Битва полчищ - Рудазов Александр - Страница 46

• Предыдущая
• 46/115
• Следующая

Ну или хомяки. Что-то мелкое и кусачее.

Еще Логмиру подарили волшебную коробочку, запоминающую все, что в нее скажут, подзорную трубу размером с палец и несколько других хитрых штуковин для подглядывания и подслушивания.

Одну из этих штуковин Логмир уже по нечаянности сломал… ну как по нечаянности? Он нашел ореховый куст, а эта штуковина выглядела точь-в-точь как щипцы для колки орехов… очень легко ломающиеся щипцы для колки орехов. Для чего она служила на самом деле, Логмир не помнил, так что особо не расстроился.

Зато ему очень понравилась штуковина, рисующая мгновенные картинки и отправляющая их прямо в столицу. Сначала Логмир сделал несколько десятков картинок с красивыми пейзажами и крестьянками, но потом сообразил, что занимается ерундой. После этого он делал исключительно картинки своего царственного лика.

Ларийские живописцы уже написали ему три королевских портрета, но они Логмиру не очень-то понравились — не видно огня в глазах, не передана вся лучезарность улыбки. Да еще и сиди неподвижно по несколько часов, пока тебя рисуют. А тут щелкнул разок — и готово, как живой.

Так Логмир бежал и щелкал, бежал и щелкал… пока штуковина не сказала заикающимся голосом, что они в Иххарии крайне впечатлены бравым видом ларийского короля, но сто пятьдесят его портретов — это все-таки многовато.

Дураки, что с них взять. Не понимают своего счастья. Каким был бы этот мир, не родись в нем тридцать шесть лет назад Логмир Соррвана-тха?

Тусклым и скучным, вот каким.

Размышляя об этом, Логмир вытащил из-за спины чираду и сделал несколько пробных аккордов. Пожалуй, стоит сочинить новую песню. Что-нибудь такое позитивное, жизнеутверждающее…

Но потом Логмир увидел на горизонте зарево, и петь ему почему-то расхотелось. Он спрятал чираду и ускорил бег.

Уже через пару минут перед легконогим героем открылась ужасная картина. Город Бунгама — прекрасный, утопающий в зелени старинный город — был охвачен пламенем.

Демоны напали на рассвете. Там не было ни куклусов, ни мертвецов, ни других тихоходных войск. Только летучие утукку, Птицы Лэнга и Яджун Испепелитель. Они обрушились на бунгамскую базу оглушительно, как набат.

Сотни ш'рахов начали бомбардировать Бунгаму плодосеменами — те взрывались подобно бомбам, разнося вдребезги укрепления и военные корабли. Ш'альзе кружили над гаванью, поливая все вокруг молниями. Птицы Лэнга падали градом, разрывая людей в клочья.

Расквартированные в Бунгаме войска пытались дать отпор, но их застигли врасплох. Кое-где не успели даже открыть артиллерийские погреба. Добрая четверть солдат погибла в первые же минуты нападения.

А сразу после этого река забурлила, исторгая сотни огромных блестящих туш. Ш'аа, плавучие утукку, со всего размаху врезались в борта кораблей, шарили по их палубам скользкими хоботами, затягивая матросов в свои пасти. Со дна выстреливали бесчисленные шипы ш'зинов, пробивая днища подобно острейшим рифам.

Яджун Испепелитель завершил дело. Он буквально упал на форт, мгновенно обратив в пепел весь его гарнизон. Спустя несколько секунд сдетонировали боезапасы в крюйт-камерах, и над гаванью поднялся исполинский столб пламени. Корабли вспыхнули, точно спички. Сам же Яджун в виде громадной огненной тучи пополз уже на город. Он сносил на своем пути деревья, срезал по самый фундамент дома, сжигал и душил дымом людей…

Это был конец. Быстрый, бесславный конец.

К тому времени, как близ Бунгамы появился Логмир, она уже полностью принадлежала Лэнгу. Пустоглазые твари затопили город, выпотрошив его, как курицу. Везде запылали пожары. Сжигалось все, что не могло быть съедено или унесено. Из трехсот тысяч жителей Бунгамы около семидесяти (в основном взрослые мужчины) были обращены в куклусов. Еще тысяч двадцать личи переделали в ревенантов.

Остальные стали кормом для демонов.

Кроме собственно города разорены были все земли в округе. Повсюду горели хутора и гречневые поля. Страшно ревели пожираемые живьем коровы и овцы. Все несъедобное — воск, лен, меха, шелк, бархат, серебро и прочие ценности — куклусы просто рвали на части или бросали в реку. Захватчиков интересовали только пища и оружие.

