Бессарабский вопрос между мировыми войнами 1917— 1940 - Мельтюхов Михаил Иванович - Страница 98

5) Дано строжайшее указание все вопросы разрешать только мирным путем.

6) Что касается возвращения румынским войскам брошенного ими вооружения и материальной части, то докладываю — ни одного случая захвата этого вооружения частями Красной армии не было, и тем более не было случаев разоружения румынских войск. Боеспособность отходящих румынских войск сильно падает, части разлагаются и в массовом масштабе солдаты сами бросают оружие вплоть до орудий и расходятся по домам. Были случаи, когда это оружие разбиралось уголовным элементом. Во избежание этого принимаются меры к сбору брошенного румынскими войсками оружия, его учету и хранению»[1038].

В тот же день в 18 часов Шапошников сообщил Жукову об утверждении проекта об условиях порядка эвакуации Бессарабии румынскими войсками с добавлением о том, что советские части, уже вышедшие на линию государственной границы, должны пропускать румынские войска и совместно с представителями румынского командования контролировать и не допускать насильственного увода населения, не принадлежащего румынской армии имущества и скота[1039]. Тем самым Москва фактически одобрила действия командования Южного фронта.

В 23.15 1 июля генерал-лейтенант Козлов и генерал-майор П.И. Бодан подписали направленную в 23.45 из Одессы в Москву начальнику Генштаба, в Тирасполь наркому обороны и в Проскуров командованию Южного фронта телеграмму № 204: «Сегодня подписали план эвакуации румынских войск, который представлен Вам полным текстом. В 22.10 вручили проект соглашения о порядке эвакуации румынских войск с дополнениями генерального штаба. Ответ просили сегодня же. По получении содержание ответа немедленно донесем. На этом же заседании румынские представители заявили много претензий к поведению наших частей, в частности на атаку танковой частью в районе Кетрушина румынской кавбригады в момент, когда командир кавбригады якобы договаривался с командиром танковой бригады о порядке перехода румынской кавбригады через р. Прут. Вторую телеграмму на имя румынской делегации от начальника генштаба Румынии доносим дословно: “Несмотря на условные обещания не препятствовать отходу румынским частям русские части делают большие затруднения переходам через р. Прут в особенности в районе Рени. Просим снова точных и срочных распоряжений со стороны красного командования в смысле свободного пропуска целиком румынских частей, которые собираются у переходов, в противном случае вынуждены будем действовать. Прошу сегодня же ответ с результатом Вашего ходатайства”. Донося об изложенном, просим указаний, какого тона придерживаться нам в дальнейших переговорах»[1040].

Получив в 1.25 2 июля телеграмму из Одессы, командование Южного фронта отреагировало оперативно. Уже в 2.50 была подготовлена отправленная в 3.22 заместителем начальника штаба Южного фронта генерал-лейтенантом Маландиным ответная телеграмма № 791: «Передаю ответ Военного Совета КОВО на В[ашу] телеграмму № 204.

1. Разъясните румделегации, что претензии их не обоснованы, точной проверкой установлено, никаких танковых атак не было. Это сообщение является сплошным вымыслом.

2. Части Красной Армии не препятствуют, а наоборот содействуют проходу румвойскам за р. Прут.

3. Заявление начгенштаба румармии не соответствует духу и точному смыслу договора между правительством Советского Союза и румынским правительством.

Просим обратить внимание н[ачальни]ка Генштаба румармии на то, что мы его заявление понимаем как запугивание, о чем немедленно доведем до сведения правительства Союза Советских] Социалистических] Республик.

Вам надлежит держаться спокойно[го] и уверенного тона»[1041].

В ответ на новый запрос генерал-лейтенанта Козлова в 10.45 генерал армии Жуков и армейский комиссар 2-го ранга Борисов подписали направленную в 11.10 в Одессу и в Москву начальнику Генштаба телеграмму № 867: «Сообщите румынской делегации: 1) Вопросы эвакуации населения как не входящие в компетенцию военной комиссией обсуждаться не должны. 2) Части Красной Армии в точности выполняют решение Советского правительства, что же касается выброски небольших отрядов на р. Прут, то эта мера вызвана грубейшим нарушением румынским командованием данного обязательства, по которому румынские войска не имели права угонять железнодорожный транспорт, скот и транспорт, принадлежащий населению Северной Буковины и Бессарабии, и само население, а это делалось румынскими войсками на всех направлениях. Кроме этого румынские войска занимались бесчинствами и мародерством, чего командование Красной Армии допустить не могло. 3) О наличии складов, оставшихся на территории Бессарабии и Буковины, у нас сведений нет. Поэтому эти вопросы обсуждению пока не подлежат. Сообщите, что этот вопрос будет нами изучен»[1042].

Тем временем в 11.15 2 июля Козлов по телефону ВЧ доложил Шапошникову о том, что румынская делегация хочет добиться разрешения на эвакуацию складов, госучреждений, чиновников и других лиц, желающих уехать в Румынию, и утверждает, что эвакуация румынской армии была затруднена быстрым продвижением советских войск. Поэтому румынская делегация настаивает на включении в текст соглашения всех этих пунктов, в противном случае она не будет подписывать соглашение, и все эти вопросы будут решаться по дипломатическим каналам. Шапошников ответил, что, видимо, стоит договориться об обмене беженцев в Бессарабию на беженцев в Румынию. Относительно сложностей с эвакуацией начальник Генштаба заметил, что никто не мешал румынской армии, это результат ее собственной неорганизованности. По его мнению, отказ румынской делегации от подписания соглашения вообще-то никого не волнует, поскольку румынских войск в Бессарабии практически нет. Вопрос о складах будет решаться в Москве, поэтому никаких самовольных заявлений советской делегации делать не следовало[1043].

На очередном заседании советско-румынской комиссии в Одессе 3 июля была достигнута договоренность о встрече в 11 часов 5 июля в Сирете, Унгенах, Рени и Измаиле представителей сторон для передачи планов и схем минирования, связи и инженерных сооружений переданных Советскому Союзу территорий. Однако передача этих материалов румынской стороной затянулась. Так, во время встречи советских и румынских офицеров 5 июля в Рени подполковник Круческу заявил, что карту он покажет, но не отдаст, хотя ее можно скопировать. Что именно минировано, он не знает. Советские представители составили акт, в котором изложили ситуацию, но румынский представитель его не подписал, требуя освободить задержанных румынских офицеров, которые проводили работы по минированию. Новая встреча была назначена на 15 часов 6 июля. На встречах в Сирете и Унгенах румынская сторона передала только схемы минирования, а схемы заграждения, оборонительных сооружений и связи передать отказалась. Новая встреча представителей сторон была назначена на 12.30 6 июля.

Получив указание из Москвы, Козлов 6 июля на очередном заседании Смешанной комиссии вновь потребовал, чтобы румынская сторона передала схемы связи, минирования и топографические карты. Румынские представители ссылались на то, что поскольку связь в Бессарабии принадлежала американской фирме, то в Генштабе нет соответствующих схем. Передача остальных материалов уже согласована, и ее задержка не имеет отношения к работе комиссии. Румынская сторона поинтересовалась позицией советской стороны по вопросу об эвакуации чиновников, семей офицеров и других лиц, желающих вернуться в Румынию, и о складах. В конце концов документы по минированию территории Северной Буковины и Бессарабии были получены советской стороной в 12 часов 10 июля[1044].