Под небом четырех миров - Завойчинская Милена - Страница 4

• Предыдущая
• 4/79
• Следующая

— Думаешь? — Он хитро улыбнулся. — Я не против спать на раскладушке в твоей комнате. Поболтаем.

— О-о-о, тогда тебе гарантированы незабываемые впечатления. Если она под тобой ночью сложится как карточный домик, виноват будешь сам. И кстати… Чего это в моей комнате? Здесь же диван промок, а не стены.

— Злая она, Марс, — шутливо посетовал лирелл, проводя рукой над мокрым пятном. — Не любит она нас, в спальню не зовет.

— Чего это не зову? — поддержала я игру. — Вот я Марсика очень люблю и в спальню зову. Марс, пойдешь со мной?

— Тяв, — согласился щенок.

— Ну вот, а бедного, несчастного, всеми покинутого лирелла бросают на мокром диване в чужом враждебном мире… Да еще и в одиночестве, — запричитал Эрилив.

— Не бойся, маленький, — прыснула я от смеха. — Мы с Марсом рядом. Если вдруг к тебе ночью придет Бабайка и захочет укусить за пятку, ты зови.

— Бабайка — это кто?

— Честно говоря, не знаю. Но он, как говорят, приходит к непослушным детям. Ко мне ни разу не приходил, так что прямо и не знаю… Врут, наверное.

Эрилив, стараясь не смеяться громко, досушил диван и стал расстилать на нем простыню.

— Ты пока стели, а я феном пошумлю, пусть мама не думает, что я гостя на мокром диване спать уложила.

Сходив в ванную, я принесла фен и включила его.

Марсу теплый воздух очень понравился, и он, подставляя то один, то другой бок, крутился передо мной.

— Хорошая штука, — кивнул на электроприбор Эрилив. — Ты тоже ею волосы сушишь?

— Ага. Если спешу по утрам, то им. Если не тороплюсь, то сами сохнут. Но долго — неудобство длинных волос.

— Это да. — Он сел на диван, глядя на нас, а я выключила фен.

— А ты давно волосы покрасила? И какой твой родной цвет?

— Каштановый, вот как эта прядь. — Я выбрала в распущенных волосах прядку и продемонстрировала. — А покрасила… Мм, дня за три вроде до вашего приезда из Лилирейи. Не помню уже точно. Накануне, короче.

— А зачем?

— Просто так, для разнообразия. — Я улыбнулась. — Вообще, пора бы уже освежить цвет. Вот не решила пока, корни подкрасить или свой родной вернуть.

— Не представляю тебя темноволосой. — Он задумчиво улыбнулся. — Привык тебя видеть такой.

— А все в Замке наоборот, только-только привыкли к светлым волосам, а сначала даже не узнали, когда я явилась перед ними после салона. — Я хихикнула, вспомнив, и продолжила: — Увидишь еще, не думаю, что я долго прохожу с этим цветом. К зиме в любом случае верну свой, каштановый.

— Ты с любым цветом волос прекрасна. Никогда не встречал девушки, подобной тебе… — как-то печально отозвался Эрилив.

— Так уж и с любым, — неловко попыталась я пошутить. — А если с зеленым? Или синим? И почему ты так грустишь по этому поводу?

— Думаю… Как же я буду жить…

— Эмм… В смысле?

— Не важно. — Он встал. — Ну что? Спать? Выдавай гостю полотенце.

— Да, конечно. — Я тоже поднялась.

Пока лирелл был в душе, я озадаченно спросила Марса.

— Марсик, ты что-нибудь понял? — Щенок не ответил, только хвост замотался. — И я не поняла. Одно знаю точно: я буду безумно скучать, когда он уедет.

— Тяв, — решил снизойти до ответа мой лиловый песик.

Разбудил меня какой-то шорох и подергивание за край одеяла. Я спросонья подумала, что это Марс, судя по тяжести на моих ногах, щенок решил, что спать на полу менее приятно, чем в постели у хозяйки, и коварно туда пробрался. Подергивание одеяла повторилось, и я села, пытаясь в темноте разобрать, кто же меня будит.

— Эрилив? Ты чего? Бабайка пришел, что ли? — хрипло пошутила я.

— Да не Эрилив я, а Кузьма, — так же хрипло ответил мне… Кузьма?!

— Кто?! — пискнула я, а весь сон как рукой сняло.

— Да не бойся, маленькая хозяйка. Домовой я, Кузьма.

— А-а-а… — многозначительно протянула я.

— Ты это… — Темный силуэт переместился и сел так, чтобы на него падал лунный свет из окна. — Не увози родителей, а? Привык я к ним. И с прабабкой твоей жил, и с бабушкой, и мать твою с пеленок, считай, нянчил. А уж про тебя и не говорю, но ты теперь — отрезанный ломоть.

