нужную мне. Сама же встала в другую. Смешно сказать, но в моей очереди оказался и давешний верзила. Логически рассуждая, я пришёл к выводу, что, поскольку свои шансы поступить я оценил как крайне низкие, в данной очереди собраны неудачники, которым не повезло. Приём скорее всего ведёт кто-нибудь с факультета лекарского дела. Он или она будет говорить ласковые слова, отпаивать травками и, незаметно воздействуя, успокаивать, настраивая на позитив. А! Будь что будет!

Ожидая приёма, я насмотрелся на многообразие способов тихо понервничать и попсиховать. Кто-то грыз всё, что под руку попалось: пальцы, платки, шляпы, рукава, рукояти шпаг, трости… Кто-то маятником бродил из угла в угол, периодически вздрагивая и оглядываясь. Кто-то бормотал молитвы или мантры. Кто-то остекленевшим взором вперился в деталь интерьера… Ну вот, пока я наблюдал, подошла моя очередь.

— Сначала вопрос, молодой человек. Какие рекомендации вы ждёте от приемной комиссии?

Моим собеседователем оказался довольно упитанный мужчина лет тридцати пяти на вид, одетый в мантию с эмблемой факультета лекарства. Так я и знал!

— Какие рекомендации? — переспросил я и с безнадёжностью ответил: — Забрать документы и проваливать. Успокоительное можете не тратить. Выдержу как-нибудь.

Лекарь с удивлением посмотрел на меня.

— Простите, я не совсем корректно сформулировал вопрос. Какие рекомендации вы бы хотели получить от приемной комиссии?

Сердце вдруг радостно бухнуло и провалилось куда-то в область желудка. Неужели?!

— Если так, то-о-о… — протянул я. Дальше призрачной надежды на зачисление мои мечты не заходили. — Честно говоря, даже не думал… не очень надеялся, потому и не продумал этот вопрос… как-то вот так. Мне всё интересно… алхимия, например… — Я путался и сбивался, но, видимо, мой собеседник привык к косноязычию абитуриентов и терпеливо ждал, пока я замолчу.

— Ну что ж. В таком случае перечислю в порядке приоритетов, что вам рекомендует комиссия, учитывая ваши способности и склонности. Это факультеты: лекарского дела, алхимии, социальных технологий и лицедейства. Причём факультет лекарского дела отмечен знаком «наивысший приоритет». Как видите, выбор хоть и небольшой, но есть. — Он улыбнулся. — Решение за вами. Но лично я, со своей стороны, настоятельно советую факультет лекарского дела. У вас, согласно рекомендациям, хорошие способности к этому.

— Понимаете, я брезглив и побаиваюсь вида крови… а еще… мне физически больно видеть чужие страдания, — как на духу выложил я этому человеку то, что терзало меня всю жизнь.

— Переживать чужие страдания как свои вы считаете слабостью? — спросил он. Получив подтверждающий кивок, продолжил: — На самом деле это не слабость, молодой человек, а наоборот, в этом сила лекаря. От уровня развития эмпатии напрямую зависят точность диагностики и правильность лечебного воздействия. Хороший лекарь просто обязан быть сильным эмпатом. Это очень трудно и… больно. Именно поэтому профессия лекаря столь почетна и хорошо оплачиваема. Я бы сказал, — тоном змия-искусителя добавил собеседователь, — очень хорошо оплачиваема. И именно поэтому, к глубочайшему нашему сожалению, хороших лекарей катастрофически мало. Так же дела обстоят практически во всех государствах. Что касается брезгливости и боязни вида крови, даже не думайте — быстро привыкнете. Все привыкают. К тому же есть специальные техники… Впрочем, об этом потом.

Надо сказать, я был в таком состоянии, а речь его была настолько убедительной… Короче, я тут же согласился. Лекарь так лекарь. Осилю. А профессия и впрямь пользуется огромным уважением. Известен был даже один король-лекарь. Мне, сыну барона, по сравнению с ним и вовсе привередничать не пристало. Конечно, боевой маг — мечта большинства парней. Это круто. Это форма одежды, на которую западают девушки. Это слава и подвиги, о которых пишут книги и слагают песни. Однако я, в силу вышеперечисленных причин, совсем не тяготел к данному делу. А уж найдётся ли для меня подходящая форма, и вовсе сомневался.

• Предыдущая
• 4/95
• Следующая