Выбери любимый жанр

Рыцари рейха - Мельников Руслан - Страница 32


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

32

Оглушенный солдат вскрикнул, отпустил пленника, схватился за отбитые лопухи. Из правого текла тонкая струйка крови. Что ж, от такого удара запросто могла лопнуть барабанная перепонка. Следующий удар был еще болезненнее — кулак Бурцева впечатался в кадык венецианца. Гвардеец, хрипя, повалился набок.

Второго противника Бурцев просто отпихнул. Согнул ноги и резко распрямил. Венецианец шлепнулся на пятую точку, выругался и, бешено вращая глазами, начал подниматься на ноги. К нему бежала подмога. Трое. С копьями. И с веревками. У Бурцева оставалось полторы-две секунды. Что ж, не один Джеймс выбрался на берег с оружием. Самое время проверить, на что годится немецкий «вальтер» после водных процедур. Благо вытащить из-за пазухи пистолет Бенедикта на суше проще, чем в воде.

Щечки рукояти из коричневого пластика ладно легли в ладонь. Предохранитель слева... Убрать...

«Вальтер» не подвел.

Венецианцы уже заносили над Бурцевым тупые концы копий и сапожищи с тяжелыми высокими подошвами. Проворные руки уже тянули ремни и веревки, когда грохнул выстрел.

В ужасе солдаты отскочили назад. Не все: один, с дыркой в груди, остался лежать возле хрипящего «лопуха» со сломанным кадыком. Следовало ковать железо, пока горячо. И Бурцев не тратил времени зря — он не стал даже подниматься. Замер, сидя с пистолетом наизготовку. Глаза выискивали следующую жертву.

Венецианские гвардейцы кричали и пятились. Не ожидали, да?! Копейная стена распадалась. Кондотьер, размахивая над головой палашом, дико орал на подчиненных. Ага, вот она, самая подходящая цель! Наипервейшее правило любой войны: первым делом выведи из строя вражеского командира. Бурцев вывел. Грянул второй выстрел. Пуля вошла под шлем-барбют. «Эллин» рухнул.

Венецианцы отступали теперь гораздо шустрее. Чтоб подбодрить ребят, Бурцев добавил еще. «Железо» он ковал до тех пор, пока гвардейцы дожа не сделали ноги. Пять раз подряд ковал.

Да, и канал, и прилегающие к нему улочки опустели на счет «пять». А пистолетная обойма? Бурцев осмотрел оружие. На коротком затворе, в его задней части, имелась типичная «вальтеровская» фишка — указатель наличия патрона в патроннике. Патрон наличествовал. Ну конечно. Семь штук израсходовано, а емкость магазина — восемь патронов. Один остался.

«Прямо как по заказу, — подумалось Бурцеву. — Последняя пуля — себе».

Глава 34

Первым делом Джеймс примерил сапоги кондотьера. Сапоги оказались немного великоваты, но в остальном... Новая, добротная и крепкая обувь на толстой надежной подошве. Изношенные ярловы сапожки Гаврилы смотрелись рядом с ней совсем уж убого.

Затем брави срезал с пояса «эллина» пухлый кошель. А закончил мародерство, сняв с шеи мертвеца золотой перстень на цепочке. Дорогая и увесистая штучка: такой печаткой заехать по морде — мало не покажется.

Бурцев попросил посмотреть заветное колечко. На золотой поверхности различил гравюрку изумительной работы — крылатый лев в мельчайших деталях. Даже перья прорисованы с невероятной четкостью.

— Вот он, тот самый хм... «похищенный» перстень дожа, — проронил Джеймс. — Теперь на обручение синьору Типоло потребуется другой. Впрочем, я думаю, замена уже готова.

— Обручение? У синьора Типоло есть невеста? — рассеянно осведомился Бурцев.

— О, нет. Он слишком стар для этого. Я говорю о сенсо — обряде обручения с морем, который должен состояться завтра.

— Обручение с морем? Это еще что за извращение?

— Местная традиция, — хмыкнул Джеймс. — Глупая, но венецианцы чтут ее свято. Каждый год дож Венеции выплывает в лагуну на парадной галере «Буцентавр» и опускает в воду свой золотой перстень, провозглашая от имени Венецианской республики что-то вроде: «О море, обручаюсь с тобой в знак неизменного и вечного владычества над тобой»[37]. Но хватит об этом. Нам нужно думать не о завтрашнем празднике, а о том, как уцелеть сегодня.

— Немцы? — Бурцев настороженно огляделся.

— Без своих летящих гондол немцы доберутся сюда не скоро. Они ведь еще не стали полновластными хозяевами этого города. А вот люди дожа...

