На горах. Книга Вторая - Мельников-Печерский Павел Иванович - Страница 33

• Предыдущая
• 33/265
• Следующая

Оба зятя Зиновья Алексеича с женами приехали на ярманку, с тестем и с тещею. Пристали они в той же гостинице Бубнова, где жили и прошлого года. Сам Зиновий Алексеич рыбным делом не занимался, не взглянул даже на караван, носивший имя его, а Меркулов с Веденеевым каждый день с утра до сумерек по очереди там бывали.

Едва успел установиться караван, на нем, как водится, явились покупатели. Не настоящие то были покупатели, а ищейки. Сами ничего они не покупают, но покупщики рыбного товара подсылают их разузнать цены да посмотреть, какова рыба. Рыбники, особенно приказчики, охотно принимают ищеек, хоть и знают, что ни один из них фунта не купит, но всего товара ни за что им не покажут, прямых цен не скажут, а заломят непомерные. Явились ищейки и на баржи «Зиновья Доронина с зятьями». Там им все показали, а Меркулов каждому сорту товара сказал настоящую цену. Подсыльные подивились — низки уж очень были объявленные цены. Зато другая новинка их смутила — в кредит только третья доля товара отпускалась, за остальное наличные деньги клади на стол.

Вечером в Рыбном трактире собрались и рыбники и покупатели. Был тут Орошин, был Марко Данилыч, лысый Сусалин и копне подобный богатырь пискливый Иван Ермолаич Седов. И других рыбников, большого и малого полета, было тут довольно. Сидели они вкруговую за столом, уставленным чайниками, и мирно, благодушно опрастывали дюжины чашек с отваром китайской травки. Только и речи было у всех, что про зятьев Доронина. Ругали их ругательски, особливо Орошин, а покупатели подшучивали над рыбниками. Однако ж и они говорили, что без отдачи рыбы в кредит дело идти не может.

— А все-таки Меркулов-от настоящие цены открыл, и спасибо ему за то, — с усмешкой глядя в упор на Орошина, сказал маленький тщедушный старичок Лебякин, один из самых первых покупателей. — Теперича, примерно сказать, уж нельзя будет хоть вашей милости, Онисим Самойлыч, оченно-то высоко заламывать, потому что прямые цены уж известны.

— Мы знаем свою цену, — надменно взглянув на Лебякина, прошипел Орошин. — Хочешь дешево у них купить, припасай больше наличных. Мы возьмем свое, у нас все по старине будет — кредит, как бывало, а цены, какие меж собой постановим… Так али нет, Марко Данилыч?

— Вестимо, — пробурчал молчаливый на этот раз Смолокуров.

— А ежель и мы со своей стороны в сговор войдем? — вскричал Колодкин Алексей Никифорыч, широкоплечий, объемистый телом купчина, с богатырской головой, обросшей рыжими курчавыми волосами. — Ежели, значит, и мы меж собой цены свои установим и свыше их копейки не накинем? Куда рыбу-то тогда сбудете? Не в Оку ж ее пошвырять.

— Найдем место, — сурово взглянув на Колодкина, сквозь зубы промолвил Орошин. — Не одни вы покупатели.

— Оптовые все здесь наперечет, — сказал Лебякин. — Вы станете сговариваться, а мы — на вас глядя. Тогда, хочешь не хочешь, вся рыба-то у вас на руках и останется.

— Нешто по фунтикам станете продавать, ну тогда, пожалуй, расторгуетесь, — со смехом подхватил слова Лебякина Колодкин. — Тогда можно будет вас с барышами поздравить.

— Разве только и свету в окошке, что вы? — насмешливо пропищал, подбоченясь, Седов. — Не фунтиками, а тысячами пудов станем продавать и все распродадим беспременно.

— Кому распродать-то, Иван Ермолаич? — поворотив к Седову громадную голову, медленно проговорил Колодкин. — Разве по мелочным лавочкам думаете рассовать, так у мелочников ни денег, ни места на то не хватит.

— Сыщутся люди и помимо мелочников, — пропищал Седов. — Будьте спокойны, мы тоже знаем, что знаем: не вчера торговать-то зачали.

— Да кто сыщется-то? — приставал Колодкин к Седову, — Нешто зазимуете здесь да морожену рыбу мужикам в развоз продавать (Зимой торговые крестьяне, покупая в Саратове соленую и вяленую рыбу, развозят ее на продажу по базарам среднего и верхнего Поволжья. Это называется «торговать в развоз».) будете?

— А хоша бы и в развоз, — пискнул Седов. — А вы все-таки ни с чем останетесь. Нешто клад выроете да наличными уплатите.

— И без клада, поможет бог, обойдемся, — молвил Колодкин.

