Бессарабский вопрос между мировыми войнами 1917— 1940 - Мельтюхов Михаил Иванович - Страница 5

В последние годы в российской литературе идет переоценка многих событий межвоенной истории XX века. В том числе этот процесс затронул и изучение советско-румынских отношений. Однако, к сожалению, нередко здесь основным мотивом служит не желание углубить наши знания о том периоде, а лишь стремление к огульному очернению советской внешней политики. Для этого, как правило, используются абстрактные моральные оценки, без учета конкретных исторических реалий и менталитета эпохи. Поэтому, на наш взгляд, следует попытаться непредвзято взглянуть на советско-румынские отношения в их динамике через призму развития Версальской системы международных отношений и генезиса Второй мировой войны. Автор полагает, что каждое государство имеет право проводить любую внешнюю политику, поэтому в данном исследовании речь не идет об обвинении или оправдании советской или румынской внешней политики. Однако это вовсе не означает, что в оценке этой политики следует исходить только из политической конъюнктуры. Более того, именно далекая перспектива позволяет более объективно оценить прошедшие события. Кроме того, не следует разрывать цепь событий, что также искажает их восприятие. Именно поэтому, по нашему мнению, важно рассмотреть бессарабский вопрос на фоне советско-румынских отношений за все 22 года его существования.

Таким образом, перед современной российской историографией стоит задача всестороннего изучения того пути, по которому удалось пройти Советскому Союзу от парии международного сообщества до второй сверхдержавы мира. Это позволит, с одной стороны, воздать должное нашим предкам, чьим потом и кровью был полит этот путь, а с другой стороны, даст современному российскому обществу определенные ориентиры на будущее. Конечно, решение этой задачи потребует длительных усилий и изучения развития международных отношений на разных уровнях. Составляющей частью этой проблемы являются двусторонние отношения Советского Союза с его западными соседями, наиболее крупными из которых были Польша и Румыния, являвшиеся главной основой антисоветского «санитарного кордона».

К началу 1917 г. Румынский фронт проходил примерно по линии Восточные Карпаты — Фокшаны — Браилов — устье Дуная. На фронте действовали 9-я, 4-я, 6-я русские и 2-я румынская армии. Из 137 903 кв. км территории Румынии войсками стран Четверного союза было оккупировано 99 845 кв. км (72,4 %). Последняя попытка русско-румынского наступления была предпринята 11 (24) июля 1917 г. на Фокшанском направлении, где войска 4-й русской и 2-й румынской армий прорвали фронт противника и освободили 30 сел, взяв в плен около 4 тыс. человек и захватив 85 орудий, но неудача наступления Юго-Западного фронта привела к тому, что 12 (25) июля Ставка приказала прекратить атаки. Со своей стороны, германоавстрийские войска 24–26 июля (6–8 августа) предприняли наступление у Фокшан и в долине р. Ойтуз, итогом которого стало незначительное продвижение фронта на север. В этих боях потери русских войск убитыми, без вести пропавшими и ранеными составили 25 тыс. человек, румынских — 27,5 тыс. человек, немцы потеряли убитыми и ранеными 47 тыс. человек[6]. К середине августа бои на Румынском фронте затихли и фронт стабилизировался[7]. К сентябрю 1917 г. в составе Румынского фронта насчитывалось 1 976 260 комбатантов и некомбатантов русской армии и 458 тыс. румынских военнослужащих[8].

Тем временем революционные события в Петрограде докатились до окраин России, в том числе и до Бессарабии, находившейся в тыловой зоне Румынского фронта. 8 (21) марта 1917 г. в Тирасполе было официально объявлено о свержении самодержавия, что было в целом с энтузиазмом воспринято местным населением. Как и по всей стране, началась трансформация государственных учреждений: были распущены различные правоохранительные органы, созданы губернский и уездные комиссариаты. Одновременно уже 8 (21) марта возник местный Совет в Бендерах, 12 (25) марта — в Тирасполе, 13 (26) марта — в Кишиневе. К началу мая 1917 г. во всех уездах Бессарабии были созданы Советы. Таким образом, в Бессарабии, как и по всей стране, сложилось двоевластие. Тем самым население получило возможность сравнивать программы и действия разных политических сил. Уже 19 марта (1 апреля) Тираспольский Совет ввел 8-часовой рабочий день, а игнорирование этого постановления владельцами предприятий привело к тому, что рабочие стали вводить его явочным порядком. На селе крестьянство связывало с революцией свои надежды на решение аграрного вопроса. Собственно, как и по всей стране, в Бессарабии уже с весны 1917 г. крестьяне начали явочным порядком делить землю.

Как и на других национальных окраинах России в условиях широкой популяризации лозунга о праве наций на самоопределение, наряду с социальными движениями в Бессарабии стало формироваться и национальное. Первоначально ведущей идеей национального движения стал лозунг создания автономии в составе Российской федеративной республики. Однако национальные движения того времени были, кроме всего прочего, и формой консолидации определенных социальных слоев в регионе. Поэтому созданная во второй половине марта 1917 г. Молдавская национальная партия (МНП) объединила прежде всего бессарабских помещиков* заинтересованных в сохранении своих земельных владений. Со своей стороны, румынские власти, с точки зрения которых в Бессарабии проживали не молдаване, а румыны, в условиях нарастания смуты в России решили активизировать ведущуюся еще с 1905 г. пропаганду идеи единения румынского народа в рамках одного государства. Поэтому румынская пресса и румынские агенты в Бессарабии всячески пропагандировали идею автономии губернии, что должно было, по их мнению, стать первым шагом на пути к объединению с Румынией. В начале апреля 1917 г. румынское посольство в Петрограде установило контакты с некоторыми бессарабскими интеллигентами-молдаванами — И. Инкульцом, П. Халиппой и др., которые позднее с группой агитаторов (40–50 человек) прибыли в Кишинев[9]. Часть руководства МНП с момента официального создания партии 2 (15) апреля 1917 г. настаивала на введении молдавского языка в государственных учреждениях, выступала за решение аграрного вопроса только в интересах молдаван и постепенно популяризировала идею объединения с Румынией.

Войска Румынского фронта, как вся русская армия, также оказались втянутыми в революцию. В мае 1917 г. на фронте, наряду с общими Советами солдатских депутатов, были созданы Советы солдатских и офицерских депутатов-молдаван, которые популяризировали румынский язык как общий для румын и молдаван. То есть наряду с социальной в армии происходила и национальная поляризация военнослужащих. Правда, влияние этих национально ориентированных сил в Бессарабии было незначительно. 10–13 (23–26) апреля на губернском съезде народных учителей представители МНП не смогли добиться принятия своих предложений об обучении детей на румынском языке. Съезд высказался за образование на молдавском и русском языках. Попытки МНП добиться поддержки у молдавских крестьян также ни к чему не привели, поскольку для подавляющей массы крестьянства представители МНП были «буржуями из Кишинева». Более того, 4 пропагандиста за объединение с Румынией были убиты крестьянами[10]. В ходе проходившего 21–23 мая (3–5 июня) 1917 г. I Бессарабского губернского крестьянского съезда программа решения аграрного вопроса только для молдаван была отвергнута. Съезд высказался за передачу земли в общенародную собственность, за национальное равноправие всех жителей Бессарабии и за ее сохранение в качестве автономии в составе России[11]. Как верно охарактеризовали ситуацию члены МНП В. Казаклиу и В. Валуца, «молдавский народ считает нас своими врагами»[12].