Держава богов - Джемисин Нора Кейта - Страница 5

– Сиэй, – представился я, но на их лицах не отразилось и тени узнавания.

Я подавил вздох.

– А это Декарта, – кивнула она и указала на брата.

Да уж, только этого не хватало. Я покачал головой и встал.

– Ладно, я потратил на вас достаточно времени. Да и вам пора уже домой.

Я чувствовал, как во внешнем мире, за пределами дворца, садилось солнце. На миг я даже прикрыл глаза, ожидая знакомого восхитительного сотрясения, отмечавшего ежевечерний возврат моего отца в земной мир, но, конечно же, не дождался. Я даже ощутил мимолетное разочарование.

Зато дети так и подпрыгнули.

– Ты часто приходишь сюда поиграть? – с большой надеждой поинтересовался мальчик.

– Ах вы, одинокие щеночки, – проговорил я со смехом. – Неужели вам никто не объяснял, что нельзя разговаривать с незнакомцами?

Ясное дело – никто. Они переглянулись с тем особым полным взаимопониманием, которое безо всякой магии имеется у двойняшек, и мальчик, сглотнув, обратился ко мне:

– Ты возвращайся, ладно? Если придешь, мы с тобой поиграем…

– Правда? – Я подумал, что действительно очень давно не играл.

Слишком давно. Посреди нынешних треволнений я даже стал забывать, кто я такой. Что ж, пора отбросить волнения, больше не переживать из-за ужасно важных дел и заниматься тем, что нравится. Меня, как и всех детей на свете, так легко соблазнить.

– Значит, договорились, – сказал я им. – Конечно, если ваша матушка не запретит… – Это однозначно гарантировало, что они ей ничего не скажут. – Тогда я вернусь на это место в этот же день – через год.

– Через год? – воскликнули они одновременно и с совершенно одинаковым ужасом.

– Время пролетит так быстро, что вы и не заметите, – пообещал я, вставая и потягиваясь. – Точно ветерок над весенним лугом в солнечный день.

А интересно будет их снова увидеть, решил я. Хотя бы потому, что они совсем маленькие. Есть еще время, прежде чем они пропитаются той же дрянью, что и прочие Арамери. Я уже успел немножко их полюбить и поэтому отчасти расстроился: ведь тот день, когда они станут истинными Арамери, скорее всего, станет днем, когда я их убью. Но до тех пор я могу наслаждаться общением с невинными существами.

И я шагнул прочь – из этого мира.

Через год я, потягиваясь, выбрался из своего гнезда и вновь шагнул сквозь пространство, чтобы возникнуть наверху Лестницы в никуда. Было еще рановато, и я стал забавляться: создал несколько маленьких лун и принялся гоняться за ними по ступенькам. Так что, когда пришли дети и заметили меня, я уже запыхался и взмок.

– А мы знаем, что ты такое, – тут же выпалил Дека, подросший, как я заметил, на добрый дюйм.

– Что, правда? Ой!

Луна, с которой я играл, попыталась удрать, метнувшись как раз к детям, поскольку они стояли у выхода в коридор. Я быстренько отправил ее восвояси, не позволив сделать в ком-нибудь из них дырку. Потом я улыбнулся, шлепнулся на пол, раскинув ноги пошире, – надо было перевести дух.

Дека присел на корточки подле меня:

– Почему ты так тяжело дышишь?

– Смертное царство – живем по правилам смертных, – пояснил я, очерчивая рукой круг. – У меня внутри легкие, я дышу, вселенная довольна, всем хорошо…

– Но ты хотя бы не спишь… или как? Я слышал, богорожденные не спят. И есть им не надо.

– Я все это могу, если мне хочется. Другое дело, есть и спать не больно-то интересно, так что этим я редко занимаюсь. Но когда пренебрегаешь дыханием, это выглядит довольно странно, и смертные начинают беспокоиться. Поэтому я дышу.

Он вдруг ткнул меня в плечо. Я с удивлением посмотрел на него.

– Я просто проверял, всамделишный ли ты, – сказал Дека. – В книге сказано, ты можешь выглядеть как угодно.

– Вообще-то, могу, – согласился я, – но любой облик будет реальным.

– Там написано, что ты можешь превратиться в огонь…

Я рассмеялся:

– И он тоже будет вполне реальным.

