Рассказы - Мелихан Константин Семенович - Страница 16
- Предыдущая
- 16/75
- Следующая
После выписки они поехали не к ней домой, а сразу к нему.
Но любовь была короткая. По неопытности. Он на ней, может быть, и женился, если бы не её мать, которая позвонила через два месяца его матери и сказала в трубку:
– Если ваш, извиняюсь, поганец, ещё раз встретится с моей дочерью, я его чем-нибудь убью!
А на другой день Ларочка сама к нему приехала, вся в слезах, наскандалила и взяла пятьдесят рублей на операцию у честного специалиста.
Потом вышла замуж. Родила какого-то ребёнка. Причем от мужа. А с ним встречаться больше не захотела, только звонила ему, когда мужа не было дома, поздравляла с главными советскими праздниками, всегда первая. Вероятно, это особый тип людей: им стыдно, если они не всех знакомых поздравили с праздником.
Все это пронеслось у него в голове за одну секунду. Наверно, три тысячи лет назад времени бы на это понадобилось во много раз больше. Но принцип мышления остался тот же – линейность. Все по порядку. Слева – причина. Справа – следствие. И чувство ещё пока линейно, и время, и движение в пространстве. Мы ещё не умеем мгновенно схватывать весь опыт, всю историю, все жизни. Одним взглядом, как картину в раме. Мы ещё живем, как бы читая книгу. Мгновение и вечность – для нас ещё не одно и то же. Мы ещё не можем слиться со всеми людьми, со всем миром. Хотя тайно от себя к этому стремимся. Вот оно – счастье! Новый вид соединения времени и пространства, духа и материи. Постоянное счастье. Может, космическая пыль – это оно и есть? А потом катастрофа – и все с начала, с нуля, с очень одиноких клеточек.
Это он подумал параллельно мысли о Ларчике, когда пошел о ней думать по второму кругу.
Но почему же Ларчик? Подписи-то нет. Он покрутил в руках телеграмму. Буквы плохо пропечатались, но конец слова можно было разобрать: «…нск».
Ну, конечно же, Зареченск! Надя. Или, как она себя называла, Надежда. Это звучало очень сильно: «Твоя Надежда».
Ей было столько же лет, сколько и ему, но он чувствовал себя намного старше. Год, прожитый в Ленинграде, равняется пяти, прожитым в Зареченске.
Он ей сразу сказал, что у него хорошие связи с «Ленфильмом» и он может устроить её туда на работу. Вообще-то он и сам верил, что у него есть связи с «Ленфильмом», но все же не такие хорошие, чтобы кого-то туда устраивать. Он сказал это нарочито небрежно, буднично, словно каждый день устраивал народ на «Ленфильм».
– Ну, об этом после, после, – сказала она, тоже небрежно.
Видно было, что такая перспектива её обрадовала, но она захотела отложить разговор об этом на десерт, а также не хотела акцентировать на этом его внимание, чтобы он не подумал, что она полюбила его только за то, что он может устроить её на «Ленфильм».
В этот момент он почувствовал, что любые его слова и дела будут ей нравиться.
С мужчин надо требовать выполнения обещаний до первой любовной ночи. Ночь остужает голову. Утро всегда холоднее вечера. Он разочаровался в ней, хотя она и старалась ему понравиться. Это его особенно раздражало: он подумал, что вряд ли она прикладывала бы такие старания, будь она его женой, или живи она в Ленинграде, или работай она директором «Ленфильма». Когда перед нами обнажается истина, мы обманываем того, кто её от нас прятал.
Он особенно и не скрывал к ней своего охлаждения: зачем затягивать обман? Но она поначалу не догадывалась об этом. Или не хотела догадываться. Она уже активно приучала к себе его одежду, мебель, посуду. А может, это и не от нее? Может, от жены?
Они играли в народном театре.
Сначала он на нее не обращал никакого внимания. Да и она, как выяснилось позже, тоже не видела в нем героя своего романа.
Путь от театра до Дворца бракосочетания занял чуть больше месяца.
Он все сомневался, даже в день свадьбы, стоит ли ему на ней жениться и стоит ли ему жениться вообще? Из парикмахерской он вышел, игнорируя мороз, с непокрытой головой, как на похоронах, держа шапку в руке, чтобы не помять прическу.
