Колодцы ада - Мастертон Грэхем (Грэм) - Страница 18

• Предыдущая
• 18/49
• Следующая

— Конечно, если я не отпугну их.

Я криво усмехнулся.

— Я думаю, что отпугнуть могут они нас. У тебя фонарь здесь есть? Мой, по-моему, дома. А камера есть. Даже если мы не увидим их хорошо, хоть снимки сделаем.

— У меня есть инфракрасная камера. Рета, там осталась пленка?

Рета пошла проверить в морозилке. Пленка чувствительна к теплу, а не свету, поэтому ее хранят в холоде. Пока она копалась в ящике, мы, трезвые до безобразия, смотрели на задыхающуюся мышь и думали, во что мы вляпались.

Снаружи оглушительно громыхнуло, и дождь застучал по крыше лаборатории с такой силой, будто хотел пробить ее и пролиться на наши головы.

— У тебя Библия есть? — спросил я у Дэна. — На случай, если нам надо будет построить ковчег.

До фермы Паско ехать было недолго, но дорога вилась между холмов по направлению к Шерману, а дождь превратил ветровое стекло в калейдоскоп бликов, теней и отражений. Шелли рассудил, что на заднем сиденье холодновато, и перебрался на колени к Дэну и с несчастным видом сидел там, вонзая когти в ноги Дэна каждый раз, когда нас заносило на повороте.

Мы особо не разговаривали, пока ехали. Дэн не был настроен размышлять, а я сильно нервничал. Может быть, Дэн тоже нервничал. Я думаю, каждый бы занервничал, имея в перспективе встречу с людьми, превратившимися, по всей видимости, в ракообразных.

Но меня удивляло, что мы относительно спокойно воспринимали ситуацию. То, что происходило, было пугающе нелогичным, и все же мы встречали это без паники и с практичной точки зрения. Стоит отметить, что смелость наша происходила от незнания. Мы не знали, против чего пошли, и это нас не пугало.

Ферма старика Паско всегда закрывалась на зиму. Он был ведущим молочником в округе Шермана, но после того, как умерла его жена, а сыновья выросли и уехали, он потихоньку превратился в дряхлого старика. Он по-прежнему приезжал в Коннектикут летом и сидел на крыльце под гордо развевающимся звездно-полосатым флагом, махая или окликая всех, кто шел или ехал на велосипеде, но зимой было слишком холодно для его костей, и он улетал в Майами и жил с сыном Уилфом, который занимался страховым делом.

Мы добрались до почтового ящика с надписью блестящими буквами «Паско» и внизу готическим шрифтом — «Нью-Милфорд Трибьюн». Потом я направил машину через стену берез, в гулкую темноту замусоренной дороги, к призрачному белому дому с зелеными верандами. Развернувшись, я выключил двигатель, а фары оставил включенными. Дождь стучал и стекал с крыши по ветровому стеклу, и мы сидели, как в шлюпке посреди моря.

— Сарай в семидесяти-восьмидесяти ярдах вглубь, насколько я помню, — сказал я Дэну. — Лучше, если я проверю, а потом позову тебя.

— Ты возьмешь камеру? — спросил Дэн.

— Я не умею фотографировать даже автоматическим фотоаппаратом, — сказал я ему. — Подожди, пока я не позову, и выходи с камерой наготове.

— Хорошо, но поосторожней. Если я не услышу тебя через пять минут, я пойду следом.

Я взял Дэна за руку.

— Дэн, — сказал я, тронутый. — Это тебе не вестерн, эти люди мои друзья.

Дэн отвел глаза.

— Может быть, когда-то они и были твоими друзьями, — сказал он тихо. — Прежде чем спешить, проверь, что они сейчас из себя представляют.

Подержав руку Дэна еще немного, я отпустил ее и сказал:

— Хорошо, пусть будет пять минут. Сзади есть большой ключ, если тебе захочется что-нибудь взять с собой.

Я потянулся за своим заляпанным и мятым плащом, который обычно лежал на заднем сиденье. Затем я открыл дверь и вышел на дождь и ветер. Как можно быстрее натянув плащ, я поднял воротник, но все равно промок. Пришлось стряхивать воду с ресниц и вытирать капли с носа, а потом я крикнул Дэну.

— Фонарь, дай фонарь!

Он открыл дверь и быстро передал его мне. Я посмотрел на фонарь — это был детский фонарик с изображением Микки Мауса, и света от него было не больше, чем от свечки на торте. Я, нахмурившись, посмотрел на Дэна сквозь стекло, но он только пожал плечами.