Он снова толкнул меня, и его мордочка начала расплываться в застенчивой улыбке. Мне нравилось, как он улыбался.

– Но вот с огнем я такое не смог бы проделать, – сказал он. И ткнул меня в третий раз.

– Эй, полегче, – возразил я и сделал ему страшные глаза, но не вполне серьезно. Он это понял и снова пихнул меня.

Тут я накинулся на него и принялся щекотать – ну не могу я устоять, когда меня вот так приглашают в игру. Мы стали возиться и бороться, он вырывался и верещал, грозился прямо сейчас описаться, если я не перестану, а потом высвободил руку и тоже взялся меня щекотать, и получилось у него так здорово, что я свернулся в клубок, чтобы спастись. Ощущения были как под хмельком. Или, еще лучше, как в одном из только что созданных райских царств Йейнэ – так славно и здорово, сплошная радость и развлечение. Как же мне нравится быть богом!

Но бочку меда испортила ложечка дегтя. Подняв голову, я увидел, что сестра Деки стоит на прежнем месте, переминаясь с ноги на ногу и усердно делая вид, будто совсем не желает к нам присоединиться. Ну конечно, кто-то уже озаботился внушить ей, что девочкам следует хранить чопорное достоинство и избегать шумных мальчишеских игр, и она имела глупость последовать этому совету. (Вот вам одна из многих причин, почему я выбрал для себя облик именно мальчика. Смертные внушают мальчишкам куда меньше глупостей, чем девчонкам.)

– Что-то мы про твою сестренку забыли, Декарта, – сказал я. (Она покраснела и принялась переминаться пуще прежнего.) – Идеи есть?

– Есть! Пощекочем ее! – тотчас отозвался Декарта.

Шахар метнула в него яростный взгляд, но брат лишь хихикнул, слишком возбужденный игрой, чтобы обращать внимание на подобные пустяки. Меня же посетило мимолетное желание лизнуть его волосы, но оно тотчас рассеялось.

– И вовсе меня никто не забыл, – заявила девочка.

Я погладил Декарту по голове, чтобы успокоить его и унять свое нечаянное желание, обдумывая между тем, как быть с Шахар.

– Нет, ей щекотка не подойдет, – решил я. – Давай придумаем игру, в которую мы сможем играть вместе. Как насчет того, чтобы… ну… попрыгать по облакам?

– Что? – У Шахар округлились глаза.

– Попрыгать по облакам. Это как прыгать на кровати, только лучше. Я вам покажу. Это правда здорово. Главное, в дырку не провалиться. А если и провалитесь, я вас поймаю, так что не о чем волноваться.

Дека приподнялся и сел.

– Ты не можешь этого сделать. Я книжки читал про магию и богов. Там написано, что ты бог детства. Так что ты можешь делать только то, что делают дети.

Я рассмеялся и поймал его, пустив в ход особый захват, и он с визгом принялся вырываться. Правда, боролся явно не в полную силу.

– В игре можно делать почти все, – пояснил я. – А если это игра, стало быть, она в моей власти.

Он удивленно посмотрел на меня и даже замер, перестав вырываться. Тогда я понял, что он, должно быть, читал семейные хроники, ибо за века нашего рабства я ни разу не объяснял Арамери, что именно следовало из такой моей природы. Вот они и видели во мне слабейшего из Энефадэ. Между тем – учитывая, что Наха ежеутренне засыпал в смертной плоти, – я был, наоборот, самым могущественным. И то, что Арамери так об этом и не догадались, оказалось едва ли не самым удачным моим плутовством.

– Тогда пошли прыгать по облакам! – решил Дека.

Шахар тоже с охотой подалась ко мне, когда я протянул ей руку. Но потом все-таки призадумалась, и в ее глазах возникла привычная настороженность.

– Г-господь Сиэй, – сказала она и скорчила рожицу.

Я ответил тем же. Терпеть не могу титулов. Какие-то они выспренные.

– Та книжка про тебя…

– Ух ты! – в восторге перебил я. – Про меня книжку написали?

– Ну да. И там говорится… – Она опустила взгляд, но потом вспомнила, что она Арамери, и вскинула голову, явно собирая в кулак все свое мужество. – Там говорится, что в прежние времена, когда ты жил здесь, тебе нравилось убивать людей. Ты с ними всякие шутки шутил, иногда очень смешные, только люди иногда от этого умирали…