Адский поезд для Красного Ангела - Тилье Франк - Страница 6

• Предыдущая
• 6/19
• Следующая

Мы шли вдоль набережной Рапе, а за нами стлался запах смерти. Его источали наши подошвы, складки нашей одежды; он угнездился в самой глубине наших мыслей. Перед нами бесцельно брел пес с торчащими ребрами, вдруг он остановился, уткнув нос в наши башмаки и как будто догадавшись, до какой степени наши измученные души блуждают в небытии. Простая дворняга с рваными ушами, бродячая помойка с рассеченной осколками стекла пастью, многократно побитая клошарами. Глядя, как она растворяется в темноте, я неожиданно для себя сказал Сиберски:

– Расскажи мне о каком-нибудь своем фантазме. О первом, что придет в голову…

Он отреагировал так, будто прямо перед ним разорвалась шутиха:

– Как это, комиссар? Но…

– Давай, давай! Расслабься… Я тебя слушаю.

Я встал лицом к Сене, засунув руки в карманы брюк и глядя на мерцающие вдали огни города.

– Ладно, – с сомнением в голосе пробормотал полицейский. – Э-э-э… Вы знаете Долли Партон?[6]

– Кантри-певицу? Нэшвилл и ковбои? «Some Things Never Change»? Обожаю!

– Ну да… Я… Нет, я не могу рассказать вам!

Кажется, даже голос у него покраснел.

– Хорошо, – ответил я. – Больше ничего не говори. Тогда представь: ты с Долли Партон, ты готов реализовать свой фантазм. Все обстоятельства сошлись благоприятно. Твои желания могут стать реальностью, надо только действовать. Но есть одно условие, и серьезное: ты должен удержаться от сексуальных сношений с ней. Ты можешь наслаждаться, прикасаться, ощущать, но не вступать в сексуальные сношения. Может ли в таком случае быть удовлетворен твой фантазм?

Мы стояли плечом к плечу у парапета набережной. На поверхности воды, превращаясь в подвижные витражи, дробились отблески света.

– Нет, это решительно невозможно. Я не сдержусь.

– Подумай немного и найди мне один-единственный фантазм, когда ты мог бы обойтись без сексуальных сношений.

Он поднес руку ко лбу. Потом запустил пятерню в свои приглаженные каштановые кудри:

– Таких нет. Во всех моих фантазмах есть сексуальная доминанта. Как и в ваших, и в фантазмах любого человека, впрочем. Разве не об этом толковал Фрейд?

– Не совсем. Судя по твоим литературным познаниям, ты должен бы знать. Существует два типа фантазмов. Сексуальные, как твои, мои и, как ты верно заметил, большинства других людей. С ними переплетаются так называемые фантазмы всемогущества: миф об успехе, об абсолютной власти, о полном господстве. Мечты о прекрасных автомобилях, богинях на взморье, невероятном богатстве… – Я взглянул в лицо своему коллеге. – А теперь поставим себя на место убийцы. Я бы хотел, чтобы ты сыграл роль. Ты – этот убийца. Ты бог знает каким способом вот уже некоторое время изучаешь поступки и события жизни хорошенькой женщины. Дни, недели, быть может, даже месяцы. Ты чувствуешь, как в тебе растет жгучее желание. Правда? Играй свою роль и отвечай начистоту.

– Дайте подумать… Я вижу ее… Я преследую ее, уже давно наблюдаю за ней… Мне все труднее и труднее сдерживаться. Она одна, она желанна. Я знаю, что могу овладеть ею без всякого риска. Только от меня зависит когда и где.

– Так, хорошо. Теперь все готово. И вот однажды вечером ты овладеваешь этой девушкой. Ты делаешь с ней все, что тебе хочется. Как будто это Долли Партон…

– Да, она передо мной, спит… Я… я сделал этот шаг. Отступать поздно. Она… в моей власти…

– Она твоя. Ты раздеваешь ее. Очень медленно. И связываешь, чтобы подчинить своим желаниям, даже самым безумным. Что ты испытываешь в этот момент?

Он прикрыл глаза. Его воображение мгновенно предложило ему возможный сценарий.

Слова плавно потекли с его губ…

– Я неторопливо привязываю ее, потому что это возбуждающий момент… Я… я хочу ее. Но… не теперь… Я должен дойти до края…

– До края чего?

– Чего? Моих желаний…

– Каких?

– Не знаю… Я просто действую.