Бурцев еще раз посмотрел вокруг. Окна и двери домов — закрыты. Вокруг — ни души. Напуганные стрельбой улочки замерли в тревожном ожидании. Только его дружинники бродили среди трупов — ребята подбирали венецианское оружие, да Ядвига хлопотала возле Збыслава. Здоровяк-литвин уже пришел в себя. Ощупывает шишку на затылке, что-то зло, невнятно цедит сквозь зубы. Ничего, жить будет. Такую черепушку рукоятью палаша не проломить.

— А что люди дожа, Джеймс? Кондотьер — вон он лежит, его молодчики разбежалась.

— Они вернутся... — заверил одноглазый убийца. — С новым предводителем вернутся, и довольно скоро.

— Думаешь? — Бурцев глянул в лицо, перетянутое мокрой черной повязкой.

— Уверен.

Кажется, брави знал, о чем говорит. Он вообще много чего знал, этот наемник. Только не особенно спешил делиться своими познаниями. До сих пор Бурцев вынужден был мириться с таким положением дел. Но теперь... нет, теперь этот номер не пройдет.

— Джеймс, а, похоже, тебя сегодня кинули по-крупному.

— Что? Кинули?

— Предали, говорю, тебя синьор Типоло и его гвардейцы. Отныне ты в одной гондоле с нами. Это во-первых. Во-вторых, ты мой должник. Если бы я не предупредил тебя, в твоей спине было бы сейчас две дыры размером с копейный наконечник.

— К чему ты клонишь? — Глаз Джезмонда Одноглазого чуть прищурился.

— Я хочу знать то, что известно тебе. Пришла пора объясниться до конца, Джеймс.

Брави медлил с ответом совсем недолго. Но заминка все же была очевидна.

— Ладно, давай объяснимся. Только быстро. Что именно тебя интересует?

— Почему люди дожа прибыли сюда с веревками? Почему начали вязать нас, даже не попытавшись договориться? Ты утверждал, будто мы нужны синьору Типоло как союзники. Но до сих пор я считал, что союзников встречают иначе. Или в Венеции так принято?

— Сознаюсь, я гм-м... несколько исказил факты. Чтобы не нервировать тебя и твоих друзей раньше времени. Дож, действительно, весьма заинтересован в союзе с любыми силами, которые представляют опасность для ордена Святой Марии и особенно — для Хранителей Гроба...

— Но?

— Но прежде чем вступить в контакт, синьор Типоло намерен досконально изучить потенциального союзника. Дож — разумный политик, он не любит неожиданностей и неопределенности. С отцом Бенедиктом и Хранителями Гроба синьор Типоло уже обжегся. Больше не желает.

— Ну и изучал бы себе на здоровье! Зачем вязать-то сразу?! Что, нельзя было просто побеседовать? Сели бы, выпили по бокальчику венецианского винца, как цивилизованные люди. Пообщались бы по душам. Задал бы твой синьор Типоло мучащие его вопросы, мы бы ответили...

— И вы бы сказали всю правду? Не будь наивным. Пленники под пытками расскажут больше, чем поведают по доброй воле гости и послы. А уж развязывать языки палачи синьора Типоло умеют не хуже пыточных мастеров отца Бенедикта.

— А вот один наш общий знакомый, — Бурцев указал взглядом на труп кондотьера, — говорил, будто дож больше не является полновластным хозяином своих тюрем.

— Это ложь, рассчитанная на тевтонов и Хранителей. От нижних этажей Поццы и до свинцовых крыш Пьомби любое слово синьора Типоло — закон.

— Что ж, охотно верю. Но если дож задумал бросить нас в свои застенки и подвергнуть пыткам, как после этого он намеревался заключать с нами же союз против немцев?

— Не с вами. На самом деле замысел был такой. Сначала вытянуть из вас информацию: кто и почему угрожает могущественным Хранителям Гроба в далеких Новгородских землях. А уже потом — имея на руках все козыри — вступать в переговоры с силой, которую вы представляете.

Бурцев невольно улыбнулся. Вот бы удивился дож-интриган, узнай, что никакой такой загадочной «силы» нет и в помине!

— Ваша же участь, увы, была предрешена заранее, — спокойно продолжал Джеймс. — Вы бы просто исчезли. Без следа. Ну, или, может быть, ваши тела всплыли бы в каком-нибудь из городских каналов. Тот, кто после этого пожелает выяснить правду, узнает, что вы находились в крепости Санта-Тринита — в плену у тевтонов и Хранителей Гроба. Тот же, кто станет копать глубже, выяснит, что вас у отца Бенедикта похитили «заговорщики» из Венецианского Сената. Те самые, что предварительно выкрали и кольцо дожа. А синьор Типоло окажется ни при чем.

вернуться

37

Впервые символический обряд обручения с морем состоялся в 998 г. Церемония эта сохранялась почти без изменений до конца XVIII столетия.

32
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело