Рене по прозвищу Резвый - Кондаурова Елена - Страница 3
- Предыдущая
- 3/68
- Следующая
Закончив исповедь, грешный семинарист опустил голову, ожидая реакции отца Жерома. Она была неожиданной.
— Вы забыли зависть, сын мой, — мягко напомнил тот.
Рене в первую секунду не понял.
— Что?
— Вы забыли приписать себе зависть, — терпеливо пояснил священник. — Если мне не изменяет память, вы назвали чревоугодие, лень, гордыню, гнев, жадность, тщеславие и разврат. Зависть — последний из смертных грехов, если не считать глупость и ложь, конечно. Впрочем, глупым вас не назовет даже наш недруг, а лгать, я уверен, вы не станете ни при каких условиях, вы ведь дворянин. Хотя то, что вы сбегали ночью тайком в город, вполне можно принять за ложь.
— Ах, зависть… — невольно сглотнул Рене. Зависть всегда вызывала в нем отвращение. — Вы об этом. Ну, просто я занимаю настолько высокое положение по сравнению с остальными учениками, что у меня просто не было повода завидовать, — со всем возможным высокомерием заявил он. — Но если бы рядом со мной оказался кто-нибудь более красивый, высокопоставленный и богатый, то я, несомненно, позавидовал бы ему.
— Как и все остальные, сын мой, — доброжелательно улыбнулся отец Жером, вставая из-за стола и берясь за колокольчик.
— Теперь вы видите, отец Жером, что я совершенно не обладаю душевной чистотой и смирением, которыми должен обладать служитель церкви! — повернулся к нему Рене. — Да меня и близко нельзя к ней подпускать!
— Вы глубоко ошибаетесь, сын мой! — спокойно возразил отец Жером, вызывая громким звоном слугу. — И если я раньше сомневался, то теперь я полностью уверен, что, выгони мы вас сейчас из семинарии, мы оказали бы церкви плохую услугу. Видит бог, она нуждается в тех, кто способен видеть свои грехи и открыто говорить о них, не прячась и не увиливая. Ибо признать их означает сделать первый шаг к избавлению.
— Но я совсем не хочу от них избавляться! — прокричал Рене, очень недовольный тем, куда зашла их беседа. — Да и не могу! Я неисправимый грешник, отец мой!
— Не лукавьте, сын мой, конечно, хотите! И, разумеется, можете! — отмахнулся от возражений отец Жером. — Иначе вы не стали бы мне о них рассказывать. И как неисправимый грешник неисправимому грешнику я вам помогу. У нас еще осталось немного времени до принятия сана, которое вполне можно использовать. Вы мне фактически исповедались, и я накладываю на вас следующую епитимью: в ближайшее время вы отправитесь в монастырь, где проведете дни до принятия сана в посте и непрестанных молитвах под присмотром святых братьев. Я уверен, они помогут вам найти силы для раскаяния, и вы сможете очиститься от своих грехов и вернетесь к нам совсем другим человеком. Господь этого хочет, сын мой. Люка, где вы ходите? — обратился он к вошедшему молодому здоровяку, состоявшему у него в услужении, и полностью игнорируя потрясенного таким поворотом Рене. — Проводите молодого человека обратно в карцер и поставьте кого-нибудь следить за тем, чтобы он читал вот это. — Отец Жером взял со стола и протянул ему свой молитвенник. — А я сейчас напишу письмо моему доброму знакомому аббату Онорию, и, я думаю, к вечеру мы найдем способ передать нашего воспитанника на его попечение.
— Постойте! Отец Жером!.. — попытался возразить Рене, но тот не стал его слушать.
— Ступайте, сын мой, и не волнуйтесь ни о чем, я все улажу! — пробормотал он, усаживаясь за стол и беря в руки перо. — Ступайте!
Рене ничего не оставалось, кроме как последовать за слугой.
Идя в карцер, он был в отчаянии, которое заслонило и погребло под собой все, что окружало Рене, даже смерть отца. Господи, каким он был наивным, когда хотел заставить этого иезуита, отца Жерома, сыграть в его игру. Тот мгновенно все просчитал, повернул ситуацию в свою пользу, и теперь Рене ждал монастырь и монахи, раздери их всех горгульи. Молодой семинарист поморщился, как будто унюхал дохлую кошку.
Рене не хотел в монастырь. Он совсем не хотел в монастырь, пусть даже и на время. Он был готов на все, чтобы не идти в монастырь. Даже больше того, он был не намерен идти в монастырь, несмотря на прямой приказ директора семинарии. И он вдруг понял, что ему плевать на приказ директора семинарии. И на самого директора семинарии тоже.
