Пески Палестины - Мельников Руслан - Страница 26

• Предыдущая
• 26/68
• Следующая

Бурцев перестал крутить башню. Прямая наводка с упреждением на два корпуса.

На полтора.

На корпус.

На полкорпуса…

Он целил не в приземистую башенку врага — ниже. Куда попасть проще. «Огонь!» ?скомандовал сам себе. И нажал гашетку.

Огненный всполох задел «Рысь» чуть?чуть, самую малость. По гусенице слегка мазанул. Но дело свое сделал — остановил машину. С выбором снаряда Бурцев не ошибся: пушка «Пантеры» выхаркнула бронебойный плевок. Полетели сорванные траки, танк закружился волчком, встал. А расстреливать неподвижную мишень — это ж куда как проще!

Немцы тоже все поняли. Немцы выскакивали, бежали прочь от обездвиженного железного гроба. Первый бежал, второй… В танке оставалось еще двое… И эти двое на что?то надеялись.

«Рысь» пальнула снова. В корму. Но, видимо, достать топливные баки «Пантеры» куцая двадцатимиллиметровка со своей позиции пока не могла.

Второй раз Бурцев заряжал орудие быстрее. И второй снаряд вогнал точнее. Аккурат под башню вогнал. Бронебойная болванка семидесятипятимиллиметровой пушки — верная смерть для легкого танка. Снаряд вышиб в броне «Рыси» пробку размером с кулак. Где?то в чреве машины сдетонировала боеукладка. Башню сорвало, своротило набок. На фиг!

Го?тов!

Двух танкистов, что бежали к замку, Бурцев скосил из спаренного пулемета. Потом наступила очередь тевтонов, укрывшихся в крепости. Бурцев заряжал, наводил, стрелял. Заряжал, наводил, стрелял…

Помимо бронебойных, в «Пантере» имелись подкалиберные и осколочно?фугасные снаряды. В дело шло всё. Подряд. Бурцев целил по брешам в стенах, по бойницам, по разбитым воротам. Палил туда, где мелькали черные кресты. Полтора десятка выстрелов — и кресты мелькать перестали.

Дальнейший штурм он предоставил вершить подоспевшим мамлюкам Бейбарса и рыцарям Жана Ибеленского. Если, конечно, в Тороне?де?Шевалье еще оставалось кого штурмовать.

Из танка Бурцев выполз, как из сковороды, чувствуя себя куском тушеного мяса. Мокрый, измотанный, изжаренный, на грани теплового удара. Первое, что он увидел, была верблюжья морда, флегматично взиравшая за происходящим. Корабль пустыни с пулеметом на горбу спокойно прохаживался неподалеку. Целый и невредимый! Ну бывают, бывают на свете счастливчики, которых не берут ни пули, ни снаряды.

А вот «Пантере» повезло меньше: двадцатимиллиметровка «Рыси» все же разворотила открытое моторное отделение. Теперь танковый движок точно не подлежал восстановлению.

Все?таки потери у них были. При штурме погиб один человек. Капитан Жюль — верный вассал ее величества королевы Кипра Алисы Шампанской лежал под самыми стенами с арбалетной стрелой в груди. Еще пятеро — трое сарацин и двое рыцарей бейрутского сира — получили легкие ранения. И с водой тоже вышла неувязочка.

— Хранители Гроба забросали Торон колдовскими громами и молниями, — хмуро доложил Жан д'Ибелен.

Несколько выстрелов, которые произвел по крепости Бурцев, были так себе — каплей в море. А вот обстрел, что устроили до него эсэсовцы, — совсем другое дело. В цитадели все оказалось перерыто так, будто по замковому двору и святой обители прошлись гигантским плугом. Кругом — воронки. Стены обвалены, земля смешана с камнями и останками павших. Единственный источник засыпан. Колодцы разрушены, водоносные пласты потревожены. Живительная влага ушла. Даже резервуары, где всегда держалась вода для скота на случай осады и прибытия больших караванов, разбиты, пусты и сухи.

В общем, перестарались фашики на свою голову. Потому?то и рыскал по окрестностям брат Курт в поисках воды.

— Тамплиеры? Жители Торона? Кто?нибудь уцелел? — спросил Бурцев.

Жан Ибеленский скорбно покачал головой:

— Похоже, рыцари Армана де Перигора надеялись отвести беду от святой обители. Они покинули крепость, чтобы принять бой под ее стенами, и пали все до единого. Впрочем, монахов, оставшихся в замке, немцы тоже не пощадили.

— А сам де Перигор?

