Радиоэлектронный шпионаж - Анин Борис Юрьевич - Страница 43

Сенат США без особых хлопот и осложнений утвердил это назначение. Правда, на заседании сенатской комиссии по делам вооруженных сил 27 июня 1963 года подробные расспросы Фубини о его политической деятельности в Италии до эмиграции в США в 1939 году выявили такие подробности биографии Фубини, которые явно выделяли его в ряду других директоров АНБ. Ученый муж простодушно сообщил сенаторам, что никогда не был связан с коммунистами, потому что состоял членом фашистской организации. Это, однако, отнюдь не помешало ему в годы Второй мировой войны, будучи научным консультантом армии и флота США в Европе, давать ценные советы, как лучше громить своих бывших единомышленников на суше и на море. После войны Фубини поступил в лабораторию авиационных приборов и работал там над секретными электронными системами.

Фубини отличился на своем высоком посту в АНБ прежде веет тем, что составил длинный перечень фактов разглашения государственных секретов США в печати и на телевидении. Заметное место в этом перечне заняли публичные выступления американского министра обороны и его заместителя, которые являлись непосредственными начальниками Фубини.

К середине 60-х годов АНБ представляло собой, по образному выражению его тогдашнего директора генерал-лейтенанта Маршалла Сильвестра Картера, известного в шпионских кругах как Пат Картер, «всеми забытое приемное дитя». Сменялись директор за директором, а АНБ все так же направляло поток дешифрованных криптограмм аналитикам из штаб-квартиры ЦРУ. И хотя руководство АНБ досконально разбиралось в проблемах организации перехвата и дешифрования перехваченных шифрсообщений, в том, что касалось анализа и определения значимости полученной информации, АНБ явно отставало от ЦРУ и государственного департамента США. На различных заседаниях и совещаниях шпионского сообщества США директора АНБ чувствовали себя не очень уютно, так как не видели картины политической обстановки в мире в целом. Показательна в этом отношении история одной операции АНБ, провалившейся именно из-за ошибки в интерпретации добытых шпионских данных. Успешное чтение шифрпереписки, циркулировавшей в конце октября 1956 года между Лондоном, Парижем и Тель-Авивом, показало, что Англия, Франция и Израиль собирались напасть на Египет. Однако в АНБ сочли это известие настолько абсурдным, что ему не дали хода, полагая, что речь шла о ловкой махинации, имевшей целью внести раздор между западными союзниками. Последующие события на Ближнем Востоке продемонстрировали всю ошибочность сделанных выводов.

В то время как сотрудники ЦРУ время от времени получали моральное удовлетворение от появления в периодической печати статей о своей деятельности и достижениях своего учреждения, АНБ находилось в полном забвении. Когда в 1965 году его директором стал Картер, всего несколько официальных лиц в Вашингтоне были осведомлены о существовании АНБ. Даже в Советском Союзе, казалось, знали об АНБ больше. В газете «Советская Россия» появилась статья, в которой ее автор обозвал Картера Пат Электронное Ухо. В статье писалось об умении Картера вершить свои темные дела по принципу «Чем лучше разведчик, тем меньше о нем слышно». И вот Картер решил положить конец пребыванию АНБ в забвении, даже если для этого ему пришлось бы пойти наперекор критерию качества тайного агента, сформулированному «Советской Россией».

В послужном списке Картера были престижная военная академия, в которой он овладевал инженерным искусством, а также должность командира зенитных подразделений во время Второй мировой войны. В мирные годы он исполнял обязанности специального помощника государственного секретаря, а затем заместителя директора ЦРУ. Еще будучи слушателем военной академии, Картер азартно играл в хоккей, а в зрелые годы оставался болельщиком, причем отнюдь не рядовым. В 1962 году он стал директором Международной хоккейной лиги и членом Олимпийского комитета.

