Война трех (СИ) - Румянцева Киара - Страница 108

   Оборотень, захрипев, замертво упал к ногам Смила.

   Кьяра медленно повернулась, смотря на закутанную в черный плащ фигуру, в руке которой едва заметно светился белый клинок Света.

   - Не забыла... - родной голос, произнесший такие простые слова, обрушил на нее весь кошмар последнего года.

   Кьяра с ноги отрыла двери, при этом не рассчитав силы, и они с противным скрежетом слетели с петель.

   - Какого...- на лестнице появился Марк в тапочках, широких брюках и с обрезом наперевес. - Кира!!! Ты чего творишь?!

   - Ничего! - зло огрызнулась она.

   - Почему вернул... Агадайя? - Выдохнул он, ошеломленно глядя на вампиршу за спиной подруги.

   - И не только, - язвительно ответила Кира.

   Пройдя в зал, она открыла бар, доставая оттуда бутылку коньяка, налила в бокал крепкого напитка и залпом выпила.

   - Ты... - смотря удивленно на Ангела, появившегося в дверном проеме, прошептал Марк.

   - Привет, - не сводя взгляд с Киры, поздоровался Велкон.

   - ...жив?!

   - Представь себе! - крикнула в ярости Кьяра и со всей силы запустила бокал в стену. - ЖИВ! - Развернулась и пошла наверх.

   - Ты куда? - продолжая смотреть на Велкона, спросил Марк. - Кира?

   В ответ на втором этаже хлопнула дверь.

   - Я поговорю с ней...

   - Иди, может она тогда тебя добьет... - философски заметил Марк.

   - Не рад меня видеть? - поинтересовался Велкон.

   - Если бы я узнал, что ты жив раньше нее, я бы сам тебя прибил, - серьезно ответил Горьев.

   - Марк... - позвала вампирша.

   - Я искал тебя! Думал, что ты тоже умерла! А они оказывается живы-здоровы! Живут себе припеваючи! - зло усмехнулся он.

   - Не припеваючи...

   - Да мне плевать! - прошипел он, подходя ближе к Ангелу. - Ты... ты хотя бы представляешь, что она пережила за этот год?! Она ведь похоронила вас! Она похоронила тебя и себя заодно! Да ты...

   - Я не мог вернуться, я думал так будет лу..

   - Если ты сейчас скажешь "лучше", я тебя сам прибью. Здесь же! Лучше?! Для кого?!

   - Для всех...

   - И как? Тебе от этого хорошо было? - язвительно поинтересовался он. - Или может быть Кире было здорово?!

   - Марк, нам тоже было... - попробовала вступиться за Велкона вампирша.

   - Даже знать не хочу! Ладно он, но ты... ты могла дать знать о себе?!

   - Нет...

   - Теперь уже ничего не исправить, - спокойно проговорил Велкон.

   - Что же ты наделал... - сокрушенно проговорил Горьев, садясь на диван.

   Агадайя осторожно приблизилась, присев рядом, но не решаясь дотронуться до него.

   - Как? - спросил он, посмотрев в глаза Темному.

   - Это уже не важно, - покачал головой Велкон.

   - Милена, - тихо произнесла сидевшая рядом Агадайя. - Она отдала ему свои крылья и всю Тьму своего Кару.

   - Ты только для этого тогда отправилась с нами? - спросил Марк, уже устав чему-то удивляться.

   - Да, - просто ответила она, не решаясь посмотреть ему в глаза.

   - Ну что же... Иди, может и не убьет, ведь твоя жизнь тоже оказалась оплачена смертью, - горько обронил он.

   Велкон осторожно толкнул дверь. Огромная комната была освещена желтоватым светом софитов. Кьяра стояла возле дверей, ведущих на лоджию. Зайдя в комнату, ему помимо воли вспомнилась точно такая же ночь, только наполненная не обидами и болью совершенных ошибок, а любовью.

   Кьяра медленно повернулась, отстраненно смотря на него.

   - Не молчи, - тихо просит он.

   - Что тебе сказать? - так же тихо спрашивает она. И будто взрываясь изнутри, вскидывает на него взгляд яростно горящих глаз. - Что?! Что ты хочешь от меня услышать?! Что я живу в аду? Именно вы обрекли меня на жизнь, когда я этого не хотела... Скажи, что я должна тебе сказать?! Почему он мертв, а ты остался в живых!? Что я люблю... - слова затихают не в силах передать вновь как никогда остро вспыхнувшее чувство страха и потерянности в этом огромном мире. - Зачем... - тихо повторяет она и без сил падает на пол, пряча лицо в руках. - Зачем...

   - Я не хотел возвращаться, - он не оправдывается. Нет. Просто говорит то, что как ему кажется, она хочет услышать.

