Тайная схватка - Матвеев Герман Иванович - Страница 18
- Предыдущая
- 18/39
- Следующая
— Мишка… А где тебя искать? — спросил Крендель, выходя за ним, чтобы закрыть дверь.
— Давай сговоримся.
— На рынке я каждый день бываю.
— Ну, там и встретимся.
— А в случае чего, приходи вечером сюда. Мы каждый день собираемся, В темноте, держась за холодные перила, спустился Миша с лестницы. Выйдя во двор, ступил в лужу и промочил ноги. «Растяпа. Шёл сюда, видел эту лужу и вдруг забыл, — подумал он. — Разнервничался… Разведчик называется».
Выйдя на улицу, Миша глубоко и облегчённо вздохнул…
12. НОВЫЕ ЗНАКОМСТВА
Миша сделал несколько шагов и остановился. Где-то перед собой он услышал заглушённые рыдания.
Глаза ещё не привыкли к темноте, и мальчик сразу не мог разобраться, откуда исходит этот плач. Присмотревшись, он наконец заметил у водосточной трубы маленькую фигурку какого-то подростка. Закрыв лицо руками, прислонившись к стене, подросток горько всхлипывал.
Миша растерялся. Сам он почти никогда не плакал и по-разному относился к слезам. Когда приходилось встречаться с плачем капризной девочки, у него являлось желание хорошенько поколотить её. Когда кто-нибудь плакал от физической боли — от ушиба, от пореза, — Миша сочувствовал. Были слезы, которые вызывали жалость и желание утешить, помочь. Два раза в своей жизни мальчик видел слезы, которые, как клещи, сжимали сердце. Так плакала дважды мать… И теперь Миша не знал, как поступить.
Рыданья подростка то затихали, то вновь нарастали.
— О чем ты плачешь? — спросил Миша, подходя ближе.
Рыдания прекратились.
— Что у тебя случилось? — снова спросил Миша, трогая фигурку за плечо.
Та резко повернулась к нему и гневно отстранила его руку. Это была худенькая девочка.
— Не тронь! — крикнула она и снова отвернулась.
Не зная, что делать, Миша растерянно оглянулся. На улице темно и пусто. Не слышно ни одного прохожего «Вот дурацкое положение, — подумал он, — уйти, что ли? Какое мне дело до неё?»
Он сделал шаг в сторону, но остановился. После общения с мерзкой и преступной воровской шайкой настоящее человеческое чувство особенно тронуло душу мальчика. Пускай этим чувством было горе.
Тем более он не мог оставить девочку, не узнав, в чем дело. Мише остро захотелось помочь этой строгой худенькой девочке.
— Вы скажите… Я помогу вам, — сказал он, переходя на «вы». Девочка уже не плакала, и только порывистое короткое дыхание выдавало её состояние.
Миша ждал.
— Помочь мне нельзя, — у меня карточки украли. От этих слов у мальчика дух захватило и невольно сжались кулаки.
— Ух, паразиты! — процедил он сквозь зубы.
У девочки снова дрогнули плечи.
— А чего плакать? Слезами не помочь. Как это вы неосторожно? — сказал он ей.
— Сама не знаю. Я недавно спохватилась. Наверно, когда ходила за хлебом.
— Ничего. Как-нибудь проживёте. Теперь не зима.
— Да, конечно… Поголодаю… не умру…
— Сейчас овощи есть. Не так уж страшно, — продолжал утешать Миша.
Девочка достала платок, вытерла лицо и медленно зашагала прочь. Миша пошёл рядом.
— Это когда один, трудно. А если с родными, так ничего. Поделятся.
Она посмотрела ему в лицо, но в темноте разглядела только его строгие глаза.
— Да, когда с родными, — тогда хорошо, — сказала она и отвернулась, чтобы скрыть снова выступившие слезы.
Некоторое время шли молча, чувствуя какую-то неловкость.
— Вы учитесь? — спросила наконец девочка.
— И да и нет. Я работаю, а на работе учусь.
— В ремесленном?
— Нет. Я на судне работаю.
— Вы моряк?
— По названию я моряк, — улыбнувшись, сказал Миша. — А только в море ни разу не ходил.
— Почему?
— Мы на Неве стоим. Вот когда война кончится, тогда поплывём. А вы учитесь?
— Нет. Я работаю.
— Где?
— В мастерской. Мы ватники для фронта шьём.
