Дверь в неведомое - Лосев Анатолий - Страница 14
- Предыдущая
- 14/19
- Следующая
— Как раз нет, — сумрачно сказал Игорь, занимаясь последним рубцом. — Какой смысл перетаскивать предметы умственным усилием при наличии кучи техники или прикуривать от пальца, если есть зажигалка?
— Что прикуривать? — не понял Рен.
— Мир некурящих — просто сказка! — не стал объяснять Игорь. — Представляю, что было бы, если бы сюда попал Мишка из параллели! Он бы тут умер добровольно на третий день. Киосков-то с сигаретами нету ни одного!
Я подумал о том же. В параллельном классе учится Михаил Венгров, который начал курить, по его рассказам, чуть не с младших классов и очень этим обстоятельством гордится. Он также считает высшим шиком переживать, что он так хочет курить, а до конца уроков далеко. Когда я перешел в мою нынешнею школу, где и познакомился со всей нашей компанией, Мишка был уверен, что уж я-то наверняка курю. Как он меня достал просьбами одолжить сигаретку!
В камеру вошел Шер. Рен заметил его и замер. Шер взглянул и, казалось, опять усмехнулся.
— Это свои! — совершенно некстати ляпнул Игорь и вскоре понял, насколько некстати.
Рен медленно поднялся, здоровый как бык, против кажущегося тщедушным сутулого, с пластикой старой мудрой крысы, Шера.
— Я же предупредил тебя, чтобы ты не появлялся в моих землях! — угрожающе надвигался на палача Рен.
— Ты не заметил, что это уже мои земли? — спокойно парировал заплечных дел мастер.
Я попытался включить свою способность к ясновидению и проникнуть в историю конфликта. Благодаря образному сознанию Рена мне удалось уловить такую картинку: Шер, наверняка довольно давно, потому что без странной повязки на лице, очень молодой, бежит с перекошенным от страха лицом по горной тропинке, спотыкаясь, стаскивая с себя и отбрасывая на ходу перевязь с мечом и непонятного для меня предназначения цветные браслеты на рукавах.
Я вернулся в реальность. У меня и раньше были подобные предположения. Здесь принято представляться и личным, и родовым именем, проще говоря, фамилией. У Шера ничего подобного не было. А из этого видения я могу сделать вывод, что Шер — единоплеменник Рена, и, возможно, не самый безродный. Но его изгнали из племени за дезертирство. Отсюда и отсутствие родового имени. Странно, слишком мягкое наказание для свирепых горцев. Наверное, принимали во внимание какие-то заслуги или личную дружбу с правителем, или происхождение. В любом случае, Шер живым убрался из владений своего, как я склонен думать, бывшего друга и сделал в столице карьеру палача и садиста. Короче говоря, тот еще проходимец.
Старые знакомые недолго сверлили друг друга взглядами. Шер сделал вид, что он — радушный всепрощающий хозяин, а Рен — что он в невыгодном положении, но как только его дела наладятся…
— А-а-а, вы уже встречались? — дошло до Игоря.
— Мир тесен, молодой человек, ойкумена невелика, за достаточно долгую жизнь вполне можно позволить себе роскошь иметь знакомых везде.
Шер принес с собой костюмы подмастерьев палачей — есть тут и такая должность, — велел надевать их и идти за ним в полнейшем молчании. Костюм мало чем отличался от принятых здесь: простой, грубо окрашенный плащ с большим капюшоном и бесшумные сапожки. По кроссовкам нас могли распознать даже в шароварах и парандже.
Мы вышли из камеры, Шер аккуратно запер ее, а ключ взял с собой — проверить, есть мы там или нет, теперь будет нелегко.
Я боялся, что Рена, да и меня узнают из-за нашего необычно высокого по здешним меркам роста. Поэтому сам сутулился как мог, а вот Рен шел гордо, так подняв голову, что любой мог видеть его лицо. Я дергал его за рукав, пытаясь намекнуть, что сейчас он все еще в невыгодном положении и не стоит так афишировать свое присутствие, но он моих отчаянных попыток словно бы и не замечал.
На наше счастье, стражники смотрели на неизвестных подмастерьев удивительно флегматично. Возможно, побаивались Шера — он, как я уже понял, здесь царь и бог, и все охранные структуры давно им перекуплены.