   С губ девушки срывается нервный смех. Почти безумный. Сухие слова кинжалами врываются в сердце, причиняя адскую боль. Она смотрит на него блестящими от невыплаканных слез глазами, и в их изумрудном цвете мелькает сумасшествие.

   - Я могу вернуть его... - как просто оказалось сказать это. Он даже не дрогнул. В голосе ни горечи, ни надежды, лишь факт - все вернуть.

   - Невозможно... - тихо шепчет она, мотая голова, словно отгоняя от себя давнюю мысль. - Я пробовала найти вас... там за гранью...

   - Возможно, - он подходит ближе, поднимая ее за плечи. И только сейчас Кьяра замечает, что в алом огне его глаз мелькают бирюзовый искры. - Мы были Хранителями, у нас была одна душа на двоих. Я смогу вернуть его из небытия.

   - Но... как?!

   - Он вернется на мое место.

   Тишина. Как же в этот момент гнетет тишина. Непонимание в ее глазах. Тишина в его. Она давит, вытесняет. И когда смысл сказанного медленно проникает в ее разум, когда в багровых глазах сквозь безмолвие пробиваются бирюзовые всполохи, сжигающие показное равнодушие, Кира вырывается из его рук.

   - Выбор за тобой, - тихо говорит он. - Выбор всегда был за тобой.

   Она с силой сжимает виски руками. Невыносимая боль проникает в каждый уголок ее сознания, сердце разрывается, в груди саднит так, что хочется своими руками разодрать и вырвать оттуда все, что так ее мучает. Несбыточные надежды рассыпаются серым горьким пеплом, посыпая мысли ужасом сказанного. Решение само приходит на ум, каленым железом выжигая данное ей право выбирать, оставляя единственный выход смерти. Она, не в силах этого вынести, кричит. Ударная волна проносится по комнате. С легким хлопком взрываются электрические лампочки, осыпаясь на пол дождем из стеклянной крошки и погружая комнату во мрак.

   Кьяра отнимает руки от лица.

   Удар пришелся на потолок, мерно раскачивается в высоком торшере плафон, еле заметный огонек электричества нервно мигает. Полумрак гуляет по комнате, мягко меняя оттенки с серого на черно-пепельные. Серебристые отблески лунного света, пробиваясь сквозь прозрачную ткань органзы, обрывками выхватывают на секунды фигуру во тьме. Проходят холодными призрачными полосами по рукам... плечам... губам.

   Шаг.

   Пластика движений завораживает.

   Шаг.

   Сердце начинает биться чаще.

   Шаг и судорожный выдох, оставляет ее тело без кислорода. И сил сделать следующий вздох - нет.

   Велкон медленно, словно во сне, подходит ближе. Пальцы касаются щеки, мягко скользят вдоль шеи, слегка задевают ключицу, спускаются ниже и невесомое касание затихает, исчезая. Все тот же предательский полусвет вырывает из тьмы широко открытые глаза и застывшее в них отчаяние, чуть приоткрытые губы, скатившуюся по щеке слезу. И Велкон, откинув все сомнения, не раздумывая, сжимает ее в объятиях. Словно только это сможет спасти их от прошлого, не позволит больше просто существовать, подарит последний миг жизни перед бездной боли будущего. Тихий стон слетает с губ Киры, и сердце на секунду замирает.

   Эфирная, хрупкая невозможность только их мира. Сон. Обман. Что угодно, но никак не жестокая реальность прозвучавшего ранее выбора. Здесь и сейчас. Сильные руки, поглаживая спину, спускаются на талию, прижимая ее еще ближе. Она выгибается навстречу, медные локоны невесомо касаются его оголенной кожи. Мягкие губы скользят по щеке, шее, покусывают мочку уха. Тонкие пальцы запутываются в растрепанных темно-пепельных волосах, другой рукой поддевая черную водолазку, и осторожное касание холодной руки приводит к безумству. Одежда с мягким шорохом падает на пол, и два тела переплетаются, находя в единстве свое спасение. Чувства взрываются, доставляя физическую боль, граничащую с наслаждением. Они уже и не помнят, когда последний раз переживали подобное и хоть что-то испытывали. Темная комната окрашивается красками жизни и кажется более реальной и настоящей чем все, что когда-либо было в их потерянной вечности. Плавные движения тел перетекают друг в друга, усиливаются, живут в своем только им известном ритме. Неистовый танец двух желаний, две мысли. Две души. И снова судорожный вздох. Медленнее. Полоса света выхватывает на мгновение два сплетенных тела, раскинутые в разные стороны руки, молочно белую кожу, сцепленные пальцы, тонкие серебристые царапины на спине и чуть закушенную губу. Свет сменяется тьмой, которая разрывается почти болезненным стоном. Движения замедляются, останавливаясь, мелкий бисер пота, призрачно поблескивая, покрывает разгоряченную кожу, сердца стучат в унисон в безумном ритме, готовые взорваться от блаженства.