А в доме невесты уже был переполох. Свадебная «Волга» и автобус с гостями уже раздували ноздри, а жениха все не было.
Шел он медленно, зная, что без него вряд ли начнут. Какая свадьба без жениха? Может свернуть? – думал он, скрипя уже не девственным снегом.
В машине на пути ко Дворцу его затошнило. Водитель остановился – и он вышел продышаться. Судьба давала ему ещё один шанс улизнуть.
На свадьбе он впервые напился. Сквозь бокал вина мир кажется добрей, красивей, правдивей и богаче. Он полез обнимать подругу своей жены, когда жена вышла. О чем ей моментально было доложено свидетелями.
На глазах у всех она залепила ему пощечину и швырнула на стол своё обручальное кольцо.
– Милые бранятся – только тешатся! – сказал её отец и предложил гостям выпить за здоровье родителей невесты.
Жили они с первой женой, так же, как потом и со второй, порознь, каждый в своём доме. Встречались раз в неделю. Прощаясь, говорили:
– Созвунимся. Или созвонимся.
А потом они стали встречаться реже, потому что она переехала в Москву.
Детей у них могло быть двое. (Так же, как и со второй женой).
Первого не хотели оба: он – потому, что не хотел вообще, а она – потому, что не хотел он. А ещё потому, что чувствовала непрочность их связи. Да ещё институт не был закончен.
Второго не хотел только он. Но когда пришло письмо, в котором сообщалось, что сынок все-таки будет, он плюнул: а, пусть! Но судьба и на этот раз оказалась к нему благосклонной. Слухи о зачатии его ребёнка оказались немного преувеличены.
С каждым годом они встречались все реже и реже. Раз в год. Раз в два. Потом – развод. Развод был плавным и естественным, как превращение кипятка, которым заливают хоккейную площадку в лед.
Они встречались и после развода. И даже после его второй женитьбы. Сначала он изменял первой жене с будущей, а потом – второй с бывшей.
Тут раздался телефонный звонок. Он снял трубку. Женский голос спросил:
– Вы меня узнали?
– Конечно, узнал, – сказал он.
– А вот и нет! Не узнали.
– А вот и да! Вот узнал.
– Кто же я?
– Вы – абонент! Женского пола.
– О, у вас тонкое чувство юмора.
Он подумал, что сказал не то, что она сейчас обидится и повесит трубку. Надо было тянуть время.
– А вы откуда звоните?
– С улицы. По телефону. Вы меня ждёте?
– Да, жду! – воскликнул он. Чуть было не сказал: «Жду всегда и всех».
– Только что получил от вас телеграмму.
– Какую телеграмму?
Он опять напугался, что сказал не то.
– Да тут какая-то телеграмма. Чёрт знает, от кого.
– Ах, да телеграмма! Это я послала. Так вы ждёте или нет?
– Да, да! Жду! – закричал он.
– Сегодня… – услышал он, и пошли короткие гудки. Он повесил трубку и взглянул в зеркало, висящее рядом.
Он вымылся, побрился, надел чистую рубашку, новый галстук, костюм и стал ждать.
Почему она называла его на «вы»? Или это новая знакомая, которую он плохо знает (когда-то дал в попыхах телефон), или очень старая, которую он хорошо забыл. Может, она так играет?
Это была у него такая Мила. Игрунья. Любительница телефонных шуток.
– Это из суда звонят. К нам пришёл исполнительный лист. Почему вы не платите алименты за внебрачного ребёнка пяти лет? Вам необходимо уплатить… Ха-ха-ха!
И дальше переходит на нормальный голос.
Но это ещё так, юмор Бонифация.
Самое страшное – когда они тебе звонят: «Нам надо срочно встретиться». – «Зачем?» – «Это не телефонный разговор». – «Ну, приезжай». – «Нет, давай встретимся где-нибудь в центре».
В такие минуты у него внутри что-нибудь обрывалось. Но внешне он сохранял олимпийское спокойствие:"В центре тебя?". Или: «Не делай глупостей». – «А что делать?» – «Ты же не маленькая…» Иногда он говорил: "С ней пошутили, а она и надулась!»
- Предыдущая
- 16/75
- Следующая