Операция «Танненберг» - Мельников Руслан - Страница 26

• Предыдущая
• 26/65
• Следующая

Жара, грязь, пот в глаза. И влажный земной дух идущий из ямы…

Он опустился по грудь, когда…

– Стоп! – приказал немец – Хватит.

Да, неглубокая вышла могилка. Впрочем, достаточно, чтоб задохнуться под влажным суглинком и черноземом.

– Вылезай, полковник.

Бурцев вылез, предусмотрительно оставив лопатку на краю ямы.

– А теперь ее… Туда…

Немец отступил от Аделаиды. Кинжал – убрал, но – проклятье! – «шмайсер» снял с шеи и держит наизготовку двумя руками. Водит стволом от пленницы к пленнику.

– Веселее!

Бурцев поднял связанную жену. Понес. К яме. В глаза старался не смотреть. Ничего, милая, потерпи, вот спрячем тебя, а уж потом… Потом попытаем счастья. И если повезет… Повезет если…

– Верь мне, – одними губами шепнул Бурцев.

Она не верила. А может, просто не расслышала.

Бурцев опустил супругу во влажную землю. Как мог, аккуратно опустил. Ногами вниз. Ноги, однако, не держали перепуганную малопольскую княжну. Аделаида осела, сползла по земляной стенке, сложилась, сжалась в комочек безысходности и обреченности. Сейчас, наверное, даже неглубокая могила казалась ей бездонным провалом.

– Лежать! – рявкнул эсэсовец.

Аделаида послушно легла на спину. Бледные губы шептали молитву. Глаза смотрели сквозь Бурцева – в небо. И наверное, не видели ничего. Она уже не плакала, не ругалась. Лить слезы и говорить, наверное, не было сил. Аделаида лишь часто-часто дышала. И – молилась, сбиваясь.

– Ну. – Немец испытующе глянул на Бурцева – Чего медлишь? Бери лопату. Продолжай.

Он ждал этого приглашения. Он снова взял лопату. Даже воткнул на целый штык в рыхлую землю, даже поднес к краю ямы. Даже сыпанул вниз, стараясь не попасть Аделаиде в лицо.

Княжна дернулась всем телом.

Бурцев снова воткнул лопату в отвал, подцепляя побольше влажных черных комочков. Нужно усыпить бдительность, нужно убедить фашика…

И вот тут княжну прорвало. Закричала, заголосила благим матом, забилась в конвульсиях Аделаидка:

– Сволочи! Мерзавцы! Ублюдки! Не сметь!

Эсэсовец лишь криво ухмылялся.

– Помогите! Вытащите меня! Вацлав, пся крев! Что ж ты делаешь-то?!

Бурцев молча ссыпал вниз вторую лопату. Краем глаза следя за штурмбанфюрером. Выжидая… Подцепил новую порцию сырой землицы.

– Я скажу! Все скажу! Все, что нужно! – кричала из ямы перепуганная княжна. – Рас-ска-жу!

– Ну-ка, обожди, полковник!

Эсэсовец подошел к краю ямы:

– Так вы готовы отвечать на мои вопросы?

Эсэсовец заглядывал вниз. Эсэсовец отвел на мгновение взгляд и ствол «шмайсера» от Бурцева. Что и требовалось! Ай, молодец, Аделаидка! Сама того не ведая, подыграла, подсобила!

Бросать лопатку он не стал. Швырнул в лицо, в глаза фрицу добрую горсть земли, собранную на лопате. И тут же юркнул от очереди, пущенной вслепую.

В сторону…

Немец отпрянул, отшатнулся от ямы, поливая огнем от живота пространство вокруг. Пули свистели над могилой.

…в сторону и – вперед…

Бурцев прыгнул.

С занесенной лопаткой.

Быстрее, пока фриц слеп, пока не проморгался, не протер зенки.

Молниеносный секущий удар по руке. Боковая кромка лопатки заточена лишь наполовину, но и этого хватило.

«Шмайсер» упал. Брызнула кровь. Немец вцепился левой рукой в правое запястье. Заорал.

Второй удар – сбоку, под коленный сустав. Эсэсовец подломился. Рухнул на четвереньки. Попытался подняться, дотянуться здоровой рукой до оброненного оружия.

И – третий, добивающий, с хрустом – сверху вниз. Под край каски, по шее.

Этот удар был самым страшным.

Срезанный, будто бритвой, воротник. Глубокая рубленая рана. Разорванные мышцы, перебитые артерии, красный фонтан…

Кость.

Край лопатки, перемазанной землей и кровью, достал до шейных позвонков. Немец лежал и дергался. Закатив глаза и больше не пытаясь встать. Основание черепа перебито. А это – летально. После такого не поднимаются.

