Ипатия - Маутнер Фриц - Страница 27

• Предыдущая
• 27/56
• Следующая

Едва Вольф закрыл за собой дверь, Ипатия большими шагами подошла к Синезию.

– Я принимаю ваше предложение. Я выйду за вас замуж. Не сегодня, я не знаю еще сама… когда-нибудь. Но сначала я должна выполнить завещание императора – выиграть борьбу с этими христианами. А когда император будет отомщен, я стану искать покоя у вас и ваших книг, между морем и пустыней, а не среди убийц императора Юлиана.

– Ипатия, жена моя!

– Я не женщина! Я не хочу быть женой!

Настроение обитателей архиепископского дворца в Александрии становилось все несноснее. Было тихое октябрьское воскресенье, но Кирилл встал с постели с легкой головной болью. Проклятое греческое вино, проклятый греческий наместник, проклятая Ипатия.

Бесчисленная челядь изящного дворца боязливо жалась к стенам и не могла дождаться минуты, когда владыка покинет свои палаты, чтобы совершить богослужение в соборе. Но возвратился он еще сумрачнее. Его личный секретарь Гиеракс уже в алтаре, а затем на обратном пути вкратце изложил новости, уязвившие в нем пастыря душ, и человека. Покушение на Ипатию не удалось. А в довершение всего было получено письмо из Константинополя, требовавшее от него безусловного подчинения голосу церковного большинства.

Кирилл едва успел скинуть облачение и теперь, сжав кулаки, шагал взад и вперед по комнате. Это было обширное расписанное светлыми красками и хорошо освещавшееся помещение. По стенам размещалась хорошая библиотека. Если бы с простенка не смотрело массивное серебряное распятие, невозможно было бы предположить, что находишься в рабочей комнате христианского пастыря.

Прежде всего Кирилл облегчил свой гнев бранью в адрес ученого константинопольского собрата. Владыка полагает, конечно, что епископы Азии и Африки могут третироваться, как простые попы. И все это только потому, что этот константинополец обладает ухом императора или, вернее, ухом его горничной! Ого! К счастью, именно в Африке и Азии церковь властвует над сердцами и кошельками, и к тому же все церковное знание принадлежит Азии и Александрии. Константинопольский владыка должен будет сократить свои властолюбивые поползновения, иначе Африка согласится скорее повиноваться епископу Древнего Рима, безвредному старому дураку, чем новоримскому интригану, предводителю церкви милостью женщин.

Так ворчал Кирилл больше для собственного успокоения, чем для того, чтобы посвятить Гиеракса в свои мысли. Наконец, он кинулся в кресло и подозвал своего чиновника.

– Этого не изменить за один день. Это самое большое зло, с которым мне не справиться за целую жизнь. Но маленькие неприятности, назревающие здесь, я уничтожу, клянусь жизнью. Итак, еще раз, каковы были слова этой Ипатии?

– Ваша милость простит, что я не отвечаю за точность каждого слова. Когда студенты заметили, что я записываю, они быстро удалили меня из зала.

– Осел! Почему вы не послали шпиона, которого там не знают?

– Ваша милость! Потому что другие действительно ослы.

Кирилл примирительно махнул рукой.

– Итак, смысл ее слов? Отдельные выражения можно восстановить с помощью пытки, как только начнется процесс. А ее критика христианства сломит ее прекрасную шею.

– Ипатия говорила приблизительно так: Иисус Христос был, конечно, благороднейшим из людей, но христианская церковь учит совсем не тому, чему учил ее основатель. Епископы сделались главарями новых партий, людьми без религии, а фанатичные монахи – невежественными и безумными глупцами – нечто вроде кудесников и заклинателей старых религий.

– Гм! С таким материалом ничего не начнешь. Но она отрицала божественность Христа. Она называла Иисуса человеком. Не правда ли, это так? Гм! Конечно, этим она нарушила закон, но боюсь, наместник захочет защитить ее, и даже в Константинополе посмотрят на это косо. Гм! Я считаюсь там услужливым дипломатом. На всякий случай изложите ваши показания письменно и собирайте дальнейшие выражения Ипатии. Купите какого-нибудь бедного студента. Теперь дальше. Вчерашняя потасовка, как вы говорите, не удалась: христиане бежали?

