Выбери любимый жанр

Приворотный амулет Казановы - Александрова Наталья Николаевна - Страница 44

Перейти на страницу:

Изменить размер шрифта:

Полина, как могла, отряхнула запачканную одежду и быстро зашагала в сторону Выборгского шоссе.

Там она остановила первую попавшуюся маршрутку, чтобы как можно скорее уехать из этого района, как будто она могла так легко отделаться от своих неприятностей.

Скоро она уже приехала домой… то есть, конечно, не к себе домой, а к Илье Борисовичу – впрочем, его квартира уже стала для нее почти родным домом.

Не знаю, долго ли я был без сознания, только пришел я в себя от холодного прикосновения к моему лицу. Открыв глаза, я увидел, что нахожусь в большом полутемном зале, в котором прежде мне никогда не приходилось бывать. В нескольких шагах от меня в огромном камине ярко пылало пламя. Сам я сидел в глубоком кресле с резными подлокотниками. Напротив меня в таком же кресле сидел крупный человек лет пятидесяти с длинными, совершенно белыми волосами и странными, удивительно прозрачными глазами на изрезанном шрамами лице. Между нашими креслами располагался красивый столик восточной работы, на котором были блюда с фруктами и сластями.

Кроме нас двоих, в комнате находилась удивительной красоты девушка с живыми черными глазами. Она стояла рядом со мной и влажной губкой обтирала мое лицо. Именно прикосновение этой губки и привело меня в сознание.

– Оставь нас, Виола! – проговорил беловолосый человек.

Девушка взглянула на меня с сожалением и удалилась.

– Объясните мне, сударь, каким образом я здесь оказался? – обратился я к своему визави, проводив взглядом пленительную фигуру прекрасной незнакомки.

– Самым обыкновенным: я пригласил вас, вы приняли мое приглашение.

– Так это вы прислали того невоспитанного человека в капюшоне? – догадался я. – Однако я не помню, чтобы принял ваше приглашение, и тем более не помню, чтобы своими ногами пришел сюда…

– Если вы чего-то не помните, это не значит, что этого не было, – отвечал тот. – К примеру, помните ли вы свое собственное рождение?

– Не запутывайте меня словами, досточтимый милорд! Лучше назовите мне свое имя, ибо я не привык пользоваться гостеприимством незнакомых мне людей.

– Я долго живу на этом свете и сменил за это время много имен, так что не знаю даже, какое из них выбрать. Если вам угодно, называйте меня господин Инкогнито.

– Инкогнито? Неизвестный? – переспросил я. – Странное имя для значительной персоны, какой отрекомендовал вас тот человек в траттории.

– У многих людей странные имена. В честности, не казалось ли вам странным имя кавалера Строцци?

– Ах вот вы о чем! – я приподнялся в своем кресле. – Должно быть, Строцци был вашим родственником, и вы хотите обвинить меня в его смерти? Так вот, милорд, господин Инкогнито, если вам угодно так себя называть, уверяю вас, что его смерть никоим образом не лежит на моей совести. Да, я обыграл его – но такое случается сплошь и рядом, и в этом нет ничего предосудительного…

– Уж будто! – господин Инкогнито усмехнулся. – Но не волнуйтесь, Казанова, я не собираюсь мстить вам за него или каким-то образом взывать к вашей совести. Это слово мне вообще претит, впрочем, как и вам. Я пригласил вас совсем для другого разговора, хотя смерть Строцци и имеет отношение к его теме. Вы стали обладателем некоего предмета, некоего артефакта…

– Вы говорите о медальоне Строцци? – осведомился я, почувствовав странное волнение.

– Да, я говорю о медальоне. Для простоты и удобства назовем так этот артефакт, хотя прежде он носил другое название.

– Но я получил его от Строцци вполне законно, я его выиграл, чему есть множество свидетелей…

– Не спорю! – мой собеседник поднял руку. – Иначе вы и не смогли бы его получить. Этот медальон нельзя отнять силой или украсть, так что то, что вы сперва задумали с вашим падуанским другом, не привело бы ни к какому результату.

