Выбери любимый жанр

Описание Отечественной войны в 1812 году - Михайловский-Данилевский Александр Иванович - Страница 38

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

Между тем неприятели перешли чрез Улу. 12 Июля прибыл в Бешенковичи Мюрат с корпусами, ведомыми им из-под Дриссы, и показались Французские отряды по дороге из Сенно в Бабиновичи. В виду неприятеля поздно уже было предпринимать марш на Оршу, почему 1-я армия должна была оставаться у Витебска и ожидать, пока успеет пробиться к ней Князь Багратион. На одной высоте с Мюратом шли из Глубокого корпуса Вице-Короля, Сен-Сира, гвардия и ехал Наполеон на Ушач и Бочейково. В Бешенковичах Наполеон переправился через Двину и, сделав 13 Июля обозрение, послал вперед Мюрата с кавалерией. За ним тронулись прочие корпуса; только Сен-Сир оставлен для наблюдения при Ушаче. Наполеон занимался распоряжениями к бою, от которого и Барклай-де-Толли не имел намерения уклоняться, полагая с часу на час, что ему возвестят о прибытии 2-й армии. Ожидая ее с живейшим нетерпением, Барклай-де-Толли узнал, с рассветом 13-го числа, что неприятель потянулся из Бешенковичей к Островно. Нужно было удерживать его сколь можно долее, для того чтобы имели в предмете не трогаться с Витебской позиции до соединения с Князем Багратионом. Графу Остерману велено идти к Островно и оттуда послать разъезды для узнания, как велики силы неприятеля, находившегося гораздо ближе к нашему лагерю, нежели у нас предполагали. 13-го поутру Граф Остерман выступил к Островно, с своим корпусом и полками Нежинским и Ингерманландским драгунскими и лейб-гусарским. Ингерманландские драгуны вскоре посланы влево для наблюдения; другие два полка шли в голове корпуса, имея при себе 6 орудий. Верстах в 7 от Витебска неожиданно увидели они Французский конный пикет, бросились на него и в преследовании опрокинули встретившиеся им дорогой разъезды, вместе с коими мчались до Островны, прямо на Мюрата, стоявшего там с двумя кавалерийскими корпусами и одним пехотным полком. Ядра и картечи посыпались на Нежинских драгун и на лейб-гусар. Многочисленная кавалерия вдруг атаковала их с разных сторон и привела в такое расстройство, что, возвращаясь назад, наши не попали на большую дорогу, но спасались как могли, вправо и влево по полям, и потом присоединялись поодиночке к корпусу. Шесть конных орудий, не отстававших от кавалерии в неосторожном ее налете, взяты Французами и были первыми трофеями Наполеона в России.

Услыша сильную канонаду, которой Мюрат встретил нашу конницу, Граф Остерман приказал пехоте прибавить шагу и, не доходя до Островно на пушечный выстрел, часу в 10-м поутру, поставил корпус поперек дороги, упираясь флангами в болотистый лес. Первые линии обеих пехотных дивизий, 23-й и 11-й, Бахметевых 1-го и 2-го, стали развернутым фронтом; вперед вывезены орудия; они тотчас открыли огонь, но сильно потерпели от превосходного числа неприятельской артиллерии. Мюрат начал кавалерийские атаки и усиливал нападение тем смелее, что надеялся быть скоро подкреплен пехотой, шедшей вслед за ним. Наши войска, скучавшие продолжительным отступлением, с жадностью воспользовались первым случаем сражаться. Атаки неприятельские были отражаемы мужественно, и по всей линии открылся неумолкаемый огонь артиллерии.

Вице-Король следовал за Мюратом и отправил пехотную дивизию для его подкрепления. Прибытие пехоты не дало перевеса неприятелю, по невозможности обойти позицию Графа Остермана с флангов, а с фронта отражал он атаки пушками и батальным огнем.

