Волчица и пряности (ЛП) - Хасэкура Исуна - Страница 18

Сейчас она еще только привыкала быть торговцем. Она не умела распознавать обман, ей было трудно вести переговоры. Но то, что она сама могла принимать решения, — это было просто замечательно.

Флер сделала глубокий вдох и кивнула.

— Но вы все же прислушивайтесь к моим советам, хорошо?

Если Ора будет недоволен ее действиями, он даст ей знать. Его недовольство будет означать, скорее всего, что она не справляется. И Флер отлично знала, что он хочет сейчас услышать.

— Конечно же.

— Да благословит вас Господь.

С этими негромкими словами он закрыл учетную книгу. Секунду спустя вошла вернувшаяся с рынка Бельтра — будто нарочно подгадала.

Падшие аристократы, незаконнорожденные дети аристократов, настоящие аристократы; несмотря на разные жизненные пути, у всех их есть кое-что общее — знаменитая фамилия. Многие из них цепляются этой фамилией за прошлое, чтобы продолжать жить. Но для таких, как Флер, — для тех, чей титул был продан, а потом стал совершенно никчемным, — фамилия служит лишь бременем.

Вот почему она закрывала лицо шарфом и старалась не представляться полностью. А значит, выбора у нее особо не было — чтобы находить работу, приходилось полагаться на связи Оры; но все равно время от времени называть себя приходилось. Впрочем, большинство людей, с которыми она имела дело, относились к ее положению с пониманием и помалкивали.

Однако на этот раз ей предстояло вести дело с Мильтоном Постом, опираясь только на собственные силы… не прячась за именем. По крайней мере так она надеялась.

— Мы не встречались на каком-нибудь балу?

Это было первое, что сказал Мильтон Пост, когда они пожали друг другу руки. Молодой паренек с опрятными золотыми волосами. Его одеяние — не вычурное, но по нему видно, что подбиралось тщательно и со вкусом. Если бы Флер не собиралась вести с ним дела, она бы и не догадалась, что перед ней человек из очень большой семьи.

Руки Флер уже никак нельзя было назвать «прекрасными белыми ручками в сатиновых перчатках». Они все равно были красивее, чем у Бельтры, но это уже не бросалось в глаза. Мильтон заметил, что ее взгляд потускнел, и продолжил:

— А, конечно. У сэра Милана.

— А… — вырвалось у Флер, когда она вспомнила, что действительно когда-то была на этом балу.

— Там мы познакомились, но, похоже, ты меня не помнишь.

Юные аристократки пожимают больше рук, чем трогают кусков хлеба. Даже если при каждом рукопожатии ладони лишь слегка соприкасаются, это повторяется так часто, что, бывает, за время бала они распухают.

— Но это и понятно. Ты тогда привлекла столько взглядов.

Это было, когда еще не умер предшественник Оры, а фамилия Болан еще что-то значила. В общем, давно, когда Флер была еще завидной партией.

— А твое имя…

— Флер Болан.

Давно она не называла свое имя полностью. Она немного взгрустнула и немного смутилась. Впрочем, смущение было вызвано не столько тем, что она произнесла эти слова, сколько тем, что произошло это в портовой таверне.

— Ах, да… старшая дочь семьи Болан… Ты потом вышла за Дюана, известного своим злобным характером.

— А!

На этот раз она искренне удивилась. К счастью, они были не на каком-то приеме. Флер поспешно прикрыла рот рукой, и Мильтон улыбнулся.

— …А ведь твоей руки искали многие юные рыцари; ты знала об этом?

Мильтон быстро положил в рот немного чечевицы — видимо, чтобы вежливо убрать улыбку с лица. Но от этого Флер только сильнее смутилась, ей захотелось сбежать куда подальше.

— Жаль, что получилось то, что получилось. От такого хочется и смеяться, и плакать.

Она знала, что Мильтон вовсе не намекает на то, что она рыдала неделями. Заставив себя успокоиться, она сделала глубокий вдох под шарфом и кивнула.

— В конце концов, мы не выбираем свою судьбу и свое будущее. Те, у кого есть такая сила, сидят куда выше.

Когда он подливал вина ей в кружку, Флер заметила, что, хоть он и не так грациозен, как аристократ, но и не так груб, как рыцарь. Он походил на игривого племянничка.

