Половина земного пути (сборник) - Литвиновы Анна и Сергей - Страница 6
- Предыдущая
- 6/54
- Следующая
А когда Анаит заканчивала местный пединститут, родители погибли в автокатастрофе. Она осталась в чужом краю, без поддержки, без денег. Устроилась на работу – но людям интеллигентных профессий в Узбекистане платили копейки. Да еще и местные кавалеры одинокой девушке проходу не давали. Вот и решила, как многие, податься за лучшей долей в Москву и каким-то чудом умудрилась устроиться в пафосный салон красоты.
На фоне уверенных в себе парикмахеров, лауреатов всяческих конкурсов, и администраторши, свободно владеющей двумя иностранными языками, Анаит смотрелась белой вороной. Видно было, что Москва ее страшит, а увешанные бриллиантами клиентки салона и вовсе вводят в ступор. Айряпетян все время выглядела так, будто поверить не может в свое счастье: что ей позволено не только приблизиться к роскошным дамочкам, но и коснуться высочайших особ, подправить им форму ногтей, обрезать кутикулу…
Впрочем, народ к новой маникюрше шел неохотно. Иных снобов фамилия смущала, кого-то – молодость, а та же Полина, например, заявляла, что ее глаза Анаит раздражают: «Как у овцы, которую на заклание ведут».
А вот Таня всегда записывалась именно к Айрапетян. Не назло Вершининой, конечно, а совсем из других соображений. Во-первых, жалела девчонку. Знала, что взяли ее всего лишь на испытательный срок и на условиях абсолютно кабальных: клиентов привлекать самой, а восемьдесят процентов заработка (против обычных сорока) отдавать «за место и материалы». Ну и, главное, конечно, что работала та идеально. Ни разу не порезала, не ущипнула. А что глаза все время виноватые и обращается к тебе с придыханием – у каждого свои недостатки.
…Но проработала в салоне Айрапетян совсем недолго. А потом что-то случилось, и она то ли сама ушла, то ли уволили. Таня попыталась узнать подробности, но администратор лишь плечами пожала:
– Не в курсе, Татьяна Валерьевна. Но нового мастера мы уже взяли. Зовут Лиза, фамилия, к счастью, Иванова и, между прочим, лауреат всероссийского конкурса. На какое время вас записать?
И Таня, конечно, назвала время – и стала ходить к абсолютной москвичке, уверенной в себе, сверкающей дежурной улыбкой Лизе. Вечно испуганную Анаитку, правда, иногда вспоминала. И даже задавалась вопросом: как сложилась ее судьба во враждебном для нее городе? Но, конечно, никакого участия в ее жизни принимать не собиралась. И встречи с ней не искала. Не до того. А тут вдруг: является в твой дом, глубокой ночью. Совсем не те у них были отношения. И свой адрес Таня ей никогда не давала. Они даже телефонами не обменивались…
Но не выгонять же.
Таня распахнула дверь. Анаит выглядела особенно жалко – и без того была невысокого росточка, а сейчас совсем уж скукожилась, и карие глаза, всегда глядевшие виновато, теперь смотрели просто умоляюще, и голосок дрожал, и завела с первых же слов:
– Татьяна Валерьевна, мне так неудобно…
А у Садовниковой вдруг мелькнуло: «Зато будет с кем выпить!»
Впрочем, она тут же устыдилась своих алкоголических мыслей и велела гостье:
– Проходи. Чай будешь?
– Что вы, Таня! – совсем засмущалась та. – Я к вам посреди ночи вваливаюсь, а вы мне чай предлагаете…
По-русски Анаит говорила вполне чисто, легкий, бархатный акцент лишь придавал ее речи особый шарм. Взгляд был приветливым, хотя и заискивающим. И вообще, вполне симпатичная девчонка. Но тем не менее – тут ее никто не ждал.
Таня все же налила гостье чаю, коньяк убрала на верхнюю полку кухонного шкафчика. И произнесла:
– Анаит, ты меня, конечно, извини. Но откуда ты мой адрес узнала?
Та совсем уж закраснелась, нервно затеребила ладошки (хоть и мастер маникюра, а у самой ноготки коротко стрижены и безо всякого лака):
– Таня, мне так стыдно… Я… я ваш адрес из регистрационной книги переписала, еще давно…
Обычно у клиентов адресов не спрашивают, но в том салоне обожали рассылать письма – про эксклюзивные предложения да про сезоны скидок. А иногда, что весьма приятно, к посланиям прикладывали пробники косметики. Поэтому Татьяна оставила свой адрес в регистрационной книге. Правда, вовсе не для того, чтобы его переписывали с какими-то непонятными целями сотрудники салона.
Признание маникюрши неприятно резануло Таню, и она хмуро спросила:
– А зачем тебе мой адрес?
