Волчица и пряности (ЛП) - Хасэкура Исуна - Страница 15

— Не сердись… и я же говорила: не называй меня юной госпожой!

— В таком случае будьте любезны вести себя как торговец.

Он держался настолько внушительно, что Флер пришлось отвести взгляд. Она всегда «вела себя как торговец». Она ведь не была более аристократкой Флер фон Эйтерзентель Мариель Болан, одиннадцатой наследницей рода Болан. Хотя, по правде сказать, по этому длинному до нелепости имени она уже немного скучала.

— Я и веду себя как торговец. Я перевезла столько сельди, что у меня все руки ею пропахли. И вернулась с полной повозкой сена.

— Замечательно. Теперь, я просто уверен, никто не догадается, что вы боитесь скакать верхом на лошади.

Он не шутил. Он был сердит, и она знала, почему. Но строгость Оры давала понять, что он хочет донести свои слова как можно лучше.

— Двенадцать лиготов на покупку сельди. Четыре на пошлины. Пол-лигота на белый хлеб, сушеную баранину, вяленую свинину, сыр и вино. Два за пользование лошадью и повозкой. Сколько получается?

Флер вздохнула под шарфом. Они потратили восемнадцать с половиной лиготов. Если бы они приняли предложение Торгового дома Джонса и продали сено за семнадцать, то оказались бы в убытке.

Для аристократов монетой больше, монетой меньше — особого значения не имело; но не для торговцев. Когда они что-то отдают, они требуют взамен бо́льшую плату. Лишь так они могут избежать голода.

— Ты же знаешь, что я бы не согласилась на семнадцать.

— Да ну?

Он просто шел и шел, на нее даже не смотрел. От такого отношения Флер тоже начала злиться.

— Ты хочешь сказать, что я трусиха, которая даже поспорить немного не посмеет?!

Ора повернулся к ней.

— Нет, но, даже если вы будете упрямо заявлять, что на рынке оно стоит двадцать, вы же этого не докажете. И дело не только в этом. В торговле нет ничего хуже бесконечных споров. Поэтому мы, торговцы, всегда назначаем цену с умом, чтобы прийти в итоге к цифре, которая устроит всех.

— Ты поэтому запросил двадцать пять?

Он кивнул, но так лениво, что стало ясно: он слишком устал и больше эту тему обсуждать не хочет.

То, что сказал Ора, знал любой торговец. Он ведь был торговцем с детства, даже вел дела крупных торговых домов.

Флер он звал «госпожой», потому что прежде работал на главного торговца семьи Болан и был вхож в их дом.

Однако тот торговец умер, когда Флер вошла в брачный возраст, а вскоре после этого семья Болан, давно уже находившаяся в упадке, перестала существовать. Так были утрачены все связи с торговым домом, на который работал Ора.

Флер не видела Ору, пока его новый хозяин не стал ее мужем. Это было не так уж давно, хотя воспоминания уже начали тускнеть.

— Ну, юная госпожа? А сено вы за сколько купили?

У Флер не было времени подумать над ответом. Ее положение все время менялось слишком быстро, она даже дух перевести не успевала. Титул ее семьи купил богатый торговец, потом этот торговец разорился.

Ора действительно спрашивает, по какой цене она купила сено? Флер была поражена; она и не думала, что он будет ее беспокоить по таким мелочам. Это было даже смешно.

— За два лигота.

Однако в ней воспитали умение скрывать свои истинные чувства при общении с людьми. Она ответила небрежно, и тут же лицо Оры стало бесстрастным. Он всплеснул руками и зашагал еще быстрее — похоже, он был просто невероятно сердит.

Это ведь он платил за перевозку сельди и сена между деревнями. И если они уже заплатили больше восемнадцати за сельдь, значит, двадцать, которые она запросила за сено, — слишком мало. Флер об этом знала, но у нее были свои причины. Догнав наконец разъяренного торговца, обожающего разговаривать на ходу, она объяснила:

— Селянам тяжело приходится. У них даже серпы все ржавые. Они жаловались, что просто не выживут, если не получат хотя бы два.

— Это точно?

Такой холодный ответ — вовсе не то, что она получила бы от обычного человека. Но даже если ее семья пала, все равно Флер оставалась аристократкой; потому она сердито огрызнулась:

— Ты думаешь, я лгу?!

