Интимный дневник гейши - Роулэнд Лора Джо - Страница 40

• Предыдущая
• 40/73
• Следующая

— Надеюсь, мы найдем что-то стоящее, — озвучил Хирата надежды Сано.

Однако оба сомневались в этой наводке. Прежде чем покинуть город, они попытались выяснить, кто послал письмо. Его доставил посыльный из замка Эдо, а ему передали стражники у главных ворот. Стражники сообщили, что письмо принес некий мужчина, однако ничего конкретного сказать о нем не смогли, поскольку ежедневно принимают множество писем от самых разных людей. Текст был написан на обычной дешевой бумаге незнакомым Сано почерком. Но, подозревая обман, Сано и Хирата не могли проигнорировать послание.

Закат превратился в тускло-красное свечение на горизонте, и тьма одела горы. Сано, увидев очертание дома с остроконечной крышей и выступающей верандой, прилепившегося к ближайшему склону, сообщил спутникам:

— Вот он!

Они оставили коней с двумя солдатами у начала крутой узкой тропы и двинулись вверх. Холод усилился, тропа резко петляла, стволы деревьев и низкорослый кустарник скрадывали свет фонарей. В лесу было тихо, лишь топот ног по каменистой земле, хриплое дыхание и далекое журчание ручья нарушали покой. Но Сано помнил о многочисленных засадах, которые ему устраивали с тех пор, как он стал сёсаканом-самой сёгуна.

Не заманит ли их письмо в очередную западню?

Тропа резко оборвалась на поляне с полуразрушенной хижиной — обычным недорогим летним домиком. Однако Сано внутренне напрягся, чувствуя недоброе.

— Будьте начеку, — шепнул он своим людям.

Вперед пошло охранение, солдаты старательно прикрывали фонари, пробираясь в высокой, по колено, траве, шуршащей под ногами. Сано и Хирата шли следом, а детективы прикрывали тыл, зорко оглядывая местность в поисках опасности. Ветер стих, и лес погрузился в тишину, лишь журчал родник. Где-то завыла собака или волк. Когда отряд приблизился к дому, свет фонарей выхватил из темноты ветхие дощатые стены, затянутые диким виноградом, крытую соломой крышу, зарешеченные окна и дверь.

Помедлив перед входом, Сано дал знак передовому отряду осмотреть дом снаружи. Солдаты повиновались, но не заметили никакой угрозы. По жесту Сано они открыли дверь и осветили темное пространство внутри. Свет проник в узкий пустой коридор. Сано кивнул, и солдаты двинулись по голым скрипящим доскам пола, инстинктивно пригибаясь под низкими балками. Фонари пятнами отбрасывали их тени на бумажные стены. Сано втянул в себя воздух, пытаясь учуять опасность, но от холода ничего не ощутил.

— Здесь никого нет, — заметил Хирата.

Что-то упало, и сердце Сано подпрыгнуло. Все встали как вкопанные. Руки схватились за рукояти мечей. Один из солдат осветил фонарем кухню с утварью, расставленной на полках, и обмазанным алебастром очагом. Там было пусто. Вероятно, какой-нибудь зверек искал здесь нишу. Все облегченно вздохнули, выпустив облачка пара: однако, когда они двинулись к двери, ведущей в комнату, напротив, в душе Сано шевельнулась тревога.

Пол внутри комнаты был покрыт татами, в вазе поникли засохшие цветы. На столе стояли клеточка для цикады, кувшин для саке и сложенный веер — воспоминания лета. На лаковом сундуке лежало несколько листков бумаги. Хирата взял их и передал Сано.

Это были песни, подписанные Фудзио.

Оставалась еще одна комната. Когда отряд подошел к ней, Сано в страхе замедлил шаги. Все, что ему предстояло здесь найти, было там.

Тесное пространство, открывшееся с порога, казалось таким же заброшенным и безжизненным, как и остальной дом. Полосы москитной сетки из белого муслина свисали с потолка. На постели лежала большая куча скомканной одежды. И вдруг Сано увидел торчавшую оттуда руку со скрюченными пальцами. Эта куча одежды оказалась человеческим телом, принадлежавшим хрупкой женщине в цветастом кимоно. Это неподвижное тело в промерзшем, затерявшемся в глуши доме могло означать только одно.

— Милостивые боги, — проговорил Сано.