— Его не нашли.

— Бежал?

— О нет, вряд ли благородный Арман спасся бегством, бросив свой отряд. Не похоже на него. Вероятно, пленен немцами. Судя по следам, от Торона к Иерусалиму ушел большой отряд. Всадники и колдовские повозки.

— Свиньи?

— Свиньи, — согласился сир Бейрута. — Подлые германские свиньи!

— Я не о том. Нам нужны свиные туши. Ты не забыл?

Жан д'Ибелен кивнул:

— Помню. Почти вся скотина на монастырском подворье перебита. Но мои оруженосцы нашли несколько раненых поросят, борова и матку. Они еще были живы, когда… В общем, их уже разделывают. А сарацины Бейбарса отыскали телегу. Почти целую, большую, крытую. Одно разбитое колесо заменить надо, борт подлатать — и будет, на чем везти мясо. Только торопиться нужно. На такой жаре мясо быстро портится.

— На такой жаре да без воды мы и сами быстро испортимся, — невесело заметил Бурцев.

— И что делать будем? — в разговор вмешался Джеймс.

— Разделимся. Сотня Бейбарса и рыцари Жана остаются здесь, хоронят убитых и едут к Вифлеему — на соединение с Айтегином. Мы же, как и планировали, отправляемся в Иерусалим. Сейчас. Немедленно.

— А с водой?то как быть?

— Вода — только для лошадей, — распорядился Бурцев.

— А люди? До Вифлеема?то добраться еще можно — там по пути родники и колодцы есть, а вот до Иерусалима… Мы ж не доедем!

— Доедем, — возразил Бурцев. — Если очень захотим — доедем.

— Как? — не мог взять в толк папский брави.

— По?татарски.

— Что?

— Бурангул, подь сюда. Расскажи нашему венецианскому другу, как степняки обходятся в походах без воды и пищи.

— Надрезаем лошади жилу и пьем кровь, — просто и коротко объяснил юзбаши. — Так можно протянуть неделю. Можно десять дней.

Джеймс побледнел:

— О, Санта Мария! Десять дней на лошадиной крови?!

— Успокойся, брави, — посоветовал Бурцев. — До Иерусалима осталось всего ничего. Придется немножко потерпеть. А не желаешь — так скатертью дорога. Хочешь — поворачивай со всеми на Вифлеем. Хочешь — возвращайся в Рим, к Папе.

— Вернуться к Его Святейшеству ни с чем я не могу, русич. Ты обещал мне открыть тайну Хранителей Гроба.

— Обещал, — кивнул Бурцев. — Когда покончим с немцами. И когда моя жена будет на воле.

— Но…

— Все, брави! О Хранителях рассказывать нужно в спокойной обстановке. И рассказ этот будет долгим. А сейчас мне жаль времени. Решай — будешь пить с нами конскую кровь или как?

Джеймс скривился, сплюнул. Но больше перечить не стал. Не возражала и новгородская дружина, хоть ребята и были не в восторге от предложенного способа выживания. Хабибулла покачал головой и скорбно вздохнул: мол, лишь бы не заставляли есть свинину. Это ему пообещали. Бейбарс — сам в прошлом степной кочевник — тот и вовсе спокойно отнесся к словам Бурцева и Бурангула. Мамлюки, которым надлежало идти в Эль Кудс вместе с эмиром, тоже не привередничали. «Подумаешь, кровь», — читалось на их невозмутимых разбойничьих лицах. Эти бравые головорезы при необходимости хоть мозги из конской башки готовы были есть. Ложкой…

Только с сиром Бейрута возникла проблема. Неустрашимый Жан д'Ибелен устроил форменную истерику. Рыцарь возмущался долго и громко. Бил себя кулаком по нагруднику. Кричал, что истинному христианскому воину не подобает становиться кровопийцей подобно диким язычникам.

— Значит, христианские святыни будут спасать язычники и иже с ними, — пожал плечами Бурцев.

Довод подействовал.

— Кровь?то не человеческая, — утешал сам себя благородный сир. — Авось, и не так велик грех.

— А то! — подбодрил Бурцев. — Отмолишься в Святом Граде…

Хотя, сказать по правде, и самому ему было противно до тошноты при одной только мысли о… Бр?р?р… Ну почему в конских жилах не течет, к примеру, холодное пивко?

От невеселых размышлений отвлек Дмитрий:

— Василь, что нам под свиные туши класть?то? — спросил новгородец. — Мечи? Луки? Копья? Брони? Щиты? Шеломы?

• Предыдущая
• 26/68
• Следующая