Убийство по-римски - Марш Найо - Страница 15

• Предыдущая
• 15/51
• Следующая

— Нисколько, — вежливо ответил Аллейн, а Грант пробормотал что-то вроде «клаустрофобия».

Мистер Мейлер сказал майору:

— У этой лестницы есть продолжение, которое ведет в базилику. Если вы отведете леди Брейсли туда, я вернусь, найду мистера Дорна и пришлю его к ней.

— Кеннет меня бесит. Честное слово!

— Хотите, я провожу вас, леди Брейсли? — предложила Софи.

— О нет, — был ответ. — Нет. Благодарю вас. Вы очень любезны, но… — Ее голос угас. Она по-прежнему глядела в упор на Аллейна и Гранта. «Ей нужна свита», — подумала Софи.

— Ну, — раздраженно спросил майор Суит, — идемте?

Он довел ее до верхнего пролета винтовой лестницы.

— Я вернусь, как только объявится этот парень, — прокричал он. — Надеюсь, он не задержится.

— Вы продолжите, так ведь? — сказал мистер Мейлер Гранту.

— Разумеется.

Грант, Аллейн и Софи двинулись по нижнему пролету. До них доносилось удаляющееся цоканье каблуков леди Брейсли и глухой стук по железу подкованных башмаков майора Суита. Сзади них восторженно переговаривались Ван дер Вегели.

— Тело в том, дорогой мой, — ревела баронесса, — что я не хочу упустить ни слова из того, что он нам скашет.

— Тогда вперед! Иди, я сейчас догоню тебя. Еще раз щелкну Меркурия. Только раз! — прокричал барон.

Она согласилась и тут же упала, проехав несколько ступенек. Встревоженный вопль вырвался из груди ее мужа.

— Матильда! Ты упала.

— Это так.

— Ты ударилась.

— Нет. Мне не больно. Какая шутка!

— Тогда вперед.

— Так.

Винтовая лестница сделала еще три оборота. Звук текущей воды нарастал. Они пришли к короткому коридору. Грант привел их в подобие передней.

— Это инсула, — сказал он. — То, что можно назвать квартирой или несколькими квартирами. Ее построили для римской семьи или нескольких семей примерно в середине первого века. Конечно, они не были христианами. Через мгновение вы увидите, как они поклонялись своему богу. Войдите в триклиний. Он же — митрейон[21].

Он жестом пригласил их в пещерообразное помещение. Сводчатый потолок был усеян маленькими камнями. Вдоль стен шли массивные каменные скамьи, в середине находился алтарь.

— О культе Митры вам известно. Мне нет необходимости…

— Пожалуйста! О, пожалуйста! — взмолилась баронесса. — Нам бы так хотелось! Все! Пожалуйста!

Аллейн слышал, как Грант прошептал «О Боже!», и видел, как он взглянул на Софи Джейсон, словно ища поддержки.

Что касается Софи, то она восприняла его мольбу с чувством нежности, что изрядно озадачило ее.

— Только если он сам захочет, — сказала она.

Но Грант, на мгновенье закрыв глаза, уже принялся за дело. Сияя глазами и зубами, баронесса ловила каждое его слово. Вскоре она умоляюще подняла руку и прошептала:

— Извините! Простите меня. Но нефозмошно подумать, что мой муж не слышит все это. Я его позову. — И она позвала его голосом, который мог бы сделать честь самой Брунгильде. Он легко сбежал с лестницы в ту же минуту и, увидев палец на ее губах, сразу же расположился слушать.

Грант поймал взгляд Софи, нахмурился, на мгновенье закрыл глаза и колеблющимся голосом рассказал о культе бога Митры.

— Это была поразительно благородная религия, вера в Митру продолжала существовать буквально в подполье после того, как все языческие верования в христианском Риме иссякли. — Он говорил, и хотя поначалу он использовал затертые фразы из путеводителей, он обращался так непосредственно к Софи, словно они здесь были вдвоем. — Бог Митра родился из камня. Ему поклонялись во многих частях древнего мира, включая Англию. Помимо всего прочего, он был богом света. Отсюда его связь с Аполлоном, который велел ему заколоть Быка, символ плодородия. Митре помогали Собака и Змея, но Скорпион обманул его и разбрызгал кровь Быка, из которой произошло все живое. Таким образом, к человечеству пришло зло.

— Еще одно изгнание из Рая? — спросила Софи.

