Имя мне — Легион - Желязны Роджер Джозеф - Страница 21

• Предыдущая
• 21/193
• Следующая

Она не помахала мне вслед. Но возможно, было темно и она просто не заметила, что я оглянулся.

Вернувшись на Станцию-Один, я почувствовал себя достаточно вдохновленным, чтобы направиться в комплекс контора-музей-библиотека и посмотреть, что мне пригодится во время знакомства с материалами, касающимися дельфинов.

Я направил свои стопы через остров к передней двери, миновал неосвещенные модели и выставки оружия и свернул направо, затем толкнул открытую дверь.

В библиотеке горел свет, но само помещение было пустым. Я обнаружил несколько любопытных книг. Пока моя рука листала страницы, глаза скользнули по раскрытой амбарной книге и наткнулись на одно из имен, записанных там: «Мишель Торнли». Я посмотрел на дату и обнаружил, что запись сделана за день до его гибели. Я закончил просматривать отобранные материалы и решил полюбопытствовать, что это он взял перед своей смертью.

Это были три статьи-обзора, одна из них, судя по индексу, звукозапись.

Две книги оказались просто-напросто чтивом. Когда же я включил запись, мною овладело очень странное чувство. Это была не музыкальная запись, а скорее нечто из отдела морской биологии. Да. Если же совсем точно, это была запись звуков, издаваемых китом-убийцей, косаткой.

Тут даже моих скудных познаний вполне было достаточно, но я все же, чтобы не сомневаться, проверил их по одной из книг, что оказались под рукой. Да, кит-убийца несомненно, был самым главным врагом дельфинов, и не так давно Военно-морской центр подводного плавания в Сан-Диего проводил эксперименты, используя запись звуков, издаваемых косатками во время схватки с дельфинами, в целях совершенствования прибора, предназначенного для отпугивания их от рыбацких сетей, в которых дельфины часто по нечаянности погибали.

Для чего же эти записи могли понадобиться Торнли? Если их проигрывали с помощью какого-нибудь водонепроницаемого агрегата, это могло вполне оказаться причиной необычного поведения дельфинов в парке в то время, когда был убит Мишель. Вот только почему? Зачем вообще делать что-то подобное?

Я сел и закурил. И во время перекура мне стало еще более очевидно, что все во время убийства было совсем не так, как казалось, и это заставило меня еще раз рассмотреть природу нападения. Я вспомнил снимки, на которых видел тела, медицинские отчеты, которые читал.

Укусы. Следы жевания. Раны… Артериальное кровотечение, прямо из сонной артерии. Многочисленные ранения плеч и грудной клетки… Если верить Марте Миллэй, дельфины подобным образом не убивают. И все же, насколько я помнил, у них множество зубов — пусть не слишком уж жутких, но пилообразных. Я начал перелистывать книгу в поисках фотографий челюстей и зубов дельфина.

Пришедшая ко мне затем мысль отличалась мрачными, более чем информационными обертонами: там, в соседней комнате, есть скелет дельфина.

Потушив окурок, я встал, прошел через дверь в музей и начал искать выключатель. Он обнаружился не сразу. И в разгар поисков я услышал, как дверь на другой стороне комнаты открывается.

Повернувшись, я увидел Линду Кашел, переступавшую порог. Сделав следующий шаг, она взглянула в моем направлении и застыла, подавив невольный вскрик.

— Это я, Мэдисон, — сказал я. — Простите, что невольно напугал вас. Я ищу выключатель.

Прошло несколько секунд.

— Ох, — наконец выдавила Линда. — Он внизу, за витриной. Сейчас покажу.

Она прошла к передней двери и пошарила за моделью. Свет зажегся, и девушка нервно хихикнула.

Вы напугали меня, — сказала она. — Я заработалась допоздна. Вышла подышать воздухом и не заметила, как появились вы.

— Я уже взял нужные книги, — сказал я, — но благодарю за помощь в поисках выключателя.

— С удовольствием запишу книги для вас.

— Уже сделано, — признался я. — Я оставил их там, потому что захотел еще раз посмотреть на выставку, прежде чем отправлюсь домой.

— О… Ну а я как раз собиралась закрывать. Впрочем, если хотите ненадолго задержаться, я не возражаю.

