Магиер Лебиус - Мельников Руслан - Страница 33

• Предыдущая
• 33/64
• Следующая

– Магиер?! – бросил он.

Вопрос – как приказ. Таким тоном, каким разговаривают не со смертью, а с рабами.

– Почему так темно?

Тон принят. Приказ понят. Исполнен. Быстро, беспрекословно. Точно.

Шепот, шелест магиерского балахона, пасс рукой, щелчок пальцами – и полутьма отступила. И тьма исчезла.

Свечей и факелов здесь не было, в гладкой, словно гигантским ножом срезанной, каменной кладке напрочь отсутствовали бойницы и окна. Зато, повинуясь воле магиера, разом вспыхнули светящиеся кристаллы и неправильные магические шары с бесчисленным множеством маленьких сияющих граней – то ли вмурованные, то ли неведомой силой втиснутые в стены. Этих колдовских светильников в потаенной зале оказалось еще больше, чем в бывшей трапезной, и сияли они особенно ярко, отчего, казалось, светилась сама кладка стен. А может, и правда светилась, пропитываясь флюидами кристаллов, частично обретая их магические свойства.

Свет проникал всюду, свет щедро заливал все углы и ниши просторного каменного мешка. Только свет этот был холодным, искусственным каким-то, неестественным. Режущим с непривычки глаз.

Альфред сморгнул несколько раз. И разглядел наконец… Нет, перед ним стояла не статуя, не барельеф лепнины и не колонна. Голем. Стальной голем. Механический голем. Раздетый, если, конечно, можно так выразиться о том, что никогда не знало одежд. Разоблаченный, избавленный от лат. Грозный. Таинственный. Жуткий.

Змеиный граф смотрел на монстра, затаив дыхание. Прежде сюда, в святая святых своего магиера и механикуса, Альфред Оберландскии не входил ни разу. Он вообще не подозревал о существовании этого тайника. И прежде ему не доводилось, да и не хотелось, по большому счету, видеть открытое, не защищенное толстыми пластинами сплошной темной брони нутро голема. Прежде – нет. Теперь – да. После первого боевого испытания голема на нидербургском турнире властитель Верхней Марки в приказном порядке потребовал у Лебиуса показать ему победителя остландских рыцарей в его истинном облике, без доспехов. Магиер повиновался.

И вот перед Альфредом Оберландским высилась металлическая ребристая конструкция, удерживаемая у стены надежными растяжками: цепи, ремни, крючья. Да уж, конструкция…

Прочный стальной каркас с острыми углами и плавными изогнутыми дугами. А внутри и частично снаружи – неведомая, немыслимая механика. Меж жестких ребер каркаса, будто в полуразобранных гигантских часах, лишенных стрелок, виднелись большие и малые шестерни и шестеренки. И застывшие в глубоких проемах поршни. И поблескивающие смазкой шарниры. И прочие – подвижные и неподвижные – металлические части. И сцепленные друг с другом сегменты, и сочленения, и детали как совершенно бесхитростных, так и странных, прихотливых форм… Об их сути и предназначении мог бы поведать только сам создатель голема. Но не факт, что объяснения его будут понятны простому смертному.

Сверху – на выступающем из металлического каркаса жестком основании, на стянутом широким стальным кольцом пучке труб и трубок самого разного диаметра – находился округлый… условно округлый… Железный колпак, что ли… Так решил Альфред. Большой чудной колпак, укрытый защитной кованой решеткой и плетеной проволочной корзиной с многочисленными отверстиями. Чуть вытянутый, немного смахивающий на гигантское яйцо, собранное из изогнутых, плотно подогнанных друг к другу, стянутых болтами и зажимами пластин, проволочных фрагментов, колец, дисков… Еще колпак этот был похож на пару огромных, спаянных воедино клепаных шишаков с путаной мелкокольчатой бармицей. Что сокрыто за ними – не видать. Но спереди имелись две дыры, заткнутые тряпицами. Промасленными и перепачканными чем-то красным.

Эти два близко расположенные друг к другу комка ветоши казались вырванными глазами. Да и вообще… Оплетенный проволокой и окованный железными прутьями яйцеобразный колпак чем-то напоминал необычайно крупный череп. Правда, без пугающего оскала: рот и зубы у странной металлической «головы» отсутствовали напрочь. Как, впрочем, и нос.

