Гений «Фокке-Вульфа». Великий Курт Танк - Анцелиович Леонид Липманович - Страница 4

Через десять дней, 27 июня, на первый вылет аргентинского стреловидного истребителя, построенного на авиазаводе FMA, в Кордову слетелись высшие чины ВВС и администрации президента. Шеф-пилот эскадрильи летчиков-испытателей капитан Эдмундо Вейсс занял место в кабине. На полосе, где стояла с приподнятым носом отполированная, устремленная вверх машина с опущенными крыльями, было очень много народа. Военные и штатские ходили вокруг новенького истребителя, на киле которого красовался нарисованный прямоугольный флаг Аргентины, а по бокам фюзеляжа в разрыве красной полосы, идущей от воздухозаборника, выделялась надпись на испанском языке: «Стрела II».

^{Взлет истребителя «Стрела II»}

Мероприятие прошло без сучка и без задоринки. Капитан Вейсс был очень опытным пилотом. Он был первым из аргентинцев, летавших на реактивных самолетах. Он облетал наибольшее число опытных машин аргентинского производства. Ему принадлежали два рекорда скорости, и он входил в десятку пилотов мира, преодолевших «звуковой барьер». Когда он прилетел и улыбнулся, все поняли, что машина ему понравилась. Затем он подробно обосновал свое заключение о превосходных пилотажных свойствах этого нового аргентинского истребителя. Для немецких конструкторов и для Танка эта оценка звучала гимном их профессионализму. Тем более что предыдущий аргентинский реактивный истребитель француза Девуатина «Стрела» оскандалился плохими пилотажными характеристиками. Единственным отмеченным недостатком машины Танка был большой положительный стояночный угол, из-за которого на разбеге струя двигателя, ударяясь о полосу, поднимала облако пыли, которое демаскировало самолет.

Рождение стреловидного истребителя Аргентины праздновали все. Перспективы машины казались самыми радужными. В руководстве авиационного завода и в администрации президента Перона уже начали подумывать о продаже истребителя в другие страны. Но «звуковой барьер» еще хранил свои тайны и требовал новых жертв.

Это произошло на третьем полете, когда истребителем управлял отличный пилот из команды Танка, бывший подполковник Отто Беренс. В конце полета он эффектно взмыл в «мертвую петлю» и пошел на посадку. Садился на запасную полосу, качество которой оставляло желать лучшего. На пробеге машину начало подбрасывать. Ход и мощность амортизаторов основных ног шасси были явно недостаточны. Когда машина остановилась, она как-то странно накренилась. Стойки шасси были сломаны.

Надо было спроектировать новые амортизаторы, изготовить и испытать их, отремонтировать самолет и установить на нем новые стойки. Все это заняло время, и истребитель выкатили из цеха только в октябре. Курт Танк решил теперь сам испытывать самолет. Его полеты определили основные характеристики машины. Ее вертикальная скорость была равной 30 м/с, а максимальная горизонтальная скорость на высоте – 1000 км/ч.

Испытания самолета на сваливание на малой скорости чуть не стоили Танку жизни. На высоте 9 км, после того как он сбалансировал машину и, убирая газ, начал снижать ее скорость, увеличивая угол атаки, произошло невероятное – полная потеря управления. Ручка легко перемещалась, как будто самолет стоял на земле. На отклонения ручки и педалей машина никак не реагировала. Курт раньше, испытывая самолеты, много раз доводил их до сваливания. Но при этом машины всегда предупреждали о начале срыва потока на крыле тряской или началом крена. А тут без всякого предупреждения рули стали неэффективны. На приборной доске указатель вертикальной скорости фиксировал падение, а стрелка высотомера быстро крутилась, проскакивая значения 8000 м, 7000 м. Самолет падал почти вертикально. Курт крутит ручку, пытаясь поймать режим, когда рули заработают. Бесполезно. А спасительная высота быстро тает… 6 км… 5 км. Он уже думает катапультироваться. Но тут вспоминает про двигатель. Обороты холостого хода есть. Значит, он не заглох от беспорядочного падения, а мог бы. Курт нежно двигает рычаг управления двигателем вперед. Турбина запела свою свистящую песню. Теперь – ручку с силой вбок! Крыло поднимается, самолет переворачивается носом вниз, набирает скорость… И Курт уже может выйти из пикирования. Он выравнивает самолет на высоте 500 м.