В какую-то долю секунды Рене решился. Нет, он в тот момент не раздумывал и тем более ничего не планировал, Он просто сорвался с места и побежал к распахнутым воротам, в которые как раз въезжала груженная капустой телега. Люка ринулся за ним следом, попытался схватить за одежду. Рене, обернувшись, с удовольствием двинул ему в челюсть, от чего тот упал, и побежал дальше. Больше его никто не преследовал.
Он выскочил на улицу, пьянея от свободы, и побежал по узким улочкам Нанта, стуча по брусчатке деревянными подошвами башмаков. Теперь его никто не догонит, и тем более монахи, будь они трижды неладны.
До родного Гранси Рене добирался целых два дня. Что было совсем немного, учитывая, что у него не было с собой ни денег, ни еды, ни теплой одежды, а на дворе стоял октябрь.
Правда, он не весь путь проделал пешком. Стоило ему немного отойти от Нанта, как ему встретился немолодой крестьянин, ехавший на телеге. Рене перекинулся с ним парой шуток, и тот предложил беглому семинаристу проехать немного с ним. Рене сначала развел руками, у него не было с собой денег, но тот только отмахнулся.
— Садись, — сказал он. — Вдвоем веселее! Мне ехать еще целый день. Если не с кем будет и словом перекинуться, к ночи выть захочется!
Рене отказываться не стал. Как говорится, лучше плохо ехать, чем хорошо идти. К тому же он и сам не прочь был поговорить с человеком, не имеющим никакого отношения к церкви.
О чем они только не переговорили! О погоде, о видах на урожай, о ценах на хлеб и прочие продукты. Рене пожаловался, что у него умер отец, крестьянин (которого, кстати, величали мэтр Роже), посочувствовав, тут же поделился, что недавно потерял жену. Потом перешли на родственников, друзей и знакомых. Конечно, Рене не называл своего имени и не говорил, что он — будущий барон де Гранси. Зачем? Его спутнику это не добавило бы раскованности и откровенности, а Рене хотелось путешествовать весело. Еще он умолчал о том, что сбежал из семинарии, хотя, судя по хитрому прищуру крестьянских глаз, его спутник и сам все понял. Да и сложно было не понять. Одежда Рене, строгий черный костюм простого покроя, а также отсутствие денег, еды и прочих необходимых в дороге мелочей говорило само за себя. Однако мэтра Роже, похоже, подобное обстоятельство не смущало. Он даже предупредил Рене, когда на горизонте показалась погоня, и помог ему незаметно спрятаться в одной из пустых бочек из-под вина.
Рене не видел, кто за ним гнался. Услышал только топот копыт, а потом мужской бас спросил что-то крестьянина. Тот неразборчиво буркнул в ответ, и стук копыт начал удаляться по направлению к Гранси. Рене это не напугало. Даже если преследователи и решат дожидаться его в замке, там он сам себе хозяин. Захочет, прикажет спустить собак. Хуже будет, если они затаятся на границе имения, но Рене там знал каждую тропку и не собирался добираться до замка по большаку. Зачем, если можно короткой дорогой через лес? А там пусть его поймают, если смогут. Немного погодя Рене вылез из бочки и поехал открыто.
Наверное, преследователей посещали те же мысли, что и самого Рене, потому что в Гранси они не поехали, и ближе к вечеру, когда Рене вместе с мэтром Роже слезли с телеги и уселись ужинать, они снова показались на дороге. Увлеченный разрезанием окорока крестьянин не сразу их заметил, и Рене, увлеченный этим процессом даже в большей степени, поскольку не ел с утра, еле успел скатиться в кусты. К счастью, преследователи проскакали мимо, не заметив ничего необычного, и ужин, а также оставшаяся часть дороги прошли спокойно.
Мэтр Роже оказался не только очень веселым, но и очень добрым человеком. Когда они расставались у развилки, он, узнав, что Рене после их расставания еще то-пять и топать, отдал ему не только остатки ужина, но и свой старый плащ, мотивируя это тем, что собирается дождь. Рене не стал отказываться. Дождь действительно собирался, а еда никогда не бывает лишней. Он поблагодарил, и они расстались очень довольные друг другом. Рене пообещал себе сделать что-нибудь для своего спутника после того, как доберется до дома. Видит бог, такие люди встречаются нечасто.
- Предыдущая
- 3/68
- Следующая