– Как я вам и говорил, ваша милость.

– При так называемом объективном расследовании выяснится, что наши христиане начали первые, – отрицать этого нельзя.

– Невозможно, ваша милость. Театр вчера, как всегда по субботам, был переполнен иудеями. Бедные христиане свободны только по воскресеньям. Таким образом, иудеев было большинство. И когда в конце представления снаружи раздался крик: «долой жидов!» и началась потасовка, наши христиане были, в конце концов, вышвырнуты наружу. Полиция как будто ничего не видела и не слышала.

– Как обычно, отметьте в вашем донесении, что иудеи занимали все хорошие места и своим нахальным поведением должны были оскорблять каждого скромного человека, а, следовательно, начали все иудеи.

– Но наместник…

– Я знаю. Это не предназначается для его судов. Мы собираем материалы. Еще одно. Успех этой старой ведьмы Ипатии велик по-прежнему?

Гиеракс с благоговением посмотрел на распятие и сказал официальным тоном:

– Громадного зала никогда не бывает достаточно. Сегодня больше пятидесяти человек стояло снаружи. Во время богослужения! И это были юноши наших лучших семейств!

Кирилл ударил кулаком по столу.

– И быть бессильным против этого! Постоянно обращаться к этим царским холопам, всегда поддерживающих моих врагов. Неужели у меня в Александрии совсем нет друзей, с помощью которых я мог бы быстро покончить и с этой греческой ведьмой, и с иудеями?

– Могу я, ваша милость, сделать одно замечание? Такие дела безнаказанно может делать только чернь. В настоящее время наша христианская чернь ничего не имеет против Ипатии. Народу обещаны высшие блага на земле и небесное царство в потустороннем мире. Этого и ждет наш добрый народ. Он ждет терпеливо. Двинется он только тогда, когда поверит, что Ипатия или евреи стоят между ним и небесным царством.

Кирилл встал и, скрестив руки, начал расхаживать взад и вперед.

– Гиеракс, – сказал он через минуту, – за эту мысль вы станете епископом. Но сначала вы должны помочь осуществить вашу мысль. Вы думаете, у нас нет фанатичной, христианской черни? У нас есть монахи. Вы должны пустить их в ход.

Гиеракс поцеловал рукав архиепископа.

– Что я должен сделать?

Архиепископ подошел к окну и долго стоял, скрестив руки. Наконец, он сказал:

– Вы думаете, вам удастся подговорить этих людей? Это – простой, необразованный люд.

– Всемогущий Бог научит языку своего нижайшего раба, защитит его толпами ангелов от опасностей пустыни и внушит, что нужно для уничтожения суетного великолепия этого мира, и для завоевания небесного царства!

Кирилл, улыбаясь, кивнул.

– Я могу дать только общие указания, так как я вам полностью доверяю, а наградой вам будет место епископа. Этого довольно. Я знаю, что вы сделаете это во имя добра, но и место епископа неплохая вещь. Итак, слушайте. Запишите то, что я вам скажу. Зашифруйте, пожалуйста.

Кирилл большими шагами ходил по комнате из угла в угол. Гиеракс скромно сел за маленький столик, вытащил свои дощечки и приготовился внимательно слушать.

– Вы отправитесь, как только сделаете самые нужные приготовления. Конечно, вы пойдете к Питрийским горам.

Медленно поднимаясь из долины в горы, вы найдете три типа монахов. Внизу, в тесных хижинах и в палатках, живут благочестивые садовники – люди, ушедшие из мира во имя Христа, чтобы вести спокойную жизнь добровольного отречения и мирно встретить смерть и вступление в царство божие. С этими людьми делать нечего. Это, может быть, отличные христиане в смысле Иисуса Христа и апостолов, но для церкви они бесполезны. Самые обыкновенные людишки. Выше, на первых уступах гор, стоят монастыри. Они населены собственно монахами и их настоятелями. Монахам вы можете внушить, что архиепископ римский добивается власти над греческой церковью, и хочет закрыть некоторые монастыри. Архиепископ Римский…

• Предыдущая
• 27/56
• Следующая