— Вот это так. Что дело то дело… Это как есть совершенно верно, — захохотал Седов. — Ежели бог наличными поможет вам, ежели, значит, деньги на вас с неба свалятся, тогда можно вам и без клада обойтись.

— Не извольте беспокоиться, Иван Ермолаич, обернемся, это уж наше дело, — задорно проговорил Колодкии и поднялся с места. — Счастливо оставаться! — примолвил он.

И, поклонясь честной компании, вон пошел.

За ним и Лебякин ушел, а потом и все остальные. Остались одни рыбники. Молча поглядывали они друг на друга.

— Что, братцы, делать-то? — после долгого молчанья, вытирая вспотевшее от чая лицо бумажным платком, заговорил Степан Федорыч Сусалин.

— По-моему, надо об эвтом деле посудить, — молвил Марко Данилыч.

— Беспременно надо, — подхватили и Седов, и Сусалин, и другие рыбники.

— Только, чур, наперед уговор, — начал молчавший Орошин. — Ежель на чем порешим, кажду малость делать сообща, по совету, значит, со всеми. Друг от дружки дел не таить, друг дружке ножки не подставлять. Без того всем можно разориться, а ежели будем вести дела вкупе, тогда и барыши возьмем хорошие и досыта насмеемся над Лебякиным, над Колодкиным и над зятьями Доронина.

— Сам-от только не сфинти, Онисим Самойлыч, мы-то заодно будем, — насмешливо промолвил Марко Данилыч.

— Чего мне финтить-то? — гордо взглянув на недруга, вскликнул заносчиво Орошин.

— Не знаю, что напредки будет, а доселева еще ни одной ярманки не бывало, чтоб ты кого-нибудь не подкузьмил, — сказал ему Марко Данилыч и захохотал на всю комнату. — На всех шлюсь, на всех, сколько здесь нас ни есть, — продолжал он. — Нечего узоры-то разводить, любезный друг!.. Достаточно все тебя знаем. Всем известно, что ловок ты на обманы-то.

Заметно было, что Смолокурову пришла смертная охота разозлить Орошина, чтоб ушел он из беседы. Орошин не замечал того.

— Что ж? — хихикнул он, окинув нахальным взглядом собеседников. — На войне обманом города берут, на торгу неумелого что липку обдерут. Для того не плошай да не глазей, рядись да оглядись, дело верши да не спеши… Так-то, почтеннейший Марко Данилыч.

— Да полно вам тут! — во всю мочь запищал Седов. — Чем бы дело судить, они на брань лезут. У бога впереди дней много, успеете набраниться, а теперь надо решать, как помогать делу. У доронинских зятьев видели, каков караван! Страсть!.. Как им цен не сбить? Как раз собьют, тогда мы и сиди у праздника.

Кой-кто пристал к Сусалину, и общими силами убедили Орошина со Смолокуровым на брань не лезть, а держать «рассуждение».

Молчат приятели, другие не заводят речей.

— Что ж не зачинаете? — пропищал Седов. — Молчанкой делу не пособить. Говори хоть ты, Марко Данилыч.

— Пущай Онисим Самойлыч начинает. Его дело большое, наше маленькое, — сказал с усмешкой Смолокуров.

— Маленькое! Хорошо маленькое! — прошипел Орошин. — А кто верховодит на Гребновской?.. Кто третьего года у всех цены сбил?

— А кто нынешней весной в Астрахани всю икру и рыбу хотел скупить?.. А?.. Ну-ка, скажи? Да, видно, бодливой-то корове бог рог не дает. Не то быть бы всем нам у праздника, всем бы карманы-то наизнанку ты по выворотил… Не выкинь Меркулов с Веденеевым своей штуки, всем бы нам пришлось по твоей милости зубы на полку класть.

— Да перестаньте вы, Христа ради! — вступился опять Сусалин. — Эдак нам никогда толку не дождаться. Успеете, говорю, набраниться. Теперь дело не в споре, а в сговоре. Говори, что ли, впрямь, Онисим Самойлыч.

И стали все просить Орошина, сказал бы свое слово о том, что надо делать. Один Марко Данилыч сидел молча. Отвернувшись от Орошина, барабанил он по столу пухлыми красными пальцами.

Поломался Онисим Самойлыч, потом зачал говорить:

— Если, примерно будь сказано, теперича нам сложиться наличными, сколько у кого есть, и скупить у доронинских зятьев весь ихний товар, тогда бы, ставь покупатели цены, какие хотят, пуда никому из них негде будет купить. Поневоле к нам придут и заплатят, сколько мы ни запросим. А купивши у Меркулова с Веденеевым весь караван по объявленной ими цене, какие барыши мы получим!..

• Предыдущая
• 33/265
• Следующая