Дворец из камня - Хейл Шеннон - Страница 29

• Предыдущая
• 29/49
• Следующая

Придворные начали рассаживаться по каретам, украдкой позевывая. Какой-то чиновник направил Мири, Кэтар и остальных девушек с горы Эскель в первую карету. Бритта подбежала к ним, словно опасалась опоздать. По дороге у нее соскользнули туфельки. Она остановилась, чтобы снова их надеть, и чиновник направил ее в другую карету.

Караван неспешно двинулся по тихим улицам.

— Что случилось с этим городом? — изумилась Кэтар. — Церемония в часовне не открыта для людей, как представление на лобном месте, но все же последняя королевская свадьба состоялась больше двадцати лет назад.

— А ты ожидала, что люди будут толпиться вдоль всего маршрута процессии, — сказала Эса.

— Вот именно, — подтвердила Кэтар. — Я знаю, многие злятся, что Бритта не эскелитка, но тем не менее она избранница принца. К тому же она мне нравится.

— Тебе кто-то нравится? — удивилась Мири. — Это уже о многом говорит.

Кэтар широко зевнула, словно желая показать, что ее не волнует замечание Мири.

Они свернули за угол, и до ушей Мири донеслось пение. В первую секунду ей показалось, что это какая-то местная праздничная песня, но потом она узнала мелодию и слова: «По королевству маршем прошагаем, золотую корону мы сломаем».

Это был «Марш босоногих». Возможно, там в толпе находились ее друзья из салона. Мири посмотрела в окошко. Сотни, а может, и тысячи людей окружили часовню и высыпали на улицу. Они не махали платочками, не приветствовали процессию радостными возгласами. Они строили баррикаду. Когда кареты приблизились, пение сменилось пронзительными криками.

Кэтар высунулась из окна и приказала не останавливаться вознице, который уже и так подстегивал лошадей.

Толпа кинулась вперед, тесня кареты, лица людей выражали гнев.

— …Не наша принцесса! — услышала Мири возглас человека, повисшего на дверце их кареты.

— Я тоже не ваша принцесса! — завопила в ответ Фрид.

Он рванул на себя дверцу, но Фрид принялась трясти ее, и наконец мужчина свалился.

Кареты еле ползли вперед, наклоняясь и сотрясаясь от ударов кулаков и камней. Мири вцепилась в сиденье. Тут карета на что-то наткнулась, и все пассажирки посыпались на пол, ударяясь головами. Через секунду послышался треск, такой громкий, что у Мири загудело в ушах. Стеклянное окошко кареты растрескалось, а в центре появилось аккуратное отверстие. Мири начала подниматься, но Кэтар притянула ее обратно на пол.

— У них мушкеты, Мири. В нас стреляют!

Впрочем, Мири и не смогла бы подняться, даже если бы захотела. Ноги стали ватными и совсем не слушались.

— Почему в нас? — только и спросила она.

— Наверное, они думают, что Бритта здесь, — предположила Кэтар.

До этой минуты Мири не верила, даже не представляла, что люди, жаждущие перемен в Данленде, хотят избавиться и от Бритты.

Прозвучал еще один выстрел, но лошади уже перешли на галоп. Карета на ходу чуть не разваливалась, скрипя всеми досками и гвоздями. Мири закрыла голову руками и ждала, когда все кончится. Она ненавидела ожидание. Ей бы сейчас в руку деревянную колотушку или молоток, иголку с ниткой, перо и бумагу — хоть какое-то занятие.

Она больше не смотрела в окно, пока карета не остановилась. Сквозь растрескавшееся стекло она узнала площадку перед дворцом и выпрыгнула наружу. Ноги слегка дрожали, словно под ними была не твердая земля, а пол движущейся кареты.

С шумом, криками и ржанием испуганных лошадей подтянулась остальная процессия.

Бритта выскочила из кареты, путаясь в длинных юбках. Она двинулась к Стеффану, тоже совершенно потрясенному, но королевские охранники окружили девушку и куда-то увели. Рядом с высоким и величавым Гаммонтом в ярких зеленых одеждах король выглядел бледным и слабым. Мири без труда представила, как его, маленького принца, заперли на весь день в кладовке.

— Да их надо повесить! — заявил во всеуслышание Гаммонт.

— Сейчас не время для агрессии, — возразил ему другой чиновник. — Нужно успокоить народ, утешить, пообещать мир и процветание.

