Город принял - Вайнер Аркадий Александрович - Страница 7

• Предыдущая
• 7/36
• Следующая

– …Машина принадлежит известному хоккеисту – олимпийскому чемпиону Алексееву, – закончил Микито и поджал губы, мимически изображая значительность происшествия.

– Дай указание в сто девятое отделение и поставь на контроль в Ленинградском райуправлении, – распорядился Севергин.

– Григорий Иваныч, я, конечно, не вмешиваюсь, – развел руками Микито. – Но ведь такой человек Алексеев! Можно сказать, ас нашей ледовой дружины!..

Микито был заядлый болельщик, а комментатора Николая Озерова почитал крупнейшим художником слова и с большим вкусом повторял его любимые словечки и выражения.

– Ну и что? – посмотрел на него поверх очков Григорий Иваныч.

– Так им там на месте слабо разобраться! Если наша группа выедет, Тихонов все организует в два счета! Ведь тут же понимать надо – это Алексеев! Когда он под шайбы ложится, тоже ведь о себе не думает! А ему какое-то паршивое ворье может сбить весь психологический настрой!..

Григорий Иваныч засмеялся, покачал головой, посмотрел на красное табло электрочасов:

– Пожалуй, ты прав. Время еще раннее, тихое. Пусть группа готовится на выезд, а ты, Стас, запроси…

Мы переглянулись, и Севергин кивнул:

– Я тебе потом все по рации передам…

Рита недоуменно посмотрела на нас, Григорий Иваныч усмехнулся:

– Беготня – дело нехитрое. Работать надо экономно.

Я стал набирать номер автомагазина, а Севергин уже перешел на селекторную передачу:

– Внимание! Товарищи дежурные территориальных отделений! Ожидайте у телефонов!.. Ожидайте у телефонов!.. Ожидайте у телефонов!

Желто-жемчужными пузырьками всплывали бесчисленные лампочки на сером металле генерального пульта – вся милицейская сеть Москвы замыкалась на селектор Севергина.

– …Прошу всех ожидать, не все еще сняли трубки. Товарищи, говорит ответственный дежурный по городу Севергин…

Прежде чем начать циркуляр, надо дождаться, пока вспыхнут все лампочки на пульте: тогда ни один из дежурных не пропустит передачу. Время сейчас самое канцелярское – докладываются итоги за сутки, руководство на местах знакомится с обстановкой, «указников» – мелких хулиганов – собирают для поездки в суд; инструктируют на разводах дневную смену. Так что некоторые дежурные медлят, лампочки под номерами их отделений не подают признаков жизни. Но я их не тороплю – циркуляр не из самых срочных, пусть управляются с неотложными делами. Тихонов пока что пробивается в автомагазин.

– Алло, алло, магазин? Девушка, золотко… – Голос Стаса звучит бархатно, вкрадчиво – знает, чертяка, что секретарш с утра надо брать лаской. – Михал Борисыча нарисуйте, срочно нужен…

Видимо, секретарша проникается сознанием того, что Михал Борисыча доискивается человек не чужой, – Стас приглушенно бормочет в трубку:

– Михал Борисыч, голубчик, Тихонов из МУРа, побеспокоил… а, ну да… Нужно… Помялись тут ребята немного… Двери передние, для «Волги»…

Выслушивает длинную тираду, с постным лицом кладет трубку, сообщает:

– Директор клянется дедушкой, что за два месяца дверей для «Волги» не было и в помине. И при всей любви к представляемой мною организации раньше, чем в следующем квартале, не обещает. Посоветовал обратиться в трест, а у меня уже все лампочки на пульте задействованы, и я передаю:

– Товарищи дежурные! Передача касается тех, у кого на территории находятся станции обслуживания легковых автомобилей… остальным можно отключиться… – На пульте волной проходит рябь от гаснущих лампочек, остается пять, десять, двенадцать… Ага, так. Продолжаем.