– И что же ты делаешь?

– Подвешиваю ее. Тяну за шнур и приподнимаю…

– Она проснулась?

– Да… Просыпается… Медленно…

– Как она реагирует?

– Боль, которую выражает лицо, сводит меня с ума. Она знает, что сейчас умрет…

– И тогда ты начинаешь кромсать… Один, два, три… сорок восемь разрезов… Несколько часов подряд… Что происходит в твоей душе?

– Я… – Он встряхнул головой. Его расширенные зрачки напоминали два черных солнца. – Хватит, комиссар… Я больше не могу. Я не понимаю эту сволочь! Зачем вы меня об этом спрашиваете?

– Чтобы доказать тебе, что этот тип думает не так, как мы. Никто из нас не мог бы совершить подобного ужаса с такой скрупулезностью, не спеша, в течение многих часов, когда желание изнасиловать ее даже не пришло ему в голову.

Сиберски отступил на три шага:

– Но это немыслимо! Он точно сдерживался от половых сношений! Из боязни оставить следы!

– Представь, что ты имеешь патологические склонности. Мог бы ты в подобной ситуации удержаться и не изнасиловать ее?

– Нет, не думаю…

– Я прочел достаточно журналов, которые выпускает Парижское психоаналитическое общество. Со всей очевидностью установлено, что сексуальные импульсы, так же как боль и страх, не поддаются контролю. Если кто-то обжигается, прикоснувшись к горящей газовой горелке, что он делает? Отдергивает руку, потому что не может себя КОНТРОЛИРОВАТЬ. В худшем случае наш убийца надел презерватив, но все же он ее изнасиловал – до или после смерти… Нет. Этот тип действует согласно другим установкам, отличающимся от простого акта убийства.

– Тогда по мотивам мести?

Я отрицательно покачал головой:

– Гнев всегда проявляется во время акта возмездия. Охваченный гневом убийца не может быть организованным. Не будем забывать пред– и посмертные аспекты, мизансцену, желание произвести мощный эффект… Я бы скорей склонялся к фантазму всемогущества…

– Какому?

– Не знаю… Например, возможности заставить страдать, принять себя за палача. Или желание господства, которое достигает своего удовлетворения, только когда он лишает жизни…

Сиберски был невероятно проницателен. Он дополнил:

– Все психоаналитики утверждают, что никакой фантазм никогда не бывает полностью удовлетворен, так?

– В точку. Продолжай…

– В совершении акта, призванного представить материализацию фантазма, всегда отмечается какая-то досадная мелочь, деталь, требующая начать сначала, снова и всегда, чтобы превзойти идеал, которого невозможно достичь… Опять в точку?

– Да.

– Значит, если вы правы и речь действительно идет о фантазме всемогущества, наш убийца, возможно, стремится повторить акт, чтобы приблизиться к идеалу?

– Я вовсе этого не говорил, несчастный! Ты отдаешь себе отчет в важности своих слов?

Я размеренными шагами двинулся прочь, Сиберски последовал за мной. Теперь он говорил нравоучительным тоном:

– Я уверен, что в глубине души вы думаете так же, как я. Однако боязнь того, что вы окажетесь правы, мешает вам признать это. Я не знаю, какие темные силы порождают этих демонических существ и по каким законам вероятности или случайности в тот или иной момент человек скатывается на дурную сторону. Зато я знаю, что они существуют, они прячутся за нашими дверями, в закоулках наших улиц, и они готовы действовать. И стоит им попасть в эту убийственную спираль, как ничто уже не в силах остановить их. Он снова возьмется за свое!

– Не горячись, малыш… Не горячись…

Устроившись в моем «Рено-21», мы, придавленные липким молчанием, в приглушенном свете уличного фонаря просмотрели фотографии. У меня в горле ежом ворочался колючий вирус отвращения.

Сиберски качал головой, губы его были плотно сжаты, лицо словно рассечено контрастными тонами снимков.

Несмотря на страшную усталость, по дороге я кратко ввел его в курс дел на ближайшие дни:

– Выдели двоих на поставщиков медицинского оборудования. Не каждый день приобретают такие пилы… Попытайся разузнать, что сейчас происходит на ниве садомазохизма, в частности в деле связывания. Я уверен, что нам придется влезть в эту пакостную среду. Такой продвинутый пользователь, как ты, разумеется, уже имел дело с системой обработки информации по установленным преступлениям?

• Предыдущая
• 6/19
• Следующая