Вбежав в комнату, он вместе с другими откинул москитную сетку, и все в ужасе вскрикнули. Тело было без головы, вместо шеи виднелся страшный обрубок из мяса, запекшейся крови и перерубленной кости. В памяти Сано всплыл тонкий голосок: «На ней было черное кимоно с красными глициниями и зелеными лозами винограда». Кимоно на мертвой женщине было, несомненно, тем самым, которое описала камуро Шидори.

— Госпожа Глициния, — пораженный ужасом, пробормотал Сано.

Рэйко лежала в постели. Она заснула тревожным сном спустя несколько часов после отъезда Сано к дому Фудзио. Тихие шаги в коридоре проникли в ее сознание, и она внезапно проснулась в темноте своей комнаты, затаив дыхание и широко раскрыв глаза.

Она знала, что имение хорошо охраняется, но после расследования дела «Черного Лотоса» ночной шум неизменно порождал в ней страх внезапного нападения. Она схватила кинжал, который держала возле постели, и бесшумно двинулась по коридору, ежась от холода и испуга. В ванной комнате виднелся свет; мелькала человеческая тень. Осторожно заглянув в открытую дверь, Рэйко увидела Сано. Он раздевался. Она расслабилась, опустила кинжал и шагнула в комнату.

— Я рада, что ты вернулся.

Сано кивнул, не взглянув на нее, его лицо было хмурым. Он бросил пояс на выложенный дощечками пол, снял штаны, торопливо сорвал с себя кимоно и носки. Рэйко заметила, что у него трясутся руки, выпуклые мышцы живота конвульсивно подрагивали, когда он разматывал набедренную повязку. Сано сел на корточки, вылил на себя ведро воды и вздрогнул под ледяным водопадом.

Встревоженная его странным поведением, Рэйко отложила кинжал и опустилась на корточки рядом с ним.

— Что-то случилось в доме Фудзио?

Сано поднял мешочек с мылом из рисовой шелухи и стал ожесточенно тереть грудь.

— Мы обнаружили тело мертвой женщины, — стуча зубами, проговорил он.

— О-о… — Теперь Рэйко понимала, почему он решил принять ванну в середине ночи, — хотел смыть духовное загрязнение от прикосновения к смерти. — Дай я тебе помогу, — предложила она, откладывая вопросы на потом.

Она зажгла угольные жаровни. К счастью, вода в утопленной в полу деревянной бочке была еще теплой — воду нагрели для нее. Она потерла Сано спину, затем облила его из ведра. Он залез в воду, со стоном погрузился в нее по подбородок и закрыл глаза. Рэйко встала на колени рядом с бочкой. Прошло несколько минут. Постепенно Сано перестал дрожать.

— На трупе было кимоно, в котором госпожа Глициния исчезла в ту ночь, — устало произнес он.

— Но ты уверен, что это ее труп? — в смятении спросила Рэйко.

— У женщины не было головы.

Рэйко судорожно вдохнула.

— Она умерла оттого, что ей отрубили голову?

— Пока не знаю. Я приказал своим людям отвезти тело в морг Эдо к доктору Ито. Но это явно не естественная смерть. Ее убили.

— Оружие нашли?

Сано открыл запавшие невидящие глаза, словно перед ним была не Рэйко, а сцена убийства.

— Мы обыскали дом, но ничего не обнаружили. Убийца мог захватить оружие с собой или выбросить в лесу. То же могло произойти с ее головой.

Ощущение отстраненности между ней и Сано обеспокоило Рэйко. Нынешнее расследование, которое, как она надеялась, соединит их, похоже, лишь увеличило разделившую их пропасть. Но, возможно, это всего лишь последствия пережитого.

— Ты считаешь, это Фудзио убил Глицинию? — спросила Рэйко.

— Она находилась в его доме, — сказал Сано. — Это указывает на него.

Рэйко почувствовала, что Сано огорчен не только из-за найденного трупа и утраты свидетеля. Ей хотелось узнать, в чем дело, но его замкнутость остановила ее и она только спросила:

— Как Глициния там оказалась?

— Фудзио мог тайком вывезти ее из Ёсивары и спрятать у себя в доме. — Сано словно выдавливал из себя каждое слово, неотрывно глядя на воду перед собой.

— Он не мог догадаться, что не следует убивать ее на своей территории, оставлять там труп и подставлять себя?

— Он мог считать, что никто не найдет ее там. Я бы ни за что не нашел, если бы не письмо.

Рэйко чувствовала, что он рассказывает ей не все.

• Предыдущая
• 40/73
• Следующая