– Запишите, товарищи. Надо подослать людей на станции обслуживания, пусть изымут неудовлетворенные заявки на ремонт или замену левой передней двери автомашины «ГАЗ-24». По мере поступления данных звоните. Повторяю… Левой передней двери «Волги»… Передача окончена, прошу положить трубки.

Тихонов тем временем беседует с трестом:

– Ну вы поймите, очень нужно… Где, на Хорошевской? А поближе нельзя?… А-а, ну-ну… Большое спасибо! – И поворачивается ко мне: – Лично, говорит, для вас сделаю одну дверку.

Новенькая, Маргарита Борисовна, во все глаза смотрит на нас: похоже, она полагает, что мы решили достать потерпевшему взамен похищенной другую дверь – раз такой дефицит. Мы перемигиваемся, и я звоню дежурному ОРУД – ГАИ.

– Дементьев, скомандуй районным ГАИ быстренько поднять за две недели копии актов на аварии, где повреждена левая передняя дверь «двадцатьчетверки». Через двадцать минут перезвоню. Отбой.

В дверях зала возникает Задирака. Он прислоняется к телетайпу, скрестив на груди руки, – у него это означает немой укор: опергруппа готова, а мы тут прохлаждаемся.

– Давай, Стас, двигай, – хлопаю Тихонова по плечу. – По мере поступления данных будут передавать.

И поворачиваюсь к новенькой:

– Хотите прокатиться для ознакомления? Случай не ваш, но так, для интереса…

Я-то вижу, что они со Стасом старые знакомые и давно не виделись вроде. Пусть пошепчутся…

– Если можно, я с удовольствием…

Поднялась, зацокала каблучками, а в глазах радость. Очень приятная женщина.

Из Гагаринского района звонят: кабаны забежали. Надо разобраться, а то еще людей покалечат.

– Гагаринский? Ответственный дежурный по городу Севергин. У вас около шведского посольства кабаны появились, граждане сообщают. А? Конечно, дикие. Вышли наряд, чтобы неприятностей не было. Доложи…

– Охотинспекция? Главное управление внутренних дел, дежурный по городу Севергин. В Гагаринский район кабаны забежали. Подключитесь? Ага, связываю вас с дежурным Гагаринского райуправления…

Если верить науке, то думать может только человек. А собачка пробавляется рефлексами. У меня, конечно, нет причин спорить со всеми этими учеными – доцентами там или академиками. Но только мне кажется, что в их расчетах сильная ошибочка имеется. Может быть, они и сами искренне верят, будто собачка не способна думать, но происходит это у них, конечно, от недопонимания.

Думают собачки. Хоть разбери меня на части, я не поверю, что существуют рефлексы сообразительности, отваги, верности и любви. Собачки во всем как люди. Среди них есть умники и тупицы, ледащие и неутомимые, трусливые и храбрые, злыдни и добряки, весельчаки, уныльцы, жмоты и расточители, есть скромные таланты и важные бездари.

Как говорит наш инструктор капитан Емец: у них только второй сигнальной системы нет, разговаривать не могут. Но это ведь они по-человечьи не могут! И большинство людей их не понимает. А кто понимает, тому известно, что собаки думают.

Когда я прихожу утром к Юнгару, стоит мне переступить порог дежурной части, он начинает тоненько, счастливо выть, срываясь на басистый лай, а до вольеры еще добрых сто метров. Отпираю защелку, и он вылетает из домика – громадный головастый волчище, – и вой его, как пение, и визг, как смех, он лает и урчит, прыгает и катается по земле, потому что знает – и еще один день мы проживем вместе.

Я сажусь на скамеечку, и Юнгар без команды устраивается против меня, и смотрит мне прямо в лицо своими красивыми выпуклыми глазами, и скалится, язык на сторону, пока я достаю из кармана ломтики докторской колбасы, жирок от ветчины, кусок сахара. Казенная пища – мясной суп из пшена с картошкой – питательна, да не лакома. А у хорошей собачки, как у всякого порядочного человека, свои пристрастия и слабости.

• Предыдущая
• 7/36
• Следующая