Погоня за ястребиным глазом . Судьба генерала Мажорова - Болтунов Михаил Ефимович - Страница 60

Юрий Николаевич попытался поговорить с Горшковым. Объяснил все по порядку, просил содействовать в отправке группы специалистов в Египет, для разведки данных РЛС «Хока». И опять услышал то же самое в который раз: пусть этим занимается ГРУ. Теперь Мажоров добавил еще один аргумент. Дело ведь не только в «Хоках», нам и свои РЛС ЗУРО защищать надо. А коли мы додумались до такого, додумаются и американцы. Горшков замолчал, видимо, Юрий Николаевич попал в точку, а потом сказал: «Ладно. Давай вечерком прогуляемся по берегу Нила и все обмозгуем».

Так и поступили. Гуляли по набережной взад-вперёд, до тех пор, пока Мажоров не добился своего и не убедил заместителя председателя ВПК послать специалистов. Леонид Иванович обещал перед отъездом переговорить об этом с египтянами.

Когда они вернулись в отель, то обнаружили на столе конверты, в них — приглашение на торжественный прием. Подписаны приглашения были министром обороны Фавзи.

На ужине наливали вино, подавали жаркое из мяса, рыбу. На десерт — разрезанный на дольки арбуз. И это в феврале!

В завершение приема перед советскими гостями выступили очаровательные танцовщицы, зажигательно исполнившие «танец живота».

Так завершился заключительный день визита в Египет. Утром делегация вылетела в Москву.

В самолете Горшков сказал Мажорову о том, что достигнута договоренность о посылке нашей разведгруппы, а также станции «Смальта» в район Порт-Саида.

…Через несколько дней после возвращения в кабинете Мажорова раздался телефонный звонок. На проводе был начальник Главка Липатов. Он сказал, что уже дважды представлял на подпись Плешакову документы на присвоение Юрию Николаевичу генеральского звания. Петр Степанович не возражал, документы брал, и они оставались в его сейфе. Теперь, по договоренности с заместителем министра Казанским, они решили сделать представление лично министру, минуя Плешакова. Ожидали только отъезда Петра Степановича в командировку в Париж.

Вскоре Плешаков отбыл во Францию. Калмыков подписал документы, и они были переданы в Главное управление кадров Министерства обороны.

5 мая 1970 года Мажорову лично позвонил министр радиопромышленности Валерий Калмыков и зачитал выписку из постановления Совета Министров СССР о присвоении высокого воинского звания «генерал-майор инженер».

Он тепло поздравил Мажорова и пожелал успехов в работе.

Это было большое событие в жизни Юрия Николаевича. Генеральское звание поднимало не только его личный авторитет, но и подтверждало возросшую значимость его родного института.

В начале лета 1970 года в институт пришло новое известие: готовится второй выезд советских специалистов в Египет. Арабам не удалось добиться сколь-нибудь заметного перелома в борьбе с израильской авиацией. Налеты противника становились все интенсивнее, а потери израильтян были невелики. Все чаще наши зенитные комплексы С-75 подвергались атакам с воздуха.

Из Египта вновь поступали просьбы о помощи. К тому времени Юрий Мажоров сформировал из сотрудников института группу для направления к месту боевых действий. Этих специалистов удалось быстро собрать в дорогу и отправить в район Суэцкого канала. Как раз на другой стороне канала были развернуты американские комплексы «Хок».

Вскоре передали сообщение: расчеты Мажорова и Зиничева полностью подтвердились. Способ подавления «Хоков» выбран верный, советская помеховая станция способна воздействовать на систему управления ракетой. Предстояло срочно подготовить станцию «Смальта» для отправки в Египет и проверить ее на театре военных действий. Этим и занялись в институте.

Тем временем была сформирована новая группа специалистов, командируемых в Каир. Возглавил ее заместитель министра радиопромышленности Георгий Казанский.

Георгий Петрович прежде работал первым заместителем министра, но в 1967 году его понизили в должности до заместителя. Дело в том, что в Москве, к 50-летию Октябрьской революции возводился Останкинский телецентр. За оборудование его телевизионной техникой отвечало Министерство радиопромышленности, и в частности Казанский.

