Порывая с прошлым - Филиппов А. В. - Страница 8
- Предыдущая
- 8/70
- Следующая
Фаиз Ахмад Фаиз и его многочисленные друзья — сторонники развития многонациональной культуры в Пакистане. При их участии на языках урду и панджаби издается ряд произведений классика современной бенгальской литературы Назрула Ислама. Синдхи и пуштуны имеют возможность познакомиться с произведениями панджабских писателей Устада Дамана и Мустафы Табассума. В свою очередь, панджабский читатель знакомится с рассказами, стихотворениями и пьесами литераторов, пишущих на урду, синдхи и балучи.
Своей литературной и общественной деятельностью Фаиз Ахмад Фаиз снискал признательность и уважение прогрессивных сил за рубежом. Страстный голос поэта, осуждающего империалистические провокации, звучит на международных конференциях сторонников мира, на симпозиумах деятелей культуры и искусства. Он избирается членом Всемирного Совета Мира. Общественная деятельность поэта отмечена присуждением ему в 1962 г. международной Ленинской премии «За укрепление мира между народами».
Приехав в Карачи, где в это время со своей семьей жил поэт, я стал искать с ним встречи. Помог Эдуард Колбенев, который был вхож в эту семью, пользовался уважением поэта.
— Я сегодня видел поэта, — как-то сказал Эдуард. — Он приглашает к себе в гости. В колледже, где он преподает, экзамены кончились. У него целый вечер свободный.
Сворачиваем с гремящей машинами Дриг-роуд и оказываемся в лабиринте узких зеленых улочек, по обеим сторонам которых в зелени кокосовых пальм и олеандров прячутся коттеджи. Этот тихий квартал облюбовали местные бизнесмены, служащие, городская интеллигенция и иностранцы.
Узкая деревянная лестница ведет на второй этаж особняка, занимаемый семьей поэта. Площадка лестницы напоминает уголок музея. Она сплошь уставлена расписными керамическими кувшинами, медными тарелками с выбитым на них причудливым орнаментом.
Звоним. Фаиз Ахмад Фаиз — человек невысокого роста, коренастый, с изрядно посеребренными волосами. Одет он в легкую до колен рубаху и свободные шаровары, очень практичная одежда в жарком Карачи. Часть комнаты, отделенная резной коричневого цвета деревянной ширмой, служит приемной и рабочим кабинетом. Она обставлена просто, с большим вкусом. Вдоль одной стены до самого потолка — книжные стеллажи. На противоположной — несколько картин, вырезанных из орехового дерева, портрет В. И. Ленина. В углу на тумбочке — гипсовый бюст Максима Горького, фотография Фредерика Жолио-Кюри. Пахнет цветами, сандалом.
Из двери, ведущей на террасу, появляется стройная немолодая женщина. Это жена поэта, Элис Фейс, англичанка по национальности. Познакомившись с ней в Лондоне, без малого двадцать лет назад, он связал свою жизнь с этой женщиной, ставшей другом и помощницей во всех его делах. За ней седой как лунь, сухощавый мужчина, попыхивающий трубкой. Это давний друг семьи Фаиза, известный публицист Саед Сибте Хасан. Вместе с ним Фаиз сидел в тюрьме по сфабрикованному «делу о заговоре в Равалпинди».
Не помню, с чего именно начался разговор. Но он был долгим, интересным, затянулся до глубокой ночи. Говорили о многом. Собеседники радовались начавшемуся улучшению пакистано-советских отношений. В Пакистане, говорили они, давно ждали этого.
Фаиз Ахмад Фаиз рассказывает, что через несколько дней собирается совершить поездку по стране, чтобы помочь на месте созданию обществ дружбы с Советским Союзом. Пока удалось создать организации лишь в Лахоре, Лаялпуре и Карачи. В ближайшее время они появятся и в других городах, в частности в Дакке.