В неподвижной, растянутой цепями конструкции можно было также без особого труда различить две руки, две ноги, а если заглянуть сзади, то и выпирающие сочленения стального гибкого столба-позвоночника, собранного из отдельных прочных, но подвижных фрагментов. Отдаленно все это походило на скелет человека. Скелет великана. Но очень отдаленно. К тому же весь «скелет» был густо опутан пучками стальных струн и медной проволоки. Кое-где в эти связки вплетались упругие кожаные ремни и цельные скрученные, сшитые воедино полосы. Причем кожа была вымочена в невесть каких растворах и невесть каким образом усилена металлом. А порой проволоку обвивали толстые, отчего-то тоже посверкивающие металлическими отблесками, явно воловьи жилы – из тех, что идут на тетивы тяжелых арбалетов.

Всюду виднелись туго закрученные пружины и серпантины гибких сверкающих спиралей. Густо торчали изогнутые, жесткие и мягкие, трубки и разномастные трубочки. Где-то свободно свисали, а где-то – за малым не звенели от напряжения, будучи натянутыми до предела, многозвенчатые, связанные друг с другом, диковинные цепи и цепочки. Во многих местах торчали иглы и шипы – отнюдь не предназначенные для боя, а обращенные внутрь, в чрево голема, и поблескивающие капельками влаги на концах. Тонкие и толстые, короткие и длинные, прямые и загнутые. Но все – острейшие. Наиострейшие.

Сложная система фиксаторов, зажимов, защелок, штифтов, перемычек, скоб, крючьев, винтов и болтов надежно крепила каркас механического рыцаря воедино, давая, однако, возможность свободно двигаться подвижным сочленениям.

Мягких материалов здесь было мало. Так мало, что можно считать – не было вовсе. А вот металлов и сплавов разной прочности, упругости и пластичности – много. Разных металлов. Разных сплавов. Железо, свинец, медь, олово. Сталь, бронза, чугун… В некоторых матовых, полупрозрачных трубках перекатывались шарики ртути. Кое-где скупо поблескивало серебро. И совсем уж редко на отдельных деталях – ближе к яйцеобразному куполу-черепу – тускло желтели капельки золота. Или, быть может, просто позолоты.

Имелись и вовсе незнакомые Альфреду и трудноопределимые на глаз металлы и сплавы. Но все же большей частью механический голем был вылит, выкован, спаян, сварен, сцеплен, скручен из железа и стали. И из стали все же – в первую очередь. Из лучшей стали Оберландмарки – гибкой и твердой. Надежной.

Внимание маркграфа привлекли странные, ничем не заполненные пустоты внутри стального каркаса. Особенно большая дыра зияла в районе грудины металлического скелета – за его стальными ребрами, опутанными сложнейшей механикой. Специальные болты, петли и два рычажка у самого «брюха» позволяли раздвинуть, разверзнуть всю грудину, будто створки ставень или железной дверцы.

Одна створка приоткрыта. Маркграф заглянул внутрь. М-да… Наверное, при большом желании туда мог бы втиснуться человек. Целиком. А еще вернее – за стальные створки можно впихнуть куски человека. И, судя по тому, что пустующие ниши были изрядно перемазаны не только зловонными алхимическими смесями и разноцветными магическими маслами, но и красноватой сукровицей, за дверцы-ребра действительно вкладывали кровоточащую плоть. А после выкладывали. Куда выкладывали – долго гадать не нужно.

Подле голема стоял низкий широкий чан с толстыми стенками. Огня под этим массивным котлом не было, пара сверху – тоже, однако наполнявшая его красноватая, с коричневым оттенком, жирная, вязкая жижа шкворчала и булькала, словно в раскаленном печном горшке. В жиже, как в масле, на огромной сковороде багровели вырезанные органы. Человеческие – уж в этом-то Альфред Оберландский разбирался.

Между человеческими потрохами в котле и выставившим на всеобщее обозрение свое механическое чрево нечеловеком находилась невысокая, легкая, но весьма удобная в использовании лестница с раздвижной опорой. Всего-то три ступеньки, без которых, правда, весьма затруднительно было бы дотянуться до яйцеобразного купола-черепа великана.

• Предыдущая
• 33/64
• Следующая