Проклятый - Мастертон Грэхем (Грэм) - Страница 29

• Предыдущая
• 29/86
• Следующая

Джилли была высока, обладала черными курчавыми волосами и красивым лицом с немного выдающимися скулами. Она носила одну из своих собственных льняных блузок с кружевным жабо, которое тщетно пыталось скрыть ее пышные груди и тонкую талию, и черно-серую юбку до половины полных икр, на ножках с высоким подъемом были маленькие черные туфельки на высоком каблуке. Туфельки Пифии, как называла их Джейн.

— Чем могу служить? — спросила она, когда бостонское ископаемое выплелось из салона.

Я протянул руку.

— Меня зовут Джен Трентон. Эдвард Уордвелл просил меня прийти сюда и представиться. Кажется, завтра мы все вместе ныряем.

— О, привет, — улыбнулась она. Ее глаза были цвета вылущенных каштанов и ямочка на правой щеке. Я пришел к выводу, что если уж придется нырять в таком обществе, то наверняка я стану энтузиастом подводного спорта. — Эдвард говорил мне, что ты купил вчера эту акварель с «Дэвидом Дарком», — сказал Джилли. — Он совсем забыл об аукционе. Он был здесь, помогал мне готовить выставку. Он был в такой ярости, когда вернулся и заявил, что ты купил картину. «Что за медный лоб! — вопил он. — Я предложил ему триста долларов за картину, а он сказал, что может одолжить картину музею».

— Эдвард очень привязан к своей теории, касающейся «Дэвида Дарка», не так ли? — спросил я.

— У него вывих по фазе на этом, — улыбнулась Джилли. — Можешь сам так говорить, Эдвард не обидится. Он сам признает, что у него вывих по фазе, не только потому, что он на самом деле в это верит.

— А что ты думаешь?

— Я не очень уверена. Думаю, что он прав, хотя и не очень верю в этих Духов, посещающих Грейнитхед. Еще никогда не встречала кого-то, кто на самом деле видел бы духа. Это может быть какой-то групповой истерией, правда? Так же, как и процессы ведьм.

Я внимательно посмотрел на нее.

— Знаешь, что я был обвинен в убийстве? — спросил я.

Джилли слегка покраснела и кивнула головой.

— Да, я читала об этом в «Вечерних Известиях».

— Ну так вот, независимо от того, что писали эти «Вечерние Сплетни», факт в том — что это не я убил эту женщину, и что один из этих духов как раз появился в ее доме ночью. Это другой неоспоримый факт. Я видел его своими собственными глазами и считаю, что убил ее именно он.

Джилли молча и долго глазела на меня, явно не в силах решить, не свихнулся ли я или обманываю ли ее. Наверно, она не отдавала себе отчета в том, что, стоя так, с руками, скрещенными на пышной груди, она во всем своей фигурой выражала озабоченность и беспокойство.

— Ну, вот именно, — не улыбаясь, подтвердил я. — Теперь ты думаешь, что я свихнулся. Может, я не должен был этого тебе говорить.

— О, нет, — прозаикалась она. — Это значит, не в этом дело. Это значит… что я вообще не думаю, что ты свихнулся. Я только думаю, что…

Она забеспокоилась, потом наконец решила закончить:

— Я только думаю, что скорее всего трудно поверить в духов.

— Знаю. Я сам не верил в духов, пока не лично не увидел одного из них.

— Ты действительно видел духа?

Я поддакнул.

— Я действительно видел настоящего духа. Это был Эдгар Саймонс, муж этой убитой женщины. Он выглядел как… сам не знаю, как сказать… как электричество. Человек, созданный из мощного заряда электричества. Это очень трудно описать.

— Но почему же он ее убил?

— Не знаю. Не имею ни малейшего понятия. Может, из мести за что-то, что она ему сделала, когда еще жил. Неизвестно.

— И ты на самом деле его видел?

— Я видел его на самом деле.

Джилли откинула волосы назад.

— Эдвард всегда говорил, что Грейнитхед — сумасшедшее место. Никто из нас наверно ему не верил, по крайней мере, до этого времени. Эдвард немного пришибленный, сам знаешь, по какой причине. Набил себе голову ведьмами из Салема и Коттоном Мэтером. note 4. Его интересуют удивительные оккультные секты, которых было полно в Массачусетсе в восемнадцатом веке.

Я оперся о прилавок и скрестил руки.