— Похоже. Странно, правда? Словно слепые пальцы пытаются нащупать некий неподдающийся основополагающий рисунок.

— Проклятие человечества! — объявил майор Суит.

Он незамеченным присоединился к группе и своим восклицанием заставил всех вздрогнуть.

— Религии — вздор! — возвестил он. — Все, какие есть. Подлецы!

— Вы так полагаете? — мягко спросил Грант. — Митра, в общем, не кажется таким уж плохим. Это был, по тем временам, не жестокий культ. Ему поклонялись на мистериях только посвященные. Существовало семь степеней посвящения. Женщины не допускались. Вам бы сюда не разрешили войти, — обратился он к Софи, — а особенно — прикасаться к алтарю. Подойдите поближе и поглядите.

— Вы только что сказали, что я не должна этого делать.

— Ах, нет! — воскликнула баронесса. — Мы не должны быть суеверными, мисс Джейсон. Давайте поглядим, потому что это ошень красиво, понимаете, и ошень интересно.

Алтарь находился в середине митрейона. Заклание быка было действительно великолепно вырезано на одной его стороне, а апофеоз Митры, которому помогает Аполлон, — на другой.

К очевидному смятению Гранта, барон Ван дер Вегель вынул из обширной полотняной сумки экземпляр «Саймона в Лациуме» и громко провозгласил:

— Мы должны вновь услышать эти восхитительные строки. Видите, мистер Грант, вот книга. Неужели автор откажется нам почитать? О том, как англичанин Саймон находит в себе некое соответствие могуществу Митры. Да?

— Нет, нет! — воскликнул Грант. — Прошу вас! — Он быстро оглядел группу из шести слушателей, даже заглянул за них, словно желая убедиться, что больше здесь нет никого. — Такого уговора не было, — сказал он. — Действительно.

И Аллейн увидел, как он заливается краской.

— В любом случае, — говорил Грант. — Я читаю ужасно. Лучше хорошенько поглядите на Митру.

В дальнем углу помещения, в гроте, стоял бог: рождающийся из каменного лона пухлый крепыш во фригийском колпаке на длинных кудрях — ни младенец, ни взрослый.

— Они ведь приносили жертвы? — спросил Аллейн. — Прямо здесь?

— Конечно. На алтаре, — с готовностью ответил Грант. — Только вообразите! Это была бы сцена, освещенная факелами, свет плясал бы по этим каменным скамьям и по изможденным бледным лицам прошедших через все ритуалы посвященных. Над алтарем вздымается трепещущий столп жара, втаскивают жертвенного быка: быть может, они слышали, как он ревел в проходах. Вы знаете, есть проход, огибающий триклиний. Возможно, бык появлялся из дверей сзади Митры. Возможно, он был украшен венками. Служители втаскивают его, жрец его принимает. Голова быка закинута назад, шея обнажена, и в нее вонзается нож. Смрад свежепролитой крови и зловоние сжигаемых внутренностей заполняет митрейон. Полагаю, при этом поют гимны.

— Вы дали нам понять, что это был благородный культ и, как вы сказали, не жестокая религия, — сухо заметила Софи.

— Она была в высшей степени нравственна и сравнительно не жестока. Верность и честность считались высшими добродетелями. Жертвоприношения были необходимой составной частью.

— За всей этой стряпней одна и та же идея, — как и следовало ожидать, возгласил майор Суит. — Жертвы. Кровь. Плоть. Людоедство. Одно изысканнее, другое пожесточе. А по сути одно и то же.

— А вам не кажется, — мягко спросил Аллейн, — что это может означать поиски некоей основополагающей истины — вслепую?

— Тут одна основополагающая истина: человек — плотоядное животное, — торжествуя, закричал майор. — Як-як-як. Эти звуки, по-видимому, изображали смех.

— Так прискорбно, что леди Брейсли и мистер Дорн это пропускают, — сказал барон Ван дер Вегель. — А где мистер Мейлер?

— Вы их видели? — спросил Аллейн майора Суита.

— Нет. Я посадил ее… в этом самом… саду? Дворе?

— Атриуме?

— Как ни назови. На скамью. Ей это не очень понравилось, тем не менее… Глупая женщина.

— А молодого Дорна? — спросил Аллейн.

— Не видел. Жуткий тип.

— А Мейлера?

• Предыдущая
• 15/51
• Следующая