Сокровища негодяев - Медведев Антон Николаевич - Страница 15
- Предыдущая
- 15/114
- Следующая
Вскоре начался сезон дождей. Теплые струи неделями лили с неба, и никто не знал, как долго это продлится. Раскисшая земля, вздувшиеся реки и переполнившиеся водой болота таили новые, еще неведомые опасности, и после пропажи поисковой группы из трех человек решено было ждать улучшения погоды. Долгих четыре месяца — именно столько длился сезон дождей — из корабля выходили лишь для кратких прогулок, когда находиться в чреве поверженной «Анаконды» становилось невыносимым. В некогда слаженной команде вновь начались раздоры, стали возникать самые безумные идеи — когда реальных шансов на спасение нет, разум цепляется за соломинку. Многие уже были готовы лететь куда угодно, они соглашались на смерть в открытом космосе — лишь бы подальше от этой Богом проклятой планеты. Но даже этого они уже не могли сделать — без украденного Фукашиги центрального блока корабль не мог сдвинуться с места. Пожалуй, лишь прекращение дождей спасло команду от полного распада. Но даже посветлевшее небо не внесло большой радости в умы обреченных людей. Трудно к чему-то стремиться, когда нет главного — шанса на спасение.
Большой просторный шалаш, крытый листьями, источник чистой воды, наблюдательный пункт на вершине скалы — так выглядело место, где нашел себе пристанище злой гений Фукашиги. На каменной площадке у края обрыва стоял прикрытый ветками глайдер, в маленькой пещерке, которую Фукашиги со временем хотел углубить, нашлось место всем его припасам. Наиболее ценные вещи — блоки управления глайдеров, центральный блок корабельного компьютера — были тщательно упакованы в пленку и уложены в небольшой пластиковый контейнер. Фукашиги не опасался, что его могут обнаружить — добраться до него без глайдеров, через непроходимые болота у членов команды не было никакой возможности. Впрочем, иногда он навещал их сам…
Первого матроса, корабельного кока, он просто застрелил — этот идиот даже не успел ничего понять. Вынув из кобуры убитого матроса пистолет, Фукашиги поднял ствол вверх и нажал спуск, луч прорезал воздух с тихим шипением.
— Прости, дружище, но такова жизнь, — произнес лейтенант, вкладывая оружие в руку незадачливого охотника. — Придется как-нибудь обходиться без твоей стряпни…
Вторым отправился на тот свет один из механиков. Фукашиги удавил его обрывком кабеля, затем подвесил на этом же кабеле над родником — вряд ли кто-нибудь еще захочет попить водички из этого источника. Другой родник был дальше от лагеря, и лейтенанту это было только на руку.
Третьего, бородатого темнокожего гиганта, он заколол ножом. С трудом неся на плечах его массивное тело, Фукашиги тихо ругался, проклиная всех и вся. Оттащив убитого на достаточное расстояние, он основательно поработал над ним ножом, затем отошел в сторону и полюбовался своей работой — ну чем не дикий зверь потрудился?
После всех этих смертей команда стала вести себя очень бдительно, что сильно осложнило работу Фукашиги. Поэтому с четвертым матросом пришлось поступить не совсем так, как хотелось. Лейтенант застрелил его, утащил труп и утопил в болоте. Хотелось чего-то более назидательного, более красивого, но не получилось — матрос в последний момент увидел лейтенанта, пришлось воспользоваться оружием. Впрочем, немного поразмыслив на досуге, лейтенант пришел к выводу, что получилось все не так уж и плохо — таинственное исчезновение тоже неплохо подействует на психику оставшихся членов команды.
Начались дожди, и положение Фукашиги осложнилось. Целыми днями караулил он новую жертву, но все было зря — команда заперлась в корабле, и напрасно он мок под проливным дождем, вглядываясь в затянутые тугими струями контуры корабля. Наконец удача вновь улыбнулась ему. В один из дней, когда дождь ненадолго стих, он увидел маленькую поисковую группу из трех человек — до зубов вооруженные, они осторожно углубились в джунгли. Он не знал, что они искали, да и какая разница? Все было кончено меньше чем за час. Подогнав спрятанный неподалеку глайдер, Фукашиги погрузил в него трупы и быстро отвез их к ближайшему болоту. Глядя, как трясина затягивает тела, он мягко улыбался, и улыбка эта была страшнее звериного оскала.