Удивительно! Об этом средневековом мире я рассуждаю точно так же, как о нашем, таком, по-моему, удивительном и нетипичном. А может, такие вещи, как коррупция, предательство и нечестная игра существуют везде, вне зависимости от культурных традиций и этапов развития общества? Или бывают культурные традиции, несовместимые с нарушением моральных норм? Или подспудно культура содержит в себе оправдания для антикультуры?
Тьфу, совсем запутался. Наверное, как Остап Бен— дер, от голода. Забавно, но никогда мне так не хотелось есть!
Мы вышли из тюрьмы в теплую черную ночь. Какое чудесное ощущение! Рен и вовсе откинул с головы капюшон, я уже не обращал на это внимания. Пусть делает как хочет. Правда, если узнают его, непременно схватят всех, но даже попроси я его быть осторожнее — разве же он послушает!
Шер провел нас через весь город в маленький домик на окраине. По дороге нам встречались патрули, но сержанты обычно узнавали Шера и обходили нас стороной. Я все вертел головой по сторонам — очень надеялся увидеть где-нибудь Олю. Я не терял надежды, что с ней все в порядке и что мы вот-вот встретимся.
Домик, куда привел нас гуманный — сегодня, во всяком случае, — палач, напоминал все другие постройки столицы только внешне. Внутри дом больше смахивал на музей оружия или на склад — чего там только не было.
Я остановился перед «экспонатом», удивительно напоминавшим автомат Калашникова. Я никогда не видел этого прославленного оружия вблизи, но склонен предположить, что передо мной был именно он.
Я подозвал Игоря. Тот тоже поразился, что в этом захолустном мире уже изобрели автомат Калашникова. Мы спросили об этом у Шера. Тот сделал недовольную гримасу.
— Один мой знакомый путешествовал по мирам и привез эту вещь. Но она, кажется, сломана, к тому же я не знаю, как она действует, поэтому висит тут просто для красоты.
Я хотел резонно поинтересоваться, какая красота может быть в тронутом ржавчиной автомате, но удержался. У каждого свои взгляды на эстетику.
Мы прошли на второй этаж и оказались в крошечной, темной комнатушке без окон. Даже недолгое пребывание в местах не столь отдаленных оставляет стойкую нелюбовь к подобным комнатам.
Мы сели за стол, на котором стояли масляные светильники и несколько не очень чистых бокалов. Вошел слуга, похожий на глухонемого. Шер выразительно на него посмотрел, слуга кивнул и скрылся.
Мне такая атмосфера не понравилась. Игорь подергал под столом за полу моего плаща и скроил такую физиономию, что я сразу понял: ему эта обстановка тоже не по вкусу.
Слуга вернулся, принес хлеба и вина.
— Тайная вечеря, — шепнул я Игорю, тот посмотрел на меня круглыми глазами:
— Чего?
Если бы Шер был из нашего мира, он бы оценил шутку.
Вино я не люблю, то есть это не тот напиток, который можно пить каждый день просто так, с хлебом, вместо обеда. Поскольку я был зверски голоден, я уминал жесткий отрубной, кажется, хлеб за обе щеки и запивал его водой, а вина только пригубил.
Тайная вечеря… Интересно, какая у них тут религия?
За столом все молчали. Я решил, что лучше не нарушать этой тишины и оставил свой вопрос до следующего раза.
Шер ничего не ел, а только смотрел в раздумье в пространство. И изредка отпивал из стакана.
— Я думаю, братец, — сказал он наконец (я тогда не сразу понял, к кому он обращается с обычной своей усмешкой), — что смогу помочь твоему обездоленному народу.
Рен напрягся. Палач обращался к нему, но сказано это было в таком тоне, которого при других обстоятельствах Рен терпеть бы не стал.
— В наше время, — продолжал Шер так, словно бы он болтал впустую, — все решают не количество людей, не воинская сила, а…
— А?
— Магия. Все так просто. Этой ночью, а ночь будет долгая, станет известно, кто наутро окажется королем. Либо им останется Торри, либо корону наденет Вент. Мне все равно, ведь и в том, и в другом случае народу поляжет немерено. Кто бы кого ни казнил, к вечеру король снова сменится.
- Предыдущая
- 14/19
- Следующая