Описание Отечественной войны в 1812 году - _16.jpg

Главнокомандующий послал ему на помощь 1-й кавалерийский корпус Уварова, но Граф Остерман не счел нужным вводить его в огонь. За Уваровым шла 3-я дивизия Коновницына. Граф Остерман держался упорно и до 10 часов вечера не подавался ни шагу назад. Когда спросили его, что прикажет он делать в избежание вреда, наносимого некоторым полкам картечными выстрелами, он отвечал: «Ничего не делать – стоять и умирать». По прекращении огня, сражавшиеся войска остались на тех самых местах, где началось дело [98] . Барклай-де-Толли основательно полагал, как о том и доносил Императору, что на следующий день неприятель возобновит нападение на Графа Остермана и принудит его отступить к Витебску. «Здесь, – писал он, – взял я позицию и решился дать Наполеону генеральное сражение. Но между тем другая часть неприятельских войск из Борисова и Толочина идет к Орше и оттоль стремится к Смоленску, чтобы совершенно пресечь мое сообщение с Князем Багратионом, почему прошу Князя, чтобы он действовал решительно и быстро на Оршу и непременно занял это место, а без того все усилия наши будут тщетны и пагубны». «Поспешите сим действием, – заключил Барклай-де-Толли свое отношение к Князю Багратиону. – Защита Отечества ныне совершенно в ваших руках. Я уверен, что вы сделаете все, чего требует польза службы Его Императорского Величества. Я же отсель до тех пор не пойду, пока не дам генерального сражения, от которого все зависит» [99] .

Коновницыну приказано сменить Графа Остермана, который, в свою очередь, должен был поддерживать 5-ю дивизию. Коновницын стал при деревне Куковячи, от Островно в 8 верстах, куда Граф Остерман отступил ночью. Неприятельские корпуса подвигались из Бешенковичей; впереди их, по причине лесистого местоположения, шел пехотный полк и 14-го, рано поутру, атаковал передовые войска Коновницына. Отстреливаясь, наши отступали на позицию. Правое крыло Коновницына примкнуло к Двине, левое к густому лесу; на большой дороге стал центр, прикрытый оврагом. Атаки Мюрата и Вице-Короля на левый фланг, в лесу, были безуспешны; на правом крыле Коновницын тоже не уступал ни шагу и после двукратного, отбитого им нападения сам ударил на неприятеля, но не имел удачи, потому что к Французам подоспели свежие войска и прибыл сам Наполеон. Это обстоятельство вскоре сделалось известно Коновницьну от пленных и воспламенило его к новым усилиям. «Что прикажете делать?» – спросил его один Генерал, объясняя ему свое затруднительное положение. «Не пускать неприятеля!» – было ему ответом. Но исполнить приказания было уже невозможно. Наполеон повел общую атаку на всю линию, имея в виду оттеснить поспешнее Русских из лесов, положить конец двухдневному кровопролитию и, приблизясь к Витебску, осмотреть позицию, занимаемую Русской армией. Храбрость войск и личное бесстрашие Коновницына не могли удержать нападающих. С восклицаниями «Да здравствует Император!» отвсюду подвигались они вперед и даже захватили три орудия наших, которые, однако же, были возвращены штыками Черниговского пехотного полка. Коновницын, имея позади себя узкий лесной дефиле, отправил назад часть артиллерии и начал отступать. На дороге встретил он посланные к нему на подкрепление корпус Уварова и 1-ю гренадерскую дивизию, которую вел Тучков, и, как старший, он принял команду. Наполеон не прежде вечера мог овладеть всем лесом, где еще несколько времени продолжался огонь, и, сбив Коновницына, не приобрел никаких трофеев, кроме поля сражения. К ночи бывшая в деле 3-я пехотная дивизия и войска, посланные ей в помощь, отступили к Витебску; авангард армии поручен Графу Палену. Наполеон велел раскинуть для себя палатку на возвышении по левую сторону от дороги, вблизи Куковячи.

Все предвещало сражение, предмет желания Наполеона, надеявшегося, по обыкновению своему, одним ударом решить участь войны. Привыкнув к победам, за коими непосредственно следовал мир, на условиях, какие предписывать ему было угодно, быв долгое время самовластителем на полях битвы, он не находил еще себе достойного соперника и потому справедливо ласкал себя уверенностью сокрушить Русских, тем легче, что превосходил нас силами. Его армия разделяла с своим повелителем желание сразиться, думая, что битва, в успехе коей она не сомневалась, положит конец войне. Русские не меньше пришлецов, наводнивших наше Отечество, жаждали боя.

