200 знаменитых отравлений - Анцышкин Игорь - Страница 56

• Предыдущая
• 56/125
• Следующая

Очевидец событий, на счастье, уцелевший, так описывал этот трагический бал: «Оно [возбуждение] было так сильно, что все, кто ел эти конфеты, воспылали бесстыдной страстью и с яростью стали предаваться всевозможным любовным излишествам… Бал закончился трагически. Все залы являли собой сплошное ложе разврата. И эта «афинская ночь» продолжалась, к немалому удовольствию де Сада, до самого утра, когда изнеможенные страстью засыпали на коврах в самых смелых позах. Много лиц умерло от излишества, к которому их побудила яростная похотливость; другие до сих пор совершенно больны». Суд осудил маркиза, несмотря на то, что он утверждал, будто то была попытка всего лишь невинно пошутить. Но на суде не была рассмотрена версия о сатанинском жертвоприношении, ведь бал происходил в ночь летнего солнцестояния – время, когда сатанисты приносят свои жертвы. Маркиз де Сад хорошо знал оккультные науки и время для своей «шутки» выбрал явно не случайно.

Следствие о событиях в Марселе вела палата парламента в Эксе. Против маркиза и его лакея было вынесено постановление и приговор, по которому они за содомию и отравление осуждались на смертную казнь. Приговор был заочный, так как де Сад и его слуга к этому времени уже перебрались уже в Женеву, а оттуда в Шамбри в Савойе. Шесть лет провел маркиз за пределами Франции. За этот срок приговор был кассирован и заменен изгнанием из Марселя на три года и штрафом в 50 ливров.

Де Сад охотно заплатил штраф и поклялся вообще не приезжать в провинциальный Марсель. В 1878 году он обосновался в Париже и снова взялся за старое. Во французской столице произошел громкий скандал, когда маркиз опять угостил гостей на костюмированном балу шпанскими мушками. В результате пострадали высокопоставленные особы, а несколько дам умерло. Де Сад бежал, но в этот раз компанию ему составила свояченица. Но, несмотря на побег, маркиз не избег ни сумасшедшего дома, ни камеры в Бастилии.

Примерно в то же время у восточных владык Пенджаба также возникла страсть к возбуждающим средствам, а именно – к некоему напитку. Этот напиток, который пили только раджи, назывался «королевским вином». В вино добавляли измельченные драгоценные камни и растворенный жемчуг. Примесь драгоценных камней считалась в Пенджабе сильнейшим возбудителем, и вино было крепкое, как водка. Но подобное употребление драгоценных камней могло привести к нежелательному результату, а по-простому – к смерти. Поэтому на каждой бутылке «королевского вина» был прикреплен ярлык, где был написан рецепт вина, стояла подпись министра, в присутствии которого вино было изготовлено. В рецепте значилось: столько-то рубинов, столько-то изумрудов, жемчуга, алмазов, золота. А подпись давала гарантию некоторой безопасности, ведь если раджа умирал после принятия возбудителя, то казнили министра, который подписывал рецепт.

Будучи еще женой наследного принца Петра, будущая императрица Екатерина не упускала возможности присмотреть для себя наиболее породистых мужчин елизаветинского двора. Тем более, что стареющая Елизавета смотрела сквозь пальцы на шалости фрейлин, а от жены наследника престола ждала лишь рождения сына. А от кого, на то милость Божия.

Совершив переворот в 1762 году и избавившись от мужа, новоиспеченная императрица Екатерина II не стала лишать себя никаких радостей жизни. Об ее амурных похождениях и смене десятков любовников история сохранила множество анекдотов и мемуаров. Но был у нее и первый.

Человеком, который не только поддержал впоследствии смелую эскападу жены против мужа, мятежницы против законного императора Петра III, но и утешил Екатерину в постели, был Григорий Григорьевич Орлов – один из пяти братьев Орловых, поднявших гвардию в поддержку будущей Екатерины Великой и не прогадавших.