– Откуда вы знаете?.. – пробормотал я удивленно, но господин Инкогнито снова предупреждающе поднял руку:

– Помолчите, Казанова. Помолчите и послушайте. Вы получили медальон вполне законно, я с этим не спорю. Я только хочу предупредить вас, что с ним связаны некоторые правила и законы, за соблюдением которых следят высшие силы.

– Какие еще правила?

– Помолчите, я сказал! Во-первых, вам известно одно из свойств медальона. Он приносит удивительный успех у особ прекрасного пола. Даже Виола, как я успел заметить, смотрела на вас весьма благосклонно, а она не из тех, кто открывает свое сердце первому встречному. Но этим не исчерпываются свойства медальона…

Господин Инкогнито сделал паузу, и мне отчего-то стало холодно, хотя совсем рядом со мной в камине жарко пылал целый воз дров.

– Так вот, господин Казанова, вы должны знать, что отныне ваша судьба и сама ваша жизнь неразрывно связаны с медальоном, и если вы лишитесь медальона – вы лишитесь и жизни.

– Так вот почему погиб Строцци, как только утратил медальон!

– Совершенно верно.

Вот отчего он был тогда в таком отчаянии! Проиграв медальон, он проиграл свою жизнь… но вольно ж ему было ставить его на кон!

Тут в голову мне пришла еще одна мысль.

– Однако… – начал я неуверенно, – вы говорите, что моя жизнь связана с этим медальоном. Однако он принадлежит не только мне. Мы договорились с падуанским дворянином…

– Глупости! – собеседник отмахнулся от моих слов, как от назойливой мухи. – У медальона может быть только один владелец, как у человека может быть только одна душа, только одна жизнь.

– Но как же…

– А вот так! – резко оборвал он меня. – Я вам сказал – все прочее меня уже не касается.

– Но я…

– Вздор! – господин Инкогнито приподнялся в кресле, сурово взглянул на меня, и вдруг в руке его оказался короткий кинжал. Я тоже привстал и потянулся за своей шпагой, но он молниеносно полоснул меня по руке крестообразным движением – и тут же в глазах у меня потемнело, и я провалился в бездонную темноту.

Очнулся я в той же траттории, за тем же столом. Передо мной стоял недопитый кувшин вина.

Что же было со мной?

Привиделся ли мне господин Инкогнито, померещился ли мне разговор с ним?

Я почувствовал боль в своей левой руке, взглянул на запястье – и увидел там крестообразный порез. Порез этот уже не кровоточил, словно успел зажить – но я уверен, что еще нынче утром его не было…

Значит, это был не сон, не видение… но тогда…

Додумать эту мысль до конца мне помешал оборванец самого нелепого вида, подошедший к моему столу. На нем был разодранный камзол явно с чужого плеча, стоптанные сапоги, рваная шляпа с широкими полями и воткнутым за тулью вороньим пером. На поясе у него болталась немыслимых размеров шпага, довершали облик лихо закрученные усы и грязная повязка, закрывающая один глаз.

– Вы позволите присесть за ваш стол, милорд? – обратился ко мне этот уникум с нарочитой учтивостью. – Я вижу, что вы пьете свое вино в одиночестве, а это непорядок!

– Проваливай, бездельник! – ответил я довольно грубо. – Меня вполне устраивает собственная компания.

Он, однако, оставил мои слова без внимания и уселся напротив меня за стол.

– У вас превосходное вино! – проговорил он с видом знатока и тотчас же наполнил из моего кувшина собственный бокал. – Ваше здоровье, сударь!

– Кажется, я не приглашал вас за свой стол и не предлагал вам вино, – процедил я неприязненно. – Раз уж вы налили – пейте, но потом проваливайте. Мне не нравится ваша компания.

– Ах, какой вы мрачный, сударь! – воскликнул он, потягивая мое вино. – Человек, который может позволить себе пить такой божественный нектар, должен быть более жизнерадостным.

– Кажется, я сказал вам, что не намерен с вами беседовать.

– Знаете что, сударь? – проговорил он, перегнувшись через стол. – Ваше счастье, что вы угостили меня таким отличным вином: иначе я счел бы себя оскорбленным, а кто оскорбил Джакомо Одноглазого – долго не живет. Вы видели мою шпагу? Если выложить в ряд всех, кого я этой шпагой отправил к праотцам – они займут всю улицу отсюда до церкви Святого Иеронима!