Застегнувшись поплотнее и ссутулившись, я перешел дорогу и осторожно пошел вдоль дома на задний двор.

Из того, что я мог видеть сквозь дождь, было ясно, что сарай был в ста метрах от меня, если идти через мокрую траву и неистово размахивающие ветками деревья. Я вытер лицо рукой и пошел через задний двор, держа фонарь перед собой. Один раз я споткнулся о ржавый и заброшенный плуг, порвав носок. Я поднял голову и прислушался, но кроме шума деревьев и дождя ничего не было слышно. В небе надо мной с дикой скоростью неслись тучи, похожие на сборище призраков. Послушав еще немного, я пошел к сараю Паско.

Скоро я уже стоял перед дверьми сарая. Они были старыми, полусгнившими и блестели от дождя. Я поднял миккимаусовский фонарь и с опаской оглядел все здание. Старик Паско, видно, не ухаживал за сараем. Крыша еле держалась и была покрыта плесенью, а многие окна разбиты. Стоял пыльный и в то же время сырой запах запустения.

Я прочистил горло и тихо позвал:

— Джимми, Элисон?

Ответа не было. В миле от этого места, в штате Нью-Йорк, опять загромыхало, и я увидел молнию. Дождь хлестал по лицу и волосам, и я почувствовал себя больным котенком, которого выбросили на улицу замерзать.

Я услышал скрип внутри, и мои нервы напряглись. Подождав немного, я позвал опять:

— Джимми? Элисон? Вы здесь? Это я, Мейсон.

Я подождал опять. Дождь блестел на мочках моих ушей, как бриллиантовые серьги. Миккимаусовский фонарь начал мигать и тускнеть, и мне лишь оставалось надеяться, что он еще немного продержится. Мне расхотелось встречаться с кем бы то ни было в темноте и мокроте, какими бы друзьям мы ни были раньше. По полу прошуршала мышь или крыса, и я подпрыгнул на месте.

Похоже, Элисон и Джимми тут не было, но ведь Пол Дентон сказал, что они были позади сарая, а не внутри. Три, четыре минуты ходьбы, сказал он. Наверное, потому, что шел дождь, я решил, что они скрываются от него здесь.

Но — если предположить, что им не нужна крыша над головой? Что, если они умерли или прекрасно себя чувствовали под дождем?

Я потряс фонарик, вдыхая в него тем самым немного жизни, а потом голову, стряхивая капли. Лес в такую ночь был негостеприимным. Вблизи он издавал такие звуки, словно там пряталась целая банда чудовищ. Под деревьями царила тьма.

Я глубоко вздохнул и пошел прочь от сарая, углубляясь в лес. Земля была устлана мокрыми листьями, сломанными ветками и еловыми шишками. Запах еловых веток смешивался со свежим запахом дождя.

Здесь было тише, и дождь был не такой сильный, хотя стучал по листьям над моей головой, словно невидимые ноги полуэтажом выше.

Я шел, вытянув руки, чтобы защититься от выступающих веток, и был похож на слепого, тычущегося туда-сюда.

— Джимми? Элисон? — позвал я опять. — Я здесь. Вы меня слышите?

Ответа не было. Я подождал немного, решив про себя, что похожу так еще с минуту и если к тому времени на них не наткнусь, то повернусь и унесу отсюда ноги как можно быстрее. Несмотря ни на что, я боялся, я был один, и каждая капля, падающая на листья, казалась мне гигантским чудовищем. Мое сердце громко бухало в груди, и кровь стучала в ушах.

Я пошел дальше. Под ногами скрипели ветки, как будто это были конечности крабов. Я кашлянул, кашлянул слишком натянуто и громко. Я не особенно-то и хотел кашлять.

Прошла минута. Я остановился и прислушался. С замиранием сердца я позвал:

— Джимми? Элисон? Вы здесь?

Я стоял, учащенно дыша от страха и надеясь, что никто не ответит. Я знал, что Джимми и Элисон — мои друзья. Я знал, что должен постараться помочь. Но среди темного и полного шорохов леса, во время магнитной бури, с перспективой встретить двух отвратительных и необъяснимых монстров я не был уверен, что мои нервы выдержат это.

Я позвал еще раз, чтобы удостовериться, что их там нет. Ответа все не было, поэтому я повернулся и пошел обратно к сараю.

• Предыдущая
• 18/49
• Следующая