Исповедь Зеленого Пламени - Мазова Наталия Михайловна - Страница 46
- Предыдущая
- 46/86
- Следующая
Хэй, мечи точите на камне,
Пейте кровь из священной чаши…
Не слышно обычных застольных прений на тему «ты меня уважаешь?!», и почти никто не рассказывает взахлеб историй о воинских подвигах или о вчерашней ночи (те и другие весьма сомнительной достоверности). Внимание всех — для одной Хейтиле, и ее дикие песни, зовущие в бой, для степного воина отраднее кружки вина и горячат кровь лучше, чем любая из городских девчонок…
Гарью дышит бешеный ветер,
Раздувая огонь луны,
В мир несутся вестники смерти —
Волк и ворон, звери войны!
Но не ради одних только песен девчонки сегодня не в чести — взгляды воинов то и дело устремляются в пространство, освобожденное от столов, на котором пляшет под гитару Хейтиле девушка в зеленом, как трава, платье. Тело ее стройно и гибко, ладони звонко отбивают ритм песни, руки, оплетенные браслетами, то взлетают вверх подобно крыльям, то сплетаются, как две змеи. Горло танцовщицы перечеркнуто нитью зеленовато-серых искр, и петля ожерелья в такт мелодии и движению перелетает с одного плеча на другое. Она сама — как яркая беспокойная искра, случайно залетевшая в привычный багряно-черный полумрак, гостья из далекого Бурого Леса нагорий. Здесь, где безраздельно властвует Тень, не так уж редки яркие краски — но не зеленая…
Если б не платье да не танец, никто бы и внимания на нее не обратил — тощая, как кошка, ухватиться не за что, и волосы цветом как пыль придорожная, как сожженная солнцем степь… А лицо — что воину в лице женщины, если ничего другого нет! Но она танцует, и свет лампы играет на ее украшениях, горит в ее глазах, безумно-печальных, золотит развевающиеся волосы — сегодня здесь царит она, и только она.
Незнакомка, пришелица, она тоже не из тех, кто греет постели Волков — не по зубам им этот кусочек. Лишь те, кого именуют Рыцарями Залов Ночи, имеют право увести ее из кабака после окончания танца. Но смотреть — смотреть может каждый, для того она сюда и приходит, мечущийся язык зеленого пламени…
Ну как, красивая картинка? Правильно говорит мадам Гру: «Сам себя не похвалишь — ходишь как оплеванный…» Даже если кто-то и способен увидеть меня такими глазами — он не ходит в «Багровую луну». А мой пост именно здесь, это наиболее здраво по многим соображениям.
Закрыв глаза, я лечу на огонь, а Хейти только страхует меня. Хейтиле, Мастер на Пути Созидающих Башню, ставшая таковым по чистой случайности, — место ее скорее среди Ткущих Узор. Хейти Ночная Птица, дочь вождя, что когда-то давно пришла в Башню Теней из степи, со Стальной Грани, и попросила научить ее говорить Слова — а научившись, вернулась к своему народу, предпочтя просторы степных кочевий свободным странствиям по мирозданию… «Но почему?» — допытывалась я у нее и услышала в ответ: «Разве ты не знаешь, что свеча нужнее там, где ночь, а не там, где день?» Тогда я не поняла этих слов, но теперь, кажется, начинаю понимать…
Одна из самых одаренных, самых умелых и опытных Мастеров, каких только взращивал Орден — и все же только страхует меня, облезлую кошку без Мастерского символа. И я лезу из кожи вон, пытаясь соответствовать оказанной мне чести.
Не думать. Полностью отдаться на волю музыки, она понесет, закружит и сама подскажет, что делать. Так проще пропускать сквозь себя происходящее вокруг — только глаза, только уши, а решение пусть принимает подсознанка. Я Элендис Аргиноль, и чем бы там ни была Хейтиле, сегодня и сейчас МОЙ день!
Я воительница ночи, одинокая волчица… аааа…
Белый зверь золотоглазый, ты моей добычей станешь…
Кружась, из-под вскинутой руки замечаю упорный взгляд цвета стали, не отпускающий меня. Лорд Онхэо — я знаю имя, он уже уводил меня дважды. Черный атласный плащ распахнулся, открывая цепь с сияющим на черном фоне алмазным полумесяцем. Ненавижу…
После моего позорного удирания по крышам в разодранном платье (слава богам, в тот день я оделась не в зеленое!) другого урока мне не понадобилось. Будь ты хоть лорд, хоть рыцарь, хоть черт с рогами — теперь у меня для всех один порядок: две-три строфы на ухо, и спи-отдыхай… без меня. Что приснится, то и твое, а я… э-э… честная женщина.