— И чего это мне будет стоить?

— Выключите свет и захлопните за собой двери — мы их не запираем. А окна я уже закрыла.

— Хорошо, будет сделано… Простите, что напугал вас.

— Все в порядке, большой беды не случилось.

Линда шагнула к передней двери, повернулась на пороге и улыбнулась снова — самая удачная улыбка за весь вечер.

— Ну, спокойной ночи.

Прежде всего я подумал о том, что не было заметно никаких признаков экстренной работы, проводившейся в последнее время, перед тем как я появился здесь. Второе, о чем я подумал, — что она слишком настойчиво пытается заставить меня поверить ей. А третья мысль была и вовсе грязной. Однако с проверкой следовало повременить. Я обратил свое внимание на скелет дельфина.

Нижняя челюсть с игольчатыми острыми зубами очаровала меня, и размер их был почти что самой интересной особенностью. Почти что, но не самой. Наиболее интересным во всем этом был факт, что нитки, которыми крепилась челюсть, были чистыми, невыцветшими, сверкающими на концах, как свежеотрезанные, и вовсе не походили на более старые нити во всех прочих местах, где крепление экспоната было нитяным.

Кроме того, челюсть была такой величины, что могла служить великолепным холодным оружием.

И это было все. И этого было достаточно. Но я снова и снова трогал кости, проводя по ним рукой, еще раз осмотрел клюв, еще раз подержал челюсть. Почему — я не мог дать себе отчет до того мгновения, пока гротесковое видение Гамлета не просочилось в мой мозг. Или это действительно было нелепостью? Затем мне на память пришла цитата из Лорен Эйсли: «Мы все потенциальные ископаемые, до сих пор несущие в своих телах грубость прежних существований, отметки мира, в котором живые существа текли с немного большим постоянством, чем тучи, от эпохи к эпохе». Мы вышли из воды. Этот парень, скелет которого я трогал, всю жизнь провел там. Но оба наших черепа построены из кальция, морского вещества, избранного в самые ранние наши дни и ставшего теперь неизменной частью нашего организма; в обоих черепах размещался большой мозг — схожий, но все же разный; оба, не исключено, содержали центр сознания, разума, осмысления окружающего со всеми сопутствующими удовольствиями, скорбями и различными вариантами смерти, которое влечет за собой разумное существование. Единственная существенная разница, которую я ощущал, заключалась не в том, что этот парень рожден дельфином, а я — человеком, а скорее в том, что я покуда еще жил… Я отдернул руку; хотел бы я знать, испытаю ли я неудобство, если мои останки будут когда-либо использованы в качестве орудия убийства.

Не имея больше причин оставаться здесь, я собрал свои книги, закрыл дверь и удалился.

Вернувшись в свой коттедж, я положил на стол у кровати принесенные книги и оставил ночник включенным. Я снова вышел через заднюю дверь, которая вела на маленький и относительно тесный внутренний дворик, удобно расположенный справа у края острова со свободным видом на море. Но я не остановился, чтобы праздно полюбоваться пейзажем. Если другим дозволено было прогуляться и подышать свежим воздухом, то почему этого нельзя сделать и мне?

Я прогуливался, пока не нашел весьма подходящее место — маленькую скамейку в тени амбулатории. Сел там, очень хорошо укрытый и в то же время имея полный обзор коттеджа, который недавно покинул. Я ожидал долго, чувствуя, что поступаю подло, но слежку не прекращал.

Минута тянулась за минутой, и я почти уже решил, что ошибся, что запас, взятый из предосторожности, израсходован и ничего не случится. Но вот дверь в дальнем конце конторы — та, через которую я вошел в прошлый раз, открылась, и показалась фигура человека. Он направился к ближайшему берегу острова, а затем так изменил походку, чтобы это казалось простой обычной прогулкой тому, кто только что заметил бы его. Мужчина был высок, почти что с меня ростом, и это сужало поле поиска, так что мне было почти не обязательно ждать и смотреть, как он войдет в коттедж, предназначенный для Пола Валонса, и немного погодя увидеть, как внутри вспыхнул свет.

• Предыдущая
• 21/193
• Следующая