— Это важное дело, — серьёзно сказал Миша. — Все равно как и снаряды.
— Да, конечно. После войны тоже учиться поступлю в ветеринарный институт.
— Почему в ветеринарный?
— Потому что я очень люблю животных. Буду их лечить.
Постепенно неловкость исчезла, и они начали чувствовать себя свободнее. В этой девочке была какая-то привлекательная простота, и Мише приятно было говорить с ней. Коснувшись любимой темы, она забыла о своём горе и рассказала, как до войны у неё дружно жили кошка, две белые мыши и две птички.
— А где они сейчас? — спросил Миша.
— Когда нечего стало есть, я птичек выпустила, а кошка и мышки умерли от голода.
— Кошка не съела мышей?
— Нет. Она их любила, как своих детей. Дуся погибла первая. Мышки ещё долго жили, но они так скучали без Дуси. Наверно, от тоски умерли.
— А я люблю собак, — сказал Миша.
— Да. Собаки самые умные и преданные…
Разговаривая, дошли до перекрёстка, и девочка остановилась.
— До свиданья. Я сюда.
— Я вас провожу.
Они свернули и тем же медленным шагом пошли вдоль улицы.
— А как вас зовут?
— Елена. А вас?
— Михаил.
— У меня был чижик, звали Мишкой. Пел замечательно. Но ужасный был забияка…
Миша не отозвался, смущённый, что чижик-забияка оказался его тёзкой.
— Лена, а вам дома не попадёт за карточки? — спросил он через минуту.
— У меня никого нет.
— Как никого?
— Папа на фронте, а мама и бабушка умерли зимой.
У Миши сжалось сердце. Вот почему она так горько плакала… Остаться без карточек в таком положении…
— Ну, а родные?
— Никого здесь нет, — вздохнула девочка. — Тётка живёт в Курске, а больше никого.
— Как же вы будете без карточек?
— Не знаю. Что-нибудь придумаю. Да мне немного и надо.
— Огород у вас есть?
— Нет.
— Как же вы проживёте? Знаете что… я вам помогу. Обязательно! — горячо сказал Миша.
— Ну, что вы! С какой стати? Я вам чужой человек. Вы меня первый раз видите.
— Совсем не чужой, — вырвалось у мальчика. — Мы же ленинградцы. Можете мне не верить, а только даю вам слово…
— Спасибо, Миша. Вы… хороший.
— Где вас можно увидеть?
Лена молчала. Ей было приятно это искреннее сочувствие, но она была уверена, что завтра мальчик забудет про неё…
В это же время по набережной шагал Пашка Леонов.
— Пропал, Пашка! Ни за что пропал!.. Последний ты теперь подлец. Ох, батя, худо мне! Погубили твоего Пашку. На веки вечные… — бормотал он, размахивая руками.
Во рту держался противный привкус от выпитой водки, в горле першило от табаку. Жалко было проигранных денег, жалко самого себя, злоба сменилась отчаянием. Что теперь делать? Деньги все проиграны, и снова он должен Брюнету тысячу рублей.
Свежий воздух постепенно прояснял его мысли.
Как же это случилось, что он в такой короткий срок проиграл все свои сбережения и стал вором? Неделю-две тому назад он ходил радостный и счастливый. Что бы он ни задумал, все выходило как нельзя лучше. Немного усилий, труда, сообразительности, и Пашка всегда оказывался на первом месте.
Вспомнилась деревня, родной дом. Давно ли он бегал в школу, строил весной в канавах мельницы, а потом, когда организовали МТС, пропадал целыми днями с трактористами! Смышлёный мальчишка быстро научился управлять машиной, и в обеденный перерыв ему доверяли даже пахать. Все говорили, что он «толковый», и отец отправил его в ремесленное училище. Город понравился Пашке. Он быстро освоился, быстро догнал и перегнал в учёбе свой класс, и все хорошо относились к этому способному деревенскому пареньку…
Сунув руку в карман, Пашка нащупал что-то холодное. Самодельный ключ его работы. Теперь он больше не нужен. Мальчик размахнулся и бросил его далеко в Фонтанку. Слышно было, как булькнул ключ, унося на дно тайну Пашкиного преступления.
Ключ напомнил Пашке о кладовщике училища Степане Степановиче. Ребята звали его Стакан Стаканович. К Пашке старик относился особенно хорошо и не раз ему говорил, что он способный парень и из него выйдет толк.
- Предыдущая
- 18/39
- Следующая