Девушка покаянно произнесла:
– Я виновата, я знаю. Но вы просто однажды сказали, что в рекламе работаете. А я ведь мечтаю копирайтером стать. Я филологический факультет закончила, у нас в Коканде. Могу и по-армянски, и по-узбекски писать, вот! А здесь, в Москве, по-русски тренируюсь, каждый день. Уже кое-что получается. Вот и думала вам свое резюме послать… Вдруг бы вы заинтересовались.
– Вообще-то в Москве резюме давно по электронной почте рассылают, – буркнула Татьяна.
То, что кто-то (пусть и милая девочка) запросто узнал ее адрес и посреди ночи явился в гости, продолжало напрягать.
– Я знаю, – Анаит умоляюще взглянула на нее. – Но только у меня ведь все равно компьютера нет.
«А интернет-кафе на что?»
Впрочем, задавать этот вопрос Татьяна не стала. Зачем дальше третировать несчастное создание? Да и явилась девушка сейчас явно не по поводу работы.
– А чего ты пришла-то? – поинтересовалась Садовникова. – Резюме, что ли, притащила? В половине третьего ночи?
Получилось грубо, но кто сказал, что с незваными гостями, особенно явившимися на исходе ночи, нужно быть вежливой?
Но провинциалов хамством не смутишь. По крайней мере, Анаит не обиделась. Спокойно ответила:
– Нет, не резюме. Тут другое…
Вскинула на Татьяну свои огромные, вечно виноватые глазищи и прошептала:
– Я по поводу Полины.
У Тани аж горло пересохло. Она с трудом выдавила:
– А… при чем здесь Полина?
И Анаит горячо, явно выплескивая давно накопившееся, заговорила:
– А при том, что я ее тоже ненавижу! Сама бы, своими руками, на куски изрезала!
«Ерунда какая-то, – мелькнуло у Татьяны. – Она меня провоцирует, что ли?»
Но послушать-то в любом случае будет интересно.
И тогда Таня достала из посудного шкафчика только что припрятанную бутылку коньяка. Две рюмки. Плеснула в каждую граммов по пятьдесят. И произнесла:
– Ты меня заинтриговала. Давай рассказывай.
* * *
Когда Анаит три года назад приехала в Москву, начинать ей пришлось с рынка. Кто ж в офис возьмет – без гражданства и с дипломом Кокандского пединститута? А на рынке было тяжко: приходилось по двенадцать часов, в любую погоду стоять за прилавком. Ее палаточка, хотя и крытая, в жару накалялась хуже адова пекла, а в холода никакие обогреватели не спасали. Плюс частенько бывали недостачи – со словами Анаит всегда управлялась лихо, а вот с математикой не особенно дружила. Плюс хозяин со своими вечными домогательствами… И, главное, перспектив никаких. На то, что удастся устроиться по специальности в Москве, Анаит даже надеяться не смела. Кому здесь нужны рекламщики, которые по-русски пишут с ошибками?
– Можно со временем, лет через пять, палатку выкупить и на себя работать, – мечтали товарки.
Анаит же от подобных планов сразу становилось скучно. Но если не она и не рекламщик, и не торгаш, то кто? И тогда Айрапетян вспомнила, как девчонками играли в парикмахерскую. Подружки всегда брали на себя роль косметологов или сооружали друг у дружки на голове фантастические прически. Она же мечтала делать маникюр. И – на детском, конечно, уровне – у нее получалось совсем неплохо. Да и сейчас ее собственные ногти, несмотря на физическую работу, выглядят, будто она каждую неделю в салон ходит. И соседки по квартире (снимали «двушку» на четверых) постоянно у нее просят маникюр сделать…
Анаит стала узнавать и выяснила: закончить соответствующие курсы стоит не так уж дорого, с трех зарплат можно скопить. (Другие-то девчонки большую часть денег домой высылали, а ей содержать некого, родители погибли, детей не нажила.) Вот и решилась. Выбрала курсы, приступила к занятиям, очень старалась, сразу же попала в число лучших, а когда закончила – тут же в парикмахерскую взяли. Конечно, в обычную, в спальном районе, но – в Москве! Нормальная, вполне престижная работа, разве сравнишь с грязным рынком?! Анаит хвалили, быстро появились свои клиенты, записываться к ней надо было за неделю, и как-то одна из дамочек предложила: не хочешь, мол, перебраться в крутой салон, у меня там подружка директор? Самый центр, мастера сплошь лауреаты, и клиенты не чета здешним: богатые тетки на «мерсах». Ну, и стоимость маникюра (а значит, и зарплата) выше в добрый десяток раз. Тут бы любая согласилась – что уж говорить о вчерашней рыночной торговке Анаит Айрапетян.
- Предыдущая
- 6/54
- Следующая
