Бессмертный - Мендес Катулл - Страница 9

• Предыдущая
• 9/34
• Следующая

Мне удавалось не только походить на представляемую мной особу, но изображать его походку, взгляд, улыбку и выражение лица. Чтобы преуспеть в этом, изучал характер своей модели, старался думать, как она, и нравственно отождествлялся с нею. И если только по физическим измерениям она не стояла слишком далеко от меня, то я добивался необычайных результатов. Тайна этого сходства основывалась иногда на незначительных оттенках.

Очень может быть, что иногда во время ночных свиданий я злоупотреблял этим драгоценным даром. Но здесь нет большой беды, только маленький грешок. Главное – не обманываться относительно пола, и вот в этом отношении я чуть было не ошибся.

Раз, прогуливаясь по неаполитанскому Корсо, толкаясь среди народа, лорнируя дам на балконах, обращаясь с любезностями и шутками к маскам, я увидал проезжающую коляску, в которой сидели двое: молодой человек с серьезным лицом и разодетая дама редкой красоты и не менее редкого кокетства. Она раздавала улыбки направо и налево, и даже поцелуи, правда, немного издали. Закутанная в розовое домино, позволявшее видеть ослепительной белизны шею, незнакомка поминутно поворачивала свою прелестную головку, а ее бархатная маска, шириной в два пальца, только подчеркивала, словно черная рамка, несравненные глаза, взволновавшие меня до глубины души. Свежее улыбающееся личико, маленький ротик с жемчужными зубами, чудные черные волосы, коротко остриженные и вьющиеся от природы, придавали этой прелестной девушке вид только что развившейся девочки.

Красавица забавлялась от всей души и бросала обратно в прохожих конфеты и букеты, которые сыпались к ней. Один из букетов задел меня по носу, брошенный, может быть, нарочно, так как я остановился перед ней и не скрывал восхищения.

Я на лету поймал цветы и, поцеловав их, бросил ей на колени.

Боже мой! Что я тогда увидал!

Этот ангел показал мне язык. Моя иллюзия готова была разлететься. Как! Неужели я восхищался какой-нибудь легкомысленной женщиной?.. Нет-нет! Эти глаза, веселость, видимая невинность не могли меня обмануть! Незнакомка не могла быть куртизанкой, а скорее пансионеркой. Это была просто ребяческая шутка.

Видя мое удивление, она громко расхохоталась, указывая на меня своему спутнику, высокому нахмуренному малому, который поглядывал на меня с самым сострадательным видом.

Это задело меня. Я последовал за их коляской, куда бы они ни ехали, поминутно обмениваясь взглядами с молодой особой, которой нравилось это занятие.

Однажды, делая вид, будто маска ей мешает, она открыла мне всего лишь на минуту свое улыбающееся лицо. Девушка была действительно прелестна, и я совершенно влюбился в нее. Не сомневаясь в расположении ко мне, преследовал экипаж с находчивостью, которая была вознаграждена.

Мы добрались до Английской гостиницы, где моя красавица и ее спутник вышли из коляски. Очевидно, я имел дело с иностранцами или какими-нибудь итальянцами из маленького городка, приехавшими в Неаполь на карнавал. Может быть, это были новобрачные, совершавшие свадебное путешествие. Равнодушие, с которым они обращались друг с другом, нисколько не противоречило этой гипотезе, так как в браке бывают свои тайны.

Хозяин гостиницы согласился показать книгу, где записываются путешественники. Мои незнакомцы были записаны под именами Ромео Стаффи и Лоренца Феличио. Они приехали из Рима.

От служанки, которой хорошо заплатил, я узнал, что у синьора и синьоры была спальня с двумя альковами и что они не спали в одной постели. Этот Ромео Стаффи был дурак!

Я размышлял обо всем этом, когда синьор Ромео вошел в общий зал в сопровождении синьоры Лоренцы, которая, увидав меня, захохотала. Она была без маски.

Никогда не видал такой прелестной женщины! Ее веселость только слегка смутила меня, тогда Ромео, насмешливо прищурив глаз, неожиданно сказал мне:

– Признавайтесь, что вы умираете от желания познакомиться с нами?

Я откровенно признался в этом, извиняя себя свободой карнавала и царапиной от розового букета, отчета за которую я хотел потребовать от мадам…

– Скажите, «мадемуазель», – перебил Ромео.