Опрокинется чашей небосвод,
Полночь наземь каплю вечности прольет,
И падет мне в ладони звезда
Вмиг, когда
я пойду по следу…
Импульс внезапности — так я это называю. Нечто равнозначное толчку в спину, нервному шепоту: «Вот оно!!!» Я привыкла к такому во время своих уличных выступлений — не собьюсь в танце, никто даже не поймет, что я сосредоточена на чем-то постороннем… Просто цветовое пятно, вот только еще одного почти немыслимого здесь цвета — ярко-голубого с отливом в бирюзу.
Щиты давно уже никто не поправляет, ему удалось войти без приветственного грохота… стоит в дверях неподвижно, и в глазах его разгорается огонек интереса — это он меня заметил. Мне не надо ничего объяснять, я давно уже идеально настроена на него, как приемник на определенную частоту. И все же… совсем другим представляла я его по сохранившимся текстам и единственной записи голоса, сделанной еще самой Ланнад на один из ее легендарных двухсот кристаллов.
Высокий, да — но неожиданно тонкий, худющий, как я сама — и в то же время очень сильный, хоть это и не бросается в глаза. А волосы у него — вот это да! — цвета темной меди, длинные пряди вьются по плечам, лезут на глаза, не схваченные ни обручем, ни повязкой. И кожа очень светлая, как у всех рыжеволосых, а глаза серые и тоже с отливом в бирюзу, как бутылочное стекло (тот, кому подобное сравнение покажется неизящным, видно, никогда не видал вживе таких глаз). Вряд ли можно разглядеть все эти подробности во время движения — но я-то разглядываю внутренним зрением.
Он мог бы быть потрясающе красив по меркам любой Сути — но многовековая усталость пополам с тоской, или еще что-то, чего я не умею назвать, отметила своей печатью это лицо, словно смазав его черты, легла тяжкой ношей на плечи, лишив королевской осанки… Сломлен, и давно сломлен, но («как и у Флетчера!» — болью толкается в виски) сила его все еще не умерла!
Взгляд его рассеянно блуждает по залу, но упорно возвращается ко мне, и я потихоньку выхожу из транса и собираю в комок всю свою энергию — все, преамбула кончилась, начинается серьезная работа.
Как хорошо, что уже конец очередной песни! Умница Хейти, она прекрасно понимает, что передо мною «объект», и немедленно мне подыгрывает:
— Прошу прощения, братья-Волки, но на сегодня все. Я и так уже голос сорвала, — и, обводя зал задорным взглядом: — Так что налейте-ка вашей сестре за труды кружечку бесплатно.
— Хэй, и мне, — подключаюсь я. — Я тоже заработала.
— Ну если она больше не будет петь, то тебе незачем здесь задерживаться, — неожиданно рассекает гул голосов звучный баритон Онхэо. — Допивай свою кружку, и пойдем!
До чего же не ко времени! Ну вот какого, спрашивается, хрена он влез туда, Где не предусмотрен? Я оборачиваюсь на голос с наигранно ленивым видом, чтобы ответить в духе «я еще не твоя собственность» — и тут…
Неужели на этом лице я только что видела рассеянность и безразличие? Мгновенно преобразившись, Он делает шаг в круг света и становится рядом со мною.
— Постой, — Его ладонь нерешительно касается моего плеча. — Станцуешь ли ты еще, если сыграю я?
Мгновенно я узнаю голос с темно-зеленого кристалла, и все во мне так и переворачивается от этого последнего доказательства. Сама не понимаю, как мне удалось ответить небрежно:
— Ну что ж, давай сыграй… Только чтобы такое… степное все из себя. Я по-другому не танцую.
— А я именно такое и хочу, — наверное, Ему кажется, что Он улыбнулся, но я вижу гримасу боли. — Можно гитару, воин степей?
Со злорадством наблюдаю, как Онхэо недовольно морщится, словно вместо хорошего вина отхлебнул перестоявшей кислятины, однако молчит. Хейти уступает не только гитару, но и стул, но Он отказывается и опускается на одно колено на границе круга света — а я уже стою в его центре, и вся замираю от того, что вот, сейчас…
- Предыдущая
- 46/86
- Следующая