Увы, с пропажей поисковой группы всякие вылазки из корабля прекратились, и Фукашиги с чувством выполненного долга отправился в свою резиденцию, справедливо рассудив, что до конца сезона дождей ему здесь больше делать нечего…
Великий Боа по праву считал себя святым — те немногие, кто рискнул в этом усомниться, уже давно встретились с богами, пройдя Ритуал Очищения. Он был святым и знал это без тени сомнения. Великий Боа гордился своим титулом, а потому правил племенем твердой рукой — безжалостно, но справедливо. Вот и сейчас, когда к нему привели юного Кира, несносного отпрыска презренного рода Даберов, он даже ощутил некоторое удовлетворение от того решения, которое ему, несомненно, предстоит принять, — боги уже давно не видели жертв, и дольше затягивать с Ритуалом Очищения было абсолютно невозможно.
Глядя на стоящего на коленях юношу, не смеющего поднять глаза, Боа придал своему лицу подобающее случаю выражение и, обведя взглядом сидящих на циновках членов Совета, обратился к очередной — в этом у него уже не было никаких сомнений — жертве.
— Итак, я и уважаемые члены Совета слушаем тебя. Повтори перед нами те богохульные речи, коими ты вводил в смятение подданных Господа нашего.
Юноша поднял глаза на вождя, и Боа в очередной раз убедился в правильности предстоящего решения — в глазах Кира не было и капли смирения.
— О Великий Боа, поверь недостойному Киру — я говорю правду, достойную самого Господа…
— Не упоминай имя Господа нашего, ты, нечестивец!
— Прости, о Великий. Но я действительно говорю правду. Я видел его, видел! Там, за Большим холмом, у Щербатой Скалы! Он прилетел на сверкающем троне, а потом долго стоял на скале и смотрел.
— И куда же он смотрел? — Примитивная ложь юноши забавляла Боа.
— Не знаю, о Великий. Он просто стоял и смотрел, а потом я испугался и убежал.
— Убежал? — Боа засмеялся, остальные члены Совета тоже потихоньку захихикали. — Но почему же ты убежал от Господа своего, если сумел узреть его?
— Я испугался, я очень испугался. Он так смотрел…
— И как же он смотрел?
— Не знаю, о Великий, но… Но я испугался.
— Сознаешь ли ты, что своими речами, оскверняющими имя Божье, ты совершил великий грех, искупить который сможешь лишь в горниле Очищения?!
— Но, Великий Боа, сжалься — и поверь мне! Сходи к Щербатой скале, и ты убедишься сам…
— У меня есть более важные занятия, чем выслушивать твои сказки. Уведите его. И объявите народу, что завтра в полдень состоится Ритуал Очищения!
Юношу грубо схватили за руки и поволокли к выходу.
— Но я сказал правду, я-не вру, я действительно видел его! — кричал Кир, вырываясь из рук стражника, но его уже никто не слушал — члены Совета тихо перешептывались, обсуждая детали предстоящей церемонии.
В пещере, куда бросили Кира, было сыро и неуютно. С потолка капала вода, стены покрывала скользкая плесень. Несколько маленьких отверстий в одной из стен служили окнами, вход был закрыт массивной дверью из плотно пригнанных досок. Сидя на каменных нарах, юноша думал о том, как глупо все получилось. Ему не поверили — а ведь он сказал правду. Но ужаснее всего было не то, что ему не поверили, не то, что завтра его опустят в Священный Колодец. Хуже всего было то, что ему уже никогда не увидеть Таю. Вот если бы она попросила за него… но Кир тут же отверг и эту возможность. Если вождь поймет, что его приемная дочь влюблена в простого ры— бака, последствия будут ужасными. Нет, за себя он уже не боялся — чему быть, того не миновать. Но вот Тая… Ей подобные откровения могли только повредить.
Выглянув в одно из окошек, он увидел неторопливо шагающего охранника. Нет, убежать не удастся, и вряд ли можно ожидать чьей-то помощи. Оставалось ждать завтрашней церемонии — и думать о лучшем…
В то время как Кир размышлял о своей невеселой судьбе, по узкой лесной тропинке торопливо пробиралась хрупкая невысокая девушка. Она то шла, то бежала, переплывала вздувшиеся от дождей лесные речушки, стороной обходила коварные болота. Девушку звали Таей, и спешила она к Щербатой скале. Ей надо было успеть, обязательно успеть — от этого зависела жизнь дорогого ей человека. Именно ей Кир первым рассказал о своем открытии, и она ему безоговорочно поверила — в отличие от ее отца и членов Совета, приговоривших юношу к смерти. Она не могла попросить отца о снисхождении — слишком уж хорошо его знала… Попросить — значит погубить Кира окончательно. Но был и другой путь, и именно поэтому спешила она к одинокой высокой скале, на которой Кир увидел Бога.
- Предыдущая
- 15/114
- Следующая