– Это почему? – перебила его, в свою очередь, Лоренца.

Мы все поглядели друг на друга.

У молодой женщины был прелестный звучный контральто. Она продолжала без малейшего смущения, громко смеясь:

– Нет сомнения, что достаточно не быть замужем, чтобы быть девушкой, поэтому я действительно девушка. Но достаточно не быть девушкой, чтобы быть замужем, значит, я также замужем.

Я ни слова не понял из этого шутливого замечания. К счастью, синьор Ромео вывел меня из затруднения.

– Дело в том, сударь, – сказал он, – что мы жених и невеста, вопреки воле наших родителей, и странствуем по свету в надежде, что они согласятся соединить нас. Но наша жизнь, несмотря на обманчивую видимость, самая безукоризненная. Безукоризненная!.. Дурак!

Однако нельзя сказать, что эта глупость не понравилась мне. И, тронутый их доверием, я предложил себя к их услугам – мои советы, мой кошелек, мою шпагу и, наконец, обед, который они приняли, не отказываясь долго.

Обед был очень интересен, потому что маленькие башмачки Лоренцы под столом, по-видимому, не относились ко мне с непреодолимой антипатией, но и потому, что новые друзья дополнили свои признания. Прелестная Лоренца была дочерью бакалейного торговца в Риме. Трогательное совпадение, мой отец был бакалейным торговцем в Палермо! Но я не сказал об этом ни слова, чтобы не опровергать дворянских грамот. Лоренца познакомилась с Ромео в церкви Троицы, где бывала очень часто. Каким образом? – Исповедуясь ему. Ромео действительно был священником, чем объяснялась серьезность этого странного влюбленного. Но он надеялся снять рясу и жениться и по этому поводу уже подал просьбу папе. Такие вещи возможны, и Ромео надеялся на успех, поскольку его поддерживал высокий покровитель.

Самое странное заключалось в том, что родители Лоренцы, вместо того чтобы согласиться на тайный брак, который хотел заключить Ромео в ожидании исхода своей просьбы, заперли свою дочь в монастырь Аннунциаты и запретили молодому аббату посещать ее. Ромео, чтобы принудить их дать согласие, увез прелестную римлянку и прогуливался с нею по Неаполю с благородным намерением скомпрометировать ее.

Дело показалось мне серьезным. Духовенство могло вмешаться. Непозволительно, чтобы аббаты похищали девушек даже в надежде совершения брака. Я развил это соображение молодым людям, внимательно выслушавшим меня. Говорил о возможных последствиях такого поступка. Я не мог перенести мысли, что Лоренца может быть посажена в тюрьму, и, увлеченный интересом, который не в состоянии был скрыть, стал сильно упрекать Ромео по этому поводу.

– Ого! – вскричал молодой человек. – Мне кажется, вы влюбляетесь в мою невесту?

– Это правда, – отвечал я, – и с восторгом увез бы ее, если бы она меня полюбила, но раз она любит вас, сделаю для вас все, что могу. Что вы скажете на это?

– Ничего, – отвечал он, – кроме того, что я вам очень обязан. И так как Лоренца кажется вам хорошенькой, то я позволяю поцеловать ее.

– Черт возьми! – я поймал эти слова на лету и, повернувшись к Лоренце, схватил ее в объятия, несмотря на довольно сильное сопротивление.

Ромео хохотал как сумасшедший. Мне показалось, что он будет отличным мужем. Между тем синьорина серьезно отталкивала меня, но сама смеялась, что делало ее неловкой. Она уклонилась от первого поцелуя, получила второй и ответила на третий пощечиной.

– Довольно, – сказал Ромео, вмешиваясь. – Я обещал Лоренце повести ее в театр. Будем ли мы иметь честь видеть вас с нами?

– С одним условием, – сказал я, – что синьора позволит мне поцеловать руку, так сильно ударившую меня.

– О, нет, ни за что.

– В таком случае, я не поеду с вами.

– Как вам будет угодно, господин граф. Влюбленные уехали.

Я рассердился совсем некстати и из-за каприза упустил случай хорошо провести вечер. Поцелуй руки! О! Я мог дать ей еще много других! Поведение ее спутника позволяло мне на это надеяться.

• Предыдущая
• 9/34
• Следующая