На все про все – пара секунд, полторы, а может, и того меньше.

И – готово! И лопатку – в землю. И «шмайсер» – в руки. Когда фрицы у машины опомнились, Бурцев уже скользнул в свежеотрытую яму.

Он постарался не наступить на распростертое, словно столбняком схваченное и увязанное в тюк тело ошеломленной княжны. Но под ногой все же дернулось что-то мягкое. Княжна вскрикнула. Оттоптали, видать, что-то Ее Высочеству.

Вдвоем в одиночной могилке было тесновато… Но нет, не в могилке – в окопе. Ростовом почти. С бруствером, обращенным в сторону противника – землю Бурцев выбрасывал не абы как, а с умыслом – и укрепленным телом штурмбанфюрера, зарубленного лопаткой…

В секторе обстрела суетились эсэсовцы. Княжна что-то верещала под ногами. Но Бурцеву сейчас было не до Аделаиды. Шел бешеный скоротечный бой.

Фашисты побежали на помощь офицеру. В полный рост побежали. Наверное, не заметили, как Бурцев стянул за собой в яму «шмайсер».

Фрицы стреляли на бегу. Палили поверху, боясь задеть штурмбанфюрера.

И зря!

Бурцев огрызнулся короткими частыми очередями.

Ту-дух… Ту-ду-дух… Ту-дух… – залаял, запрыгал в руках пистолет-пулемет.

Понапрасну патроны Бурцев старался не тратить – не так уж их и много в «шмайсеровском» магазине. Бил расчетливо, наверняка.

Первым свалил пулеметчика в кузове – тот, взмахнув руками, аж перевалился через высокий борт. Упал на землю. А потом…

Темные бегущие фигурки он расстреливал уже метров со ста – ста пятидесяти…

Два-три выстрела.

Упал один эсэсовец, второй…

Два-три выстрела.

Третий…

Два-три выстрела.

Четвертый…

Начало оказалось удачным. Первыми же очередями Бурцев выкосил почти всех противников. Немногие попадали на землю самостоятельно. Уцелевшие фрицы палили на поражение, не жалея патронов. Правда, поражали пока только приваленный к брустверу труп с перерубленной шеей. Да без толку взрыхляли пулями плотную влажную землю могильного отвала.

Уже начинало светать, и залегшие стрелки были как на ладони. Все до единого. Немцев лишь слегка прикрывала сухая травка и кустики. И Бурцев поливал из окопа переползавшие с места на место темные кочки. Гитлеровцы, прикрывая друг друга, пытались подобраться ближе – на расстояние броска гранаты.

Два-три выстрела.

Два-три выстрела…

Смолк еще один вражеский «шмайсер». Второй…

На войне всегда так: кто успел окопаться – тот и выживет. У Бурцева времени зарыться в землю было предостаточно. Противникам он этого времени давать не собирался.

Что-то мелькнуло в воздухе. Позади, за могилой-окопом, грохнуло. Окатило сверху рваным дерном и суглинком. А ни фига!

Перестарался фашик. Перекинул, перебросил гранату со страху. А сзади ведь – тоже небольшой брустверок. Земляная преграда для осколков. Могилку для жены Бурцев копал по всем правилам военной науки.

Прогремел второй взрыв. Тоже рядом совсем. На этот раз – недолет. Гранатные осколки снова ушли в землю.

Бурцев нажал на спусковой крючок. Опять – короткая очередь.

Затих, захлебнулся последний вражеский «шмайсер».

Взревел мотором, срываясь с места грузовик.

Ку-у-уда?!

Бурцев дал еще очередь. Ту-ду-дух… Пули ударили в правую дверь «Опеля». Брызнули, полетели разбитые боковые стекла. Из кабины кулем вывалился водитель. Мертвый. Машина остановилась.

Так, с фашиками разобрались. Но бой еще не закончен: в воздухе свистят уже не пули – арбалетные болты. Одна короткая и толстая стрела по самое оперение вошла в земляную насыпь у самого носа Бурцева.

Тевтоны! Орденские арбалетчики дали залп. Рыцари Фридриха фон Валленрода скакали в атаку. Опустив копья, подняв щиты. Наверх – на холм скакали. И маршал братства Святой Марии с обнаженным мечом – в первых рядах.

Ладно… Бурцев прицелился.

Ту-дух… Ту-ду-дух…

Повалились с седел закованные в латы всадники. Ни щит с черным крестом, ни панцирь, ни кольчуга, ни прочный нагрудник, ни шлем с закрытым забралом не могли остановить девятимиллиметровую «шмайсеровскую» пулю.

• Предыдущая
• 26/65
• Следующая