Описание Отечественной войны в 1812 году - _17.jpg

С рассветом 15 Июля Французы тронулись от Куковячи к Витебску, и в 4-м часу утра завязалась перестрелка в авангарде Графа Палена. Лейб-казаки первые ходили несколько раз в атаку. В одной из них отборные Донцы налетели на батарею, возле которой стоял Наполеон, и в конвое его произвели тревогу, что остановило неприятелей на некоторое время. Потом Французы пошли опять вперед. Граф Пален, сражаясь, отступал к берегам Лучесы в виду армии, которая стояла на возвышениях и только что не рукоплескала его искусным движениям. Наш авангард в глазах Наполеона маневрировал «с неожиданным, – как говорил Барклай-де-Толли, – успехом». Граф Пален был уже от армии верстах в пяти и на крепкой позиции выдерживал сильный натиск, между тем как вдали, против оконечности нашего левого крыла, сгущались черные линии Французских колонн, коим Наполеон давал лично направления, где кому стать, для предполагаемого на следующий день общего нападения. Сражение казалось несомненным, когда вдруг, неожиданно, приехал от Князя Багратиона Адъютант его, Князь Меншиков, с известиями, изменившими положение дел. Князь Багратион уведомлял, что Даву прежде его занял Могилев и что покушения 2-й армии пробиться в этот город были тщетны, почему, для соединения с 1-й армией, взял он направление правее и намеревался следовать в Смоленск чрез Мстиславль. Барклай-де-Толли, имея с обеих сторон неприятеля и не в состоянии будучи соединиться с 2-й армией при Витебске, не мог вступить в дело, «которое, – как он доносил, – ни в каком предположении не принесло бы ожидаемых от него прежде выгод, и потому принужден был оставить Витебск, чтобы четыре марша отступить к Поречью, где хотел принять меры, судя по обстоятельствам» [100] . Отступление было необходимо, но как в виду Наполеона идти назад, среди ясного, летнего вечера? Однако же, невзирая на близость неприятеля, Главнокомандующий велел армии сниматься с лагеря. Наполеон, находясь в 5 верстах от нашей позиции, не мог рассмотреть, в чем состояла цель начинавшегося движения. Оно показалось ему обыкновенным переходом войск с одного места на другое, так что наши колонны могли взять свое направление прежде, нежели неприятель явственно приметил отступление их. Решившись не принимать сражения, Барклай-де-Толли велел Графу Палену держаться до последней крайности. Доверенность Главнокомандующего оправдалась в полной мере. Барклай-де-Толли несколько раз посылал благодарить Графа Палена и до такой степени был им доволен, что в частном письме к Государю говорил: «Граф Пален особенно отличается от Генералов всей армии своими воинскими дарованиями, распоряжениями и хладнокровием. Чрезвычайно полезно было бы для службы назначить ему обширнейший круг действий, и я осмеливаюсь представить его в Генерал-Лейтенанты. Его достоинства служат порукой в справедливости такой награды» [101] . Армия была в полном отступлении, а Граф Пален все еще сражался. Под вечер он перешел на правый берег Лучесы. Туда последовали за ним, в двух местах, несколько рот Французских егерей. Наполеон, имея таким образом во власти своей переправу через Лучесу, приказал авангарду остановиться и начал располагать корпуса в боевой порядок для сражения на другой день. Вице-Король примкнул левым крылом к Двине; правее от него стал Ней. Три пехотные дивизии Даву, гвардия и кавалерийский корпус Нансути заняли вторую и третью линии; корпус Монбрена находился для наблюдения на правом берегу Двины. Сен-Сир получил приказание идти из Ушача к Витебску, куда направлен был также Груши из Орши. Между тем, пока неприятель готовился к нападению, Граф Пален последовал ночью за армией.