Ора приостановился на миг, но ничего не ответил; потом зашагал еще быстрее. Ясно было, кто здесь неправ. Флер ведь была не аристократкой, нанявшей его, а просто обычным человеком, пытающимся выучиться ремеслу торговца.

Она побежала узким переулочком и снова догнала Ору.

— Прости меня, Ора… но я так сержусь, когда ты зовешь меня «юной госпожой».

Он наконец остановился, и Флер увидела на его лице горькую улыбку.

— Вам придется научиться придумывать лучшие оправдания, если хотите стать настоящим торговцем.

Она пожала плечами и сняла часть мешков с его спины. Когда они вышли из переулка, Флер увидела наконец свой дом. В этом квартале было много таких же домиков.

— Значит, юная госпожа, вы остались в убытке, хотя так усердно работали?

Служанка Бельтра, чистая душа, всегда говорила что думала.

— Вовсе нет.

— Тогда что было?

Бельтра была не только ниже Флер ростом, но и на год младше. И происхождение их отличалось, как небо и земля. Однако лишь на нее Флер могла полагаться в том, что касалось домашнего хозяйства.

Без денег они не могли себе позволить даже хлеба. В прошлом Флер могла полагаться на известность и состояние своей семьи. Увы, сейчас эта роскошь была недостижима.

Флер стянула шарф и плащ и повернулась, чтобы уйти.

— Юная госпожа, я почти ничего не знаю, только то, что сказал господин Ора.

— Не зови меня юной госпожой!

— Юная госпожа, подождите!

Не обращая внимания на Бельтру, Флер вбежала в соседнюю комнату. Она услышала, как служанка вздохнула, но побежала дальше — через комнату в коридор, затем мимо комнаты для умывания и по лестнице на второй этаж.

Через окна в деревянных рамах, расположенные вдоль лестницы, она видела огород, за которым ухаживала Бельтра. Этот огород давал им все овощи, пряности и прочие травы. Иногда их хватало даже, чтобы продать на рынке и купить немножко мяса.

А что Флер давала дому? Немногое, она это знала. И потому не могла винить Бельтру за то, что та вышла из себя. Складывать умеет даже ребенок, а она, Флер, не смогла скинуть цену ниже двух лиготов. Она поняла, что не создана быть торговцем. Она просто не могла так сурово обращаться с людьми, которые прежде были подопечными ее семьи.

— Юная госпожа.

Флер услышала стук в дверь и голос Оры. В минувшие дни, когда она вставала из-за стола, чтобы открыть дверь, ей приходилось делать шагов двадцать. Сейчас достаточно было сделать три.

— Не зови меня юной госпожой.

За дверью стоял Ора с совершенно каменным лицом.

— Бельтра вся в слезах. Она сказала, что вы ее не слушаете.

— …

Слово «безжалостно» было бы сейчас самым подходящим. Ора умел читать людей куда лучше, чем Флер. Он говорил, что это важнейшее искусство при торговле, но, похоже, и при воспитании оно не менее полезно.

Трудно ругать человека так, чтобы тот искренне почувствовал себя виноватым, но Ора знал, что использовать имя Бельтры — лучше всего. Флер кивнула, сдаваясь; потом еще раз кивнула, сильнее, и глубоко вдохнула.

— Ладно, ладно…

— Да?

— Я извинюсь перед Бельтрой и как следует ее выслушаю.

— …

— …И закончу ужин.

Ора улыбнулся и, сказав напоследок «пожалуйста, отдохните», закрыл дверь. Хоть Флер и вздыхала, но вскоре улыбнулась и села на свой шаткий стул. Все, что у ее семьи было, отобрали, все привилегии продали с торгов. Все слуги ушли. Сейчас Флер жила в домике для слуг и работников, практически в нищете. Не то что лошадей кормить — она не могла даже свиней откармливать на мясо для себя же.

Это был довольно обычный конец падшей аристократической семьи, но Флер не особенно жалела себя. Просто здравый смысл торговцев очень сильно отличался от здравого смысла аристократов. Порой это приводило ее в ярость, но все равно она изо всех сил старалась приспособиться.