— Вы что, с ума сошли? — возмутился Гаммонт. — Именно сейчас пришла пора агрессии. Я предупреждал вас, сир: если вы не накажете провинции после их дерзкого дароприношения, народ сочтет вас слабаком, которого легко свергнуть.

— Предупреждали, Гаммонт, — сказал король, ткнув в него трясущейся рукой. — Предупреждали.

— Сир, нужно действовать быстро и решительно, — продолжал Гаммонт. — Захватите как можно больше бунтовщиков и устройте на лобном месте публичную казнь. Это послужит им предостережением. Вы докажете всем, что вы король. Проявите слабость — они нападут снова.

— Верно, — сказал король. — Народ должен признать абсолютную власть короны. Люди будут меня бояться.

— Прошу прощения, ваше величество, — заговорила Мири. — Мне кажется, другой чиновник был прав. Если мы…

— Тебе не позволяли говорить, — перебил девушку Гаммонт. — Король к тебе не обращался.

— Но я знаю некоторых из тех людей, и если вы хотите мира…

— Ты их знаешь? — возмутился Гаммонт. — Ах ты, подлая маленькая эскелитка. Так ты с ними заодно, крыса этакая!

— Нет! То есть я… я хотела сказать…

— Убирайся из моего дворца! — прогремел король. — Вон!

Мири перестала что-либо понимать, когда ее схватили за руки. Два гвардейца потянули девушку так быстро, что она коснулась ногами земли всего раз или два, пока они пересекали двор. Привратник открыл ворота, и гвардейцы вышвырнули Мири на улицу. Когда она обернулась, ворота уже были заперты.

Она заглянула через щель. Все двинулись во дворец, но Эса и Фрид то и дело оборачивались.

Мири поспешила уйти. Она не хотела, чтобы они вступались за нее или что-то предпринимали, — это могло навлечь на них беду. Мири понимала, что заслужила изгнание и даже еще больше.

Она попросила у неба, чтобы у нее появились крылья и отнесли ее обратно на гору. Крылья не появились. Пришлось идти пешком. Сначала она двинулась к Петеру, но потом передумала.

Она еще ни разу не бывала у дома Сиселы в дневное время. Фасад был такой же красный, как кирпичный Замок Королевы. Однако краска шелушилась, а под ней проглядывала серая древесина. Крокусы и нарциссы в саду заросли сорняками, но все равно с вызовом пробивались к солнцу.

Мири постучала в дверь. Ей открыла сама хозяйка.

— О! Здравствуй. Я отпустила… прислугу на это утро, — пробормотала Сисела, поправляя шаль и приглаживая нечесаные кудри. Черная тушь вокруг глаз размазалась, придавая ей усталый вид. — Я не ожидала… — Она беззаботно хохотнула. — Ну и вид у меня, должно быть! Не обращай внимания, входи, дорогая сестра.

Сисела провела Мири в салон, показавшийся ей безжизненным теперь, когда не горели лампы. Хозяйка отодвинула одну штору, впустив лучик солнечного света. Вместо того чтобы добавить красок, яркий луч сделал все контрастным, черно-белым.

Для двоих этот просторный официальный зал казался чересчур большим. Неужели во всем доме не нашлось приемной поменьше?

Мири припомнила кое-что, о чем не вспоминала уже несколько недель. В тот вечер, когда пришли солдаты, Мири и Тимон бежали к черному ходу, минуя одну темную комнату за другой, — и ни в одной из них не было мебели. Почему же в доме Сиселы так пусто?

Хозяйка расположилась на длинной кушетке в домашнем халате, солнце освещало ее от колен и выше. Выглядела она очень бледной.

— Я бы предложила тебе подкрепиться, но, как я уже говорила, прислуга… — Она изящно пожала плечами.

— За последнее время я много прочла о нашем короле, — сказала Мири. — И не могу не изменить свое мнение о нем, зная, что в детстве его мучил старший брат.

— Свейн мучил Бьорна? Да, мне нетрудно в это поверить. Он так и остался маленьким мальчиком, правда? Когда-то я была придворной дамой, знаешь ли, жила во дворце, но со временем уже не могла смотреть, как Бьорн и его королева проживают свои бесполезные жалкие жизни. Интересно, сознает ли Бьорн, как близок он к потере короны… — Она заговорила тише: — Не знаю, думает ли он, какая у него была бы жизнь, если бы он выбрал меня.

• Предыдущая
• 29/49
• Следующая