В разговор вступает Саед Сибте Хасан. Он говорит, что создание обществ дело далеко не легкое, хотя власти, в общем-то, не чинят препятствий. Западная провинция в основном населена четырьмя народностями — пуштунами, белуджами, панджабцами и синдхами. Но, к сожалению, в провинции довольно сильно дают себя знать межнациональные трения, которые проявляются и в вопросе создания обществ дружбы. Сильны и местнические предрассудки. В результате каждый город стремится создать «независимое» общество. Попытки создать орган, который бы координировал их деятельность, не удались. Фаизу, взявшему на себя инициативу создания обществ, приходится трудно.
Значительно лучше обстоит дело в Восточном Пакистане. Там однородное бенгальское население, там покрепче демократические организации. Под руководством Бегум Суфии Камал, известной поэтессы и общественной деятельницы, пользующейся уважением в самых различных слоях населения, удалось создать в масштабе всего Восточного Пакистана комитет, который взял на себя инициативу создания обществ дружбы на местах.
Дневная жара заметно спадает. Элис Фейс приглашает перейти на веранду, где уже накрыт стол. Веранда со всех сторон обнесена тонкой москитной сеткой. Карачи — малярийный город. И такого рода предосторожности нелишние. Сколько я знаю моих советских коллег в Карачи, редко кто из них не перенес малярию.
Разговор заходит о развитии пакистанской литературы. Фаиз говорит, что в последние годы писатели и поэты все чаще обращаются к темам, волнующим читателей. С большой симпатией он рассказывает о творческом пути Надима Касми, с некоторыми произведениями которого в переводе на русский язык знаком советский читатель. Осуждение социальной несправедливости, борьба за лучшее будущее стали его ведущей темой.
Он называет десятки имен литераторов, которые в своих произведениях выступают за необходимость борьбы с религиозным фанатизмом, осуждают межнациональные трения, мешающие трудящимся в их борьбе за демократические права. Он выделяет поэтессу Бегум Суфию Камал и романиста Шауката Усмана, которые ведут активную борьбу против идей национальной исключительности, проповедуемой некоторыми лидерами бенгальского освободительного движения.
— Я пишу на урду, люблю этот язык, — замечает Фаиз. — На нем издается много книг местных авторов и переводных, но я против тех, кто пытается насильственно навязать его другим этническим группам. Это особенно дико выглядит в отношении Восточного Пакистана. Власти делают все для того, чтобы сдержать развитие бенгальской культуры. Они еще пожнут плоды такой политики. Литература на бенгали создавалась и мусульманами, и индусами на протяжении столетий. Она одна из наиболее развитых в Южной Азии. Я не мыслю ее без Рабиндраната Тагора. Нелепо слышать разглагольствования государственных идеологов, требующих порвать с традициями «индусской» бенгальской литературы на урду и персидском языках. Я стою за взаимное обогащение литературных и культурных традиций, я против дискриминации любой народности.
Поэт на короткое время задумывается, потом продолжает развивать свою мысль. Значительные группы населения, проживающие в Индии и Пакистане, говорят на урду, бенгали, панджаби и синдхи. Разрыв традиционных культурных связей, происшедший после образования на субконтиненте двух государств, противоестествен. Эти связи должны быть восстановлены. Свободный обмен культурными ценностями, информацией отвечает интересам народов обеих стран.
В беседу включается Элис Фейс. Развитию литературы, равно как и всей национальной культуры, мешает усилившееся проникновение эрзац-культурных ценностей Запада.
— Ведь вот что обидно, — восклицает она. — В страну ввозятся не шедевры западной литературы и искусства, а порнографический и детективный хлам. Культ насилия и убийства проповедуется с экрана. Правда, правительство ввело цензуру на ввозимую литературу и кинопродукцию. Однако дельцы, заинтересованные лишь в наживе, находят лазейки. И что-то незаметно, чтобы этот мутный поток ослабевал.
— Да как же он ослабеет, если компаньоном книжных фирм и компаний, занимающихся прокатом, является капитан Гоухар, сынок Айюб-хана, — замечает Саед Сибте Хасан.
Местные дельцы, продолжает Элис Фейс, увидев, что на подобного рода темах можно неплохо заработать, стали заниматься изданием подражательных произведений. В них проповедуется все тот же культ насилия, культ сверхчеловека, которому все дозволено.
- Предыдущая
- 8/70
- Следующая