Придя на пост директора АНБ и немного освоившись на новом месте, Картер начал зазывать ответственных чиновников из американской администрации к себе в гости в Форт-Мид, надеясь таким образом поднять роль агентства. Усилия не пропали даром, и в 1968 году АНБ посетил вице-президент США Хэмфри (в 1981 году это же сделал и находившийся тогда на посту вице-президента Буш). Хэмфри произнес там речь. Суть ее сводилась к тому, что сотрудники АНБ заняты нелегким, очень полезным трудом, хотя и без надежды на высокое признание со стороны широкой общественности. По словам вице-президента, руководство страны знало об их труде и высоко его ценило. Американские криптоаналитики, сидевшие в зале, жмурились от удовольствия, слушая Хэмфри.

Следует отметить и такую деталь: Картер намеренно не приглашал высших чинов из министерства обороны США посетить АНБ. Дело в том, что формально АНБ являлось ведомством, самостоятельно функционировавшим в рамках министерства обороны. Картер решил сделать упор на слове «самостоятельно», а не на принадлежности АНБ к министерству обороны. Позже он признался, что, будучи в течение четырех лет директором АНБ, отчаянно боролся с военными за сохранение самостоятельности своего агентства, пытаясь сберечь хотя бы то, что досталось ему в наследство от предыдущих директоров в плане осуществления самостоятельной политической линии.

После себя Картер оставил новый герб агентства. Первоначально он выглядел так: по верхней кромке круга бежала надпись «АГЕНТСТВО НАЦИОНАЛЬНОЙ БЕЗОПАСНОСТИ», по нижней — «МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ», а в центре эмблемы помещался орел с распростертыми крыльями, у которого из-под хвоста вылетало большое количество стрел и молний. Картер добился, чтобы вместо «МИНИСТЕРСТВО ОБОРОНЫ» на гербе АНБ было написано «СОЕДИНЕННЫЕ ШТАТЫ АМЕРИКИ», да еще подправил немного изображение орла. Теперь могучая птица уже не размахивала угрожающе крыльями, а прижимала их к телу, что символизировало защитный, а не наступательный характер ее деятельности. Агентство все-таки безопасности, а не чего-нибудь! Были убраны также и стрелы с молниями сомнительного происхождения.

Вице-адмирал Ноэль Гейлер стал в 1969 году шестым по счету директором АНБ. По своему послужному списку он был полной противоположностью Картеру — что называется, «военная косточка» безо всякого опыта в области шпионских операций. В министерстве обороны США потирали руки: уж этот-то не будет пытаться делать из АНБ второе ЦРУ, постепенно превращая агентство в гражданское учреждение, как Картер. Или подсиживать своих непосредственных начальников, копя на них компромат, как Фубини.

Итог деятельности Гейлера по осуществлению курса на независимость АНБ, взятого его предшественником, неоднозначен. Прояснить ситуацию помогает следующий весьма примечательный и красноречивый факт. Если с момента своего возникновения в течение долгого времени АНБ на девяносто девять процентов состояло из военных, то в 1971 году среди двух тысяч высших должностей в АНБ всего пять процентов было занято военными.

В основе трений между АНБ и министерством обороны лежало естественное желание агентства установить свой собственный контроль над бюджетом. К 1969 году в АНБ на различных должностях работало девяносто пять тысяч человек — в пять раз больше, чем в ЦРУ. Бюджет АНБ объединял в себе все, что касалось расходов на радиошпионаж, — от наушников для операторов на станциях перехвата в Марокко до суперсовременных ЭВМ в подвалах штаб-квартиры в Форт-Миде. К началу 70-х годов, в силу понесенных больших расходов на войну во Вьетнаме, были приняты меры по сокращению расходов на содержание правительственных учреждений (это касалось и АНБ). Поэтому для АНБ было жизненно важно, чтобы контроль над бюджетом осуществлялся в самом агентстве. Тем самым АНБ могло бы самостоятельно определять, где производить необходимые сокращения. По одну сторону баррикад в борьбе за контроль над бюджетом оказались гражданские служащие, которые возглавляли АНБ и резонно утверждали, что они лучше знают нужды АНБ. По другую — военные, которые руководили перехватом. Шестой директор АНБ встал на сторону военных, о чем косвенно свидетельствует тот факт, что позднее Гейлер был повышен и назначался на самые крупные должности в вооруженных силах США. До этого прецедента пост директора АНБ считался тупиком, откуда получить дальнейшее повышение было невозможно.