— Вся твоя семья…

— Вся моя семья оттуда свалилась, да. Но для меня еще есть место в этом мире… хотя, должна признать, я никогда не думала, что это будет место торговца.

Он кивнул, щурясь от солнца. Потом, глядя на свое вино, ответил:

— Я всего лишь третий сын второй наложницы. У меня нет земли, даже с ладонь; есть лишь фамилия Пост и немного денег. У меня нет даже повозки и лошади, чтобы зарабатывать деньги и жениться в конце концов на дочери знатного рода; нет дара писать стихи. Но я всего этого и не ожидал, так что не жалуюсь.

— Ты поэтому начал заниматься торговлей?

Похоже, его изгнали из родового поместья.

Мильтон снова отправил в рот немного чечевицы — на этот раз, чтобы скрыть горькую улыбку.

— К счастью, фамилия Пост открывает многие двери. Я люблю поесть, выпить, поговорить; когда я путешествую, меня часто приглашают на трапезы, так что мне всегда есть где утолить свои нужды.

После того как муж Флер умер, а все имущество семьи был распродано, Флер заслужила уважение слуг тем, как приняла этот удар. Но она вовсе не пыталась казаться сильной — просто плыла по волнам жизни.

Такую же «силу» она сейчас чувствовала и в Мильтоне.

— Я слышала, ты хороший торговец.

— Ха-ха. Немного неловко, когда тебя хвалят, но, должен признаться, я в себе уверен.

На свете есть немало людей, которые злоупотребляют своей фамилией, чтобы жить. Мильтон, ушедший из дома, чтобы торговать, понимал, видимо, что парить, как ангел небесный, он сможет лишь какое-то время; как только он лишится крыльев, его превосходство исчезнет вместе с ними.

Честно говоря, Флер была восхищена тем, что он понимает свое место в мире и стоит на собственных ногах. Настолько сильно восхищена, что невольно спросила:

— Каков же… твой способ?..

По словам Оры, любой, кто рассказывает другим свои способы работы, недостоин зваться торговцем. Флер сразу пожалела, что задала столь глупый вопрос; однако Мильтон прищурился и наигранно улыбнулся. Пока Флер отчаянно пыталась найти слова, чтобы спасти положение, он поднял глаза и ответил:

— Смотреть на себя и понимать себя.

Она никак не могла сообразить, что он имеет в виду; лишь смотрела в его красивые голубые глаза.

— Это и есть мой способ. Многие из моих друзей торгуют, но для них торговля — разовые сделки. Они считают себя такими же, как их торговые партнеры, и потому они никогда не произведут впечатления. Но не я; я всегда говорю своим партнерам, что имя Пост открывает множество возможностей. И даже если они смеются, они все же запоминают меня и то, какую хорошую одежду я им продал, — и я продаю им еще. Поскольку я всегда вожу хорошую одежду, продать ее несложно.

Слова лились изо рта Мильтона подобно воде; договорив, он улыбнулся.

— И мои деловые партнеры ценят это.

Он допил вино из своей кружки и налил еще. Флер молчала, но не из-за того, что он сказал. Восхищение найденной родственной душой переполняло ей грудь и сдавливало горло.

— Ха-ха… лишилась дара речи?

— Нет, нет…

— Однако… — Мильтон подал хозяину таверны монетку, а тот принес еще вина. — Все это я делаю, потому что у меня есть цель.

Услышав это, Флер едва ли не воочию увидела воображаемую девушку, стоящую рядом с ним… Но оказалось, что она совершенно не угадала.

— Я хочу… покрасоваться перед семьей.

И вновь Мильтон отправил в рот чечевицу, чтобы спрятать улыбку. Флер рассматривала его с серьезным лицом.

— И я это все делаю не во имя чести семьи Пост. Я хочу доказать, что они могут меня изгнать, но все равно я преуспею. Я хочу стоять перед ними с гордо поднятой головой, даже если для этого мне сначала придется ползать на коленях… ну, как торговцу, разумеется.

Что за целеустремленность… Флер было трудно держать руки неподвижно. Будь здесь не шумная таверна в торговом квартале, будь между ними не грубый деревянный стол, а красивый, с белой скатертью, — вполне возможно, ее рука потянулась бы и взяла его руку. Флер остановилась лишь потому, что приняла решение: она будет работать с Мильтоном.