После таких передряг другой летчик сразу пошел бы на посадку. Но упрямый Танк вновь набирает высоту 9 км и повторяет подход к сваливанию. Получив тот же результат, он сразу переводит двигатель на максимум и восстанавливает управление самолетом.

Так Курт Танк открыл для себя явление «глубокого срыва», которому подвержены все самолеты с горизонтальным оперением на вершине киля. Но он нашел решения, позволившие ему сохранить схему «Стрелы II». Острый носок профиля корневых частей крыла для организации более раннего срыва и смещение центра тяжести самолета вперед за счет балласта в носу.

Был у него и случай ложного срабатывания системы индикации пожара в двигателе. После загорания красной лампочки на приборной доске и речевого предупреждения «Пожар двигателя», он должен был катапультироваться. Но «стреляный волк» решает: он сам должен убедиться, что действительно горит. В крутом вираже он смотрит назад и не видит дыма, да и двигатель работает нормально. Курт идет на посадку и благополучно приземляется.

Убедившись, что его истребитель летает надежно, Курт Танк решает, что пора устроить его презентацию главе государства. Он звонит из Кордовы президенту Перону 8 февраля 1951 года. и приглашает его в аэропорт Буэнос-Айреса на презентацию нового истребителя, но при этом добавляет, что прилетит в аэропорт раньше, чем туда приедет президент. Курт свое слово сдержал. Церемония презентации истребителя IAe.33 «Стрела II» прошла блестяще. В своей речи всесильный Хуан Перон произносит слова восхищения его новым истребителем и выражает глубокую благодарность его создателю, профессору Курту Танку.

^{Курт Танк – разбор его полета}

До конца мая 1951 года Курт Танк выполнил на первом экземпляре своего истребителя двадцать восемь испытательных полетов. Но в последний день мая летчик-истребитель аргентинских ВВС, капитан Ведания Манневал, пилотируя первую «Стрелу II» над горами и проверяя ее пилотажные свойства, теряет одно крыло и погибает. Причину катастрофы так и не определили. То ли это был производственный дефект, снизивший прочность крыла, то ли пилот превысил расчетную перегрузку. Но программа Курта Танка получила очень сильный удар.

Доверительные отношения, сложившиеся с президентом Пероном, начали давать трещину. С одной стороны, президента Аргентины стал раздражать рекомендованный Куртом Танком руководитель атомного проекта, немецкий физик Рихтер. В его реактор и секретную лабораторию на острове Уэмуль вложено столько денег, а результата нет. Вроде бы Рихтер, как он утверждает, получил контролируемую цепную реакцию, и он, президент Перон, объявил об этом на весь мир на пресс-конференции. А теперь все иностранцы смеются и открыто заявляют, что это блеф. А ведь он так хотел сделать Аргентину обладательницей атомной бомбы и утереть нос этим американцам и русским.

С другой стороны, президенту Аргентины было не до Курта Танка с его затянувшимся проектом лучшего в мире истребителя. Хуан Перон находится в глубокой депрессии, потому что рядом с ним нет его Эвиты. Красавица и умница, его жена и соратник, тридцатидвухлетняя Эва Перон лежит в госпитале, и у нее неоперабельный рак. Через год, 26 июня 1951 года, ее не станет. У Хуана Перона свои проблемы: президентские выборы, противодействие военных, ухудшение экономического состояния страны.

В конструкторском бюро Курта Танка работа продолжается в неослабевающем темпе. На летные испытания вышел второй экземпляр истребителя IAe.33 V-2. У него крыло с герметичными топливными отсеками. Объем заливаемого керосина увеличился, и дальность истребителя теперь значительно возросла. Немногие авиаконструкторы в мире в то время могли похвастаться герметичными топливными отсеками в крыльях вместо мягких баков. Заканчивается сборка третьего экземпляра истребителя IAe.33 V-3. Под руководством Танка начинается проектирование реактивного лайнера для перевозки тридцати пассажиров. На заводе этот проект обозначили IAe.36 и назвали «Пентатурбино» из-за того, что Курт Танк решил установить на нем пять реактивных двигателей.