— Кузьма… — Я прокашлялась. — Да я хотела как лучше сделать. Эту квартиру продать, добавить денег и им жилье побольше купить.

— Так ведь не хочут они сами. И ты их не заставляй…

— Ну… Так и ты с ними переезжай?

— Да как же ты не понимаешь?.. — покачала лохматая голова. — Дом ведь это наш. А мы и ремонт сделали, и мебель поменяли.

Я тихо хмыкнула, так забавно звучало это «мы», но, вспомнив своих шустрых домовых, вслух ничего говорить не стала. Зачем его обижать?

— Ну и как мне тогда им помочь? Они ж деньги не возьмут и переезжать не хотят, чтобы эту квартиру продать. А просто купить им новое жилье — у меня столько финансов нет.

— А ты это… Знаешь что сделай, маленькая хозяйка? Ты поставь им дверь на подъезд. Такую железную, с кнопочками. На нее у тебя денег хватит?

— С кодовым замком? — Я задумалась. — На нее хватит. А прочие жильцы?

— А ты на всех ключики домофоновые закажи и раздай. Или такую дверь, чтобы без ключа — просто код вводить. Так все только спасибо скажут, особенно на халяву-то! — Домовой рассмеялся.

— Хорошая мысль. — Я задумчиво кивнула. — И как я сама не додумалась? Завтра с утра тогда и займусь.

— Вот спасибо! — Коренастый мужичок встал. — Благодарствую от всей души. А за родителей не боись. Я за ними приглядываю, они как у бога за пазухой, я слежу. А тебя я помню еще с минуты, как из роддома привезли. Ох и горластая же ты была! Так я по ночам твою кроватку качал, чтоб ты мамке поспать давала. — В его голосе послышалась улыбка. — А выросла такая красавица — любо-дорого посмотреть. И способная. Ишь, силища какая, прямо как у Лизаветы.

— И тебе спасибо, Кузьма. А ты Лизавету долго знал?

— А как же. Как война закончилась и мир наступил, так я с ней по всем домам и квартирам и переезжал, пока сюда не заселились. Замечательная феечка была.

— Кузь, а расскажи мне про нее? — Я жадно подалась вперед. — Я ведь маленькая была, когда ее не стало. Что она умела? Как это проявлялось?

— Лечить могла, души покалеченные исцеляла. У кого горе какое, так к ней и шли. Сами не знали люди, отчего тянулись к ней, но как поговорят, а она им пожелает чего хорошего, так у них прямо новая жизнь начиналась. А как у нее цветы росли, мм… любо-дорого посмотреть было. А уж сколько мужчин к ней сваталось! Война, мужики-то почти все на фронте полегли, и тысячи одиноких баб. А за ней табунами ходили, хоть и не была она красавицей писаной по той моде. Тогда ведь ценились женщины крепкие, статные, а она хрупкая была. Но такой свет от нее исходил… А она выбрала одного. И всю жизнь душа в душу, а уж он ее как любил!

— Да… — зачарованно протянула я. — Кузьма, а как она управляла своим даром, не знаешь?

— От чего не знаю, того не знаю. Феи вы — как у вас все устроено — про то мне неведомо.

— Жаль.

— Так я пошел, маленькая хозяйка. А ты уж не забудь про дверь-то. И храни тебя судьба! — Домовой неловко поклонился мне и исчез. Вот только что стоял и — пропал.

— Хорошо, Кузя, не забуду. Эх ты, сонька, — погладила я спящего щенка и протяжно зевнула. — Приходи, кто хочешь, делай с хозяйкой, что хочешь. Защитник…

Но Марсик только сонно подергал лапами и еще слаще засопел.

Встав утром, я развила бурную деятельность. Обложилась местными газетами, выискивая объявления об установке кодовых дверей на подъезд. Обзвонив несколько и уточнив детали, договорилась с одной фирмой и, все обговорив, съездила к ним в офис. Эрилив только удивленно спросил, чего это на меня нашло, но, выслушав ответ, больше вопросов не задавал. К обеду мы вместе с замерщиками вернулись к дому. Соседи по подъезду шушукались и нервно спрашивали, чего это я такое задумала. А услышав ответ, громко цокали языками — мол, какая хорошая дочка у Лисовских. Но больше всего их радовало то, что им не придется ни за что платить.

К вечеру все детали были полностью улажены. Стоимость двери я оплатила с банковской карты, так как наличных с собой у меня в таком количестве не было. И завтра с утра должны были приехать ее устанавливать. Родителей я поставила перед фактом за ужином.

• Предыдущая
• 4/79
• Следующая