Правда, еще их интересовали корабли. Большую часть альдарей уничтожили утукку и Яджун Испепелитель, но это никого не смутило. Эг-мумии, не принимавшие участия в погромах, длинной цепью выстроились вдоль бунгамской набережной и принялись творить новый флот из ничего.

Хотя не совсем из ничего. В качестве строительного материала демоны-колдуны использовали… кости. Больше двухсот тысяч человек и несметное множество скота погибло в этот день — мясо ушло в желудки ненасытных полчищ, кости же послушные куклусы сволакивали в порт, где те становились частью ужасного судостроения.

Ближе к вечеру гавань уже кишела жуткими кораблями, похожими на плавучие могильники. Без мачт, без парусов, но со множеством огромных белых весел. Один за другим они заполнялись судовыми командами — все из тех же куклусов, разумеется. Костяные весла сами собой вздымались и опускались, увлекая корабли вниз по течению.

До самого заката Логмир пролежал на берегу реки, очень умело маскируясь под мусорную кучу. Он наблюдал за идущими вниз по течению костяными кораблями. Куклусы несколько раз проходили мимо затаившегося разведчика, но ни один даже не повернул головы. Птицы Лэнга тоже пролетали без задержки.

Однако утукку эта маскировка не обманула. На небе уже высыпали звезды, когда на берег спустился случайный ш'хукатан — огромная зверюга, похожая на восьмилапого медведя с шерстью цвета снега. Пара звездообразных ноздрей с шумом втянула воздух, утукку гулко рявкнул и ринулся на гору отбросов. Его чуткий нюх сразу уловил среди тухлого смрада другой запах — сладкий, манящий аромат живой плоти…

Но вместо сочного мяса ш'хукатан напоролся на пару вжикающих клинков. Грязный, но бодрый Логмир вылетел из-под мусорной кучи стальной молнией, закружился смертельным бураном. Две адамантиевых катаны в мгновение ока иссекли утукку в рубленый бифштекс.

Демон страшно заревел, плюясь во все стороны ядовитой кровью и ругательствами на Наг-Сотхе, но продолжалось это недолго. Уже через несколько секунд он обрушился наземь всей гигантской тушей, так и не поняв, с чем же таким столкнулся.

— Логмир победил! — довольно объявил великий герой, ставя ногу на труп демона и делая мгновенную картинку. — Все радуются и ликуют! Птицы поют, цветы благоухают, счастье в сердцах людей и животных!

Третья левая лапа мертвого утукку судорожно дернулась. Логмир тут же встрепенулся, Рарог-младший со свистом разрезал воздух и демоническую плоть.

— Не порть радость, сука! — возмущенно воскликнул великий герой. — Я тут речь говорю, между прочим!

Чтобы утукку тоже поучаствовал в празднике, Логмир разрезал ему углы рта и загнул губы так, чтобы обнажить клыки. Теперь казалось, что труп весело смеется.

— До чего же я все-таки творческая личность… — глубокомысленно произнес Логмир. — Стихи сочиняю, песни пою, да и скульптор неплохой…

Задерживаться возле мертвого демона надолго великий герой не стал. Со стороны порта уже доносились голоса, а в реке что-то шумно плескалось. Еще чуть-чуть, и сюда набегут друзья и родственники безвременно усопшего, начнут громко скорбеть… а Логмир терпеть не мог слезливых сцен.

Пусть уж сами горюют, а он свое дело сделал.

Всю свою сознательную жизнь Логмир Двурукий был искателем приключений. Он странствовал по всему Закатону, сражал разбойников и чудовищ, спасал попавших в беду девиц, похищал сокровища из древних могильников и посетил чуть ли не каждый султанский гарем. В половине держав его чествовали как героя, а в другой половине разыскивали, дабы отсечь голову. Он был непобедим, неуловим и сказочно везуч. Если даже его ловили, если даже бросали в темницу, если даже волокли на эшафот — все непременно разрешалось каким-нибудь счастливым случаем. Словно сами боги благоволили этому пройдохе.

Но сегодня Логмиру пришлось особенно постараться. Еще никогда он не ходил по такому тонкому канату. Проникнув в захваченную Бунгаму, он оказался по самое горло в куклусах, демонах и оживших мертвецах. Передвигаться приходилось с величайшей осторожностью — на каждом шагу были караулы, отовсюду таращились пустые глаза. Казалось, что улицы полны призраками убитых.

• Предыдущая
• 46/115
• Следующая