— Не я один в Грейнитхед вижу духов. Парень, который содержит лавку в Грейнитхед, я всегда там делаю покупки, так вот, этот парень видит своего умершего сына. И скажу тебе, что многие в Грейнитхед издавна видят своих умерших родственников, но никому об этом не говорят.

— Именно так думает и Эдвард. Но почему они держат это в тайне?

— А разве ты рассказала бы кому-то, если бы однажды ночью дух умершего мужа застучал бы в твои двери? Кто бы тебе поверил? И даже если кто-то тебе поверил бы, то тут же навалилась бы свора прессы и телевидения, орда любопытных любителей сенсаций оккупировала бы твой дом. Потому и сохраняют все это в тайне. Жители Грейнитхед, коренные его жители, знают все это многие годы, даже, может, даже века. По крайней мере, я так думаю. Но сознательно всего этого не разглашают. Они не хотят, чтобы на них навалились орды любопытных.

— О, Боже, — прошептала Джилли, явно не находя других слов. Потом она посмотрела на меня, покачала головой и повторила:

— Ты на самом деле видел духа. Настоящего живого духа. Скорее, настоящего мертвого духа, наверно, так надо было сказать.

— Очень рад, что тебе не надо его видеть. Это крайне неприятное зрелище, уж в этом можешь мне поверить.

Мы поболтали еще пару минут. Джилли рассказала мне о салоне и о начале своей торговой карьеры. Она окончила курсы кройки и шитья в школе штата в Салеме, а потом открыла небольшой салон моды в торговом центре на площади Готорна, используя наследство от деда размером в сто пятьдесят тысяч долларов и дополнительные фонды, полученные в банке Шоумут-Мерчантс. Дело пошло так хорошо, что когда нашлось помещение для найма в центре Салема, она «схватила его обеими руками», как она выразилась.

— Я независима, — заявила она. — Независимая деловая женщина. Я продаю собственные модели. Что еще хочешь знать?

— Ты замужем? — спросил я.

— Шутишь? У меня нет времени даже на свидания. Знаешь, что я делаю сегодня вечером? Должна поехать в Мидлтон и забрать целую партию кружевных платьев, которые шьют для меня вручную две старые девы из Новой Англии. Если я не сделаю этого сегодня, то я не успею их завтра выставить в салоне, а завтра ведь суббота.

— Тяжелая работа и никаких развлечений, — заметил я.

— Для меня сама работа — это развлечение, — парировала она. — Обожаю свою работу. Она заполняет всю мою жизнь.

— Но завтра все же поедешь с нами?

— О, конечно. Я люблю доказывать, что и в других обстоятельствах я не хуже мужчин.

— Я вообще не говорил, что ты хуже мужчин.

Она покраснела.

— Знаю, что ты имеешь в виду.

Но тут в салон влетел Эдвард, неся внушительную кучу книжек и бумаг.

— Извиняюсь за опоздание, — просопел он, перекладывая какие-то листки и одновременно пытаясь почесать у себя за ухом. — Директор хотел увериться, что все готово на завтрашнюю выставку Джонатана Харадена. Идем выпить?

— Ясно же, — ответил я. — А ты, Джилли? Идешь с нами?

— Я должна быть в Мидлтоне около семи, — объяснила она. — А потом вернуться сюда, чтобы выгладить платья и написать для них ценники.

— Тогда зайди в мотель по пути назад, — предложил я. — Все время я буду в баре.

— Попробую.

Мы оставили Джилли в салоне и пошли пешком на улицу Либерти за моей машиной.

— Джилли необычная девушка, — заявил Эдвард. — Под ее привлекательной внешностью скрывается великолепный мозг для дел. Вот эмансипация женщин в ее лучшем издании. Как ты думаешь, сколько ей лет?

— Не имею понятия. Наверно, двадцать четыре, может, двадцать пять.

— Ты не присмотрелся к ней поближе. Обрати внимание на кожу и тело. Ей недавно исполнилось двадцать.

— Серьезно?

— Подожди до завтра, пока не увидишь ее в купальном костюме. Тогда сам поймешь.

— Она тебе нравится?

Эдвард пожал плечами.

— Для меня она слишком динамична. Слишком любит быть наверху. Предпочитаю тип мечтательной студентки, знаешь, гретое вино, у камина, поэзия Лоуренса Фергингетти и Лед Зеппелин на адаптере.

• Предыдущая
• 29/86
• Следующая