Григорий Орлов стал известен своей удалью и храбростью в Семилетней войне, когда в азарте боя был ранен под Цорндорфом. Но чины и ордена ему принесла не военная удача, а мужественность любовника. К титулу графа он, «попав в момент», прибавил титул князя Римской империи. Получил звания генерал-адъютанта, генерал-директора инженеров, генерал-аншефа и генерал-фельдцейхмейстера. Григорий, хотя и писал с трудом, но возглавил Вольное экономическое общество, принимал участие в комиссии 1767 года, которая рассматривала крестьянский вопрос, а рассмотрев, решила, что рановато свободу лапотной России даровать.

Энергией Григорий отличался не только на императорском ложе, но и в исполнении поручений «любимой Кати». Его деятельность по организации карантина в Москве спасла вторую столицу от полного вымирания вследствие приключившейся чумы. За работу в области здравоохранения Орлов получил именную золотую медаль, на аверсе которой был выбит его профиль, а на реверсе – римский герой Курций, бросающийся в пропасть, и слова: «И Россия таковых сынов имеет». В Царском Селе была сооружена триумфальная арка с надписью: «Орловым от беды избавлена Москва».

Но все эти знаки внимания были только попыткой утешения. Место в спальне императрицы занял другой. Молодой, смазливый и недалекий Васильчиков нужен был Екатерине для отдыха от энергичного Орлова, а заодно и от его энергичных братцев.

Получив отставку, Григорий решил покинуть Петербург. В спутницы жизни он выбрал двоюродную сестру, фрейлину императрицы Екатерину Зиновьеву. К имени «Катя» он уже как-никак привык. В июле 1778 года молодожены уехали из России в свадебное путешествие в Швейцарию. На короткое время Орлов вернулся в Петербург, но у жены открылась чахотка, и любящий муж повез ее лечиться за границу.

Но, несмотря на продолжительное лечение, в 1782 году на берегу Женевского озера скончалась Екатерина Орлова. Муж, поставив надгробие из черного мрамора на ее могиле в Лозанне, вернулся в Россию. А вскоре весь Санкт-Петербург гудел: не выдержав смерти жены, Григорий Орлов сошел с ума.

Его безумные речи и поступки, о которых сплетничали во всех салонах столицы, могли вызвать гнев императрицы и опалу на весь род Орловых. И тогда во дворце брата Алексея собрались все пять Орловых. Григорий, хотя и в умопомрачении, но все же в состоянии был связно общаться, сам высказал просьбу о даровании ему смерти. Отужинав все вместе в парадном зале дворца, Орловы отослали лакеев и приступили к смертельному обряду. Алексей передал Григорию кубок отравленного вина. И безумный брат со словами: «до дна» выпил яд. Это произошло 13 апреля 1783 года. Так ушел из жизни, не оставив после себя потомства, один из блистательных Орловых, первый, но не последний фаворит Екатерины П.

Использовать яд подсказало знакомство, которое они водили с известным авантюристом графом Калиостро во время пребывания того в Северной Пальмире. В 1779 году Калиостро прибыл в Санкт-Петербург. Несколькими удачными излечениями особ высшего петербургского света ему удалось создать себе репутацию. К Калиостро хлынули пациенты, платя золотом за его советы и лекарства. Это вызвало негодование среди петербургских врачей. Особенно на заморского лекаря нападал лейб-медик императрицы Роджерсон. И тогда Калиостро, чтоб прекратить нападки и дальше спокойно опустошать кошельки пациентов, предложил лейб-медику соревнование: поскольку дело касалось превосходства соперников по части медицины, то пусть каждый из них приготовит яд в виде пилюль и даст противнику, чтобы проглотил их при свидетелях. А затем воспользоваться противоядием. Тот, у кого противоядие окажется лучше, будет считаться победителем. Но придворный врач, наслышанный о талантах Калиостро, от такого состязания отказался.

Этот случай с «ядовитой дуэлью» наделал много шуму в придворных кругах, и Орловы не остались в стороне. Так что возможно, что именно поэтому они и выбрали яд для прекращения мучений Григория.

С самого рождения в 1743 году Жану Антуану Николю Корншоту, маркизу де Кондорсе, была уготована блестящая карьера. Карьера придворного или военного, на худой конец, архиепископа. Но поступив в 9 лет в иезуитскую школу в Реймсе и блестяще закончив ее, молодой маркиз занялся наукой.

• Предыдущая
• 56/125
• Следующая