Дел было невпроворот, а из ЦК подгоняли, требовали, чтобы центр был пущен в строй к юбилею революции. Вот тогда на одном из заседаний Совмина Георгий Петрович и высказал сомнения в возможности за столь короткое время оснастить всеми передатчиками телецентр. Казанского обвинили во всех смертных грехах, отстранили от руководства работами, а заодно и от должности. Три месяца он был не удел, и министру Калмыкову потребовалось затратить много сил, чтобы отстоять Георгия Петровича. Его вернули в министерство, но уже с понижением.

Многие доброхоты сочувствовали Казанскому, говорили, что зря он так поступил, надо было отрапортовать к сроку, а потом, втихую, доделывать, дорабатывать. Но Казанский не желал халтурить. За что и поплатился. Кстати говоря, случилось все так, как он и предсказывал: оснастить передатчиками в полной мере центр не удалось, и к юбилею запустили лишь один канал из трех запланированных.

В состав группы Казанского вошли представители КБ-1, где и разрабатывались комплексы С-75. Получил приглашение вылететь в Египет и директор «сто восьмого», теперь уже генерал Юрий Мажоров.

Было лето, июль. В Каир советские специалисты прилетели ночью. Их поселили в ту же гостиницу, что и в первый раз. Казанскому, как руководителю, предложили апартаменты в более фешенебельном отеле «Хилтон». Однако он, в отличие от Горшкова, остался с «народом».

Оказалось, что в Каире уже работают сотрудники Новосибирского НИИ. Они отлаживали работу станции «Букет» на самолете, постановщике помех. Жили советские специалисты в одном из новых районов Кипра, в доме, которым владел начальник штаба египетской армии. Он сдавал дом в аренду своим же вооруженным силам. Для наших ученых это был, право же, потрясающий факт. А удивляться, собственно, нечему. Начальник штаба — обычный капиталист.

У каждого был свой участок работы. Мажоров отправился на главный командный пункт ПВО под Каиром. После традиционных приветствий и чашки кофе приступили к делу. Юрий Николаевич попросил ознакомить его с маршрутами самолетов, а также с данными помех, которые применял противник. Изучив все эти материалы, Мажоров пришел к выводу: тактика действий израильской авиации оставалась прежней. В ней не было ничего нового.

Атакующие машины оснащались станциями помех десятисантиметрового диапазона. Они на малой высоте, используя складки рельефа местности, скрыто подходили к комплексу ЗУРО, включали станции помех и под их прикрытием наносили удары по позициям С-75. Экипажи гибли и при прямом попадании ракет и от удара взрывной волны.

Кроме станции помех AH/ALQ-87, которая работает против РЛС наведения и сопровождения ракеты, на самолетах устанавливались специальные датчики предупреждения пилота о действии наземных зенитных комплексов.

Такие предупреждающие устройства американцы создали на основе изучения комплекса С-75 во Вьетнаме. Свою лепту в раскрытие секретов основного советского зенитно-ракетного комплекса внесли и системы, захваченные израильтянами в Египте в 1967 году.

Обо всем этом Мажоров догадывался, но прямых доказательств представить, естественно, не мог. А чтобы найти эти доказательства, как воздух нужна была аппаратура с какого-либо сбитого израильского самолета.

В египетской армии уже действовал приказ, по которому трофейное оружие, технику, различные приборы и оборудование следовало собирать и за вознаграждение представлять в штабы. Приказ этот исполнялся, только вот радиоаппаратуру, как правило, никто не сдавал. То ли она приходила в негодность при падении машины, то ли сборщики трофеев оставляли ее у себя. Установить это пока не представлялось возможным.

Однако Мажоров не мог поверить, что во время войны невозможно отыскать трофейную радиоаппаратуру. Скорее всего, умельцы, особенно из числа советских специалистов или советников, заначили для себя заокеанские детальки. Упорство генерала дало свои результаты. Вскоре от одного из наших советников он узнал, что на аэродроме, расположенном под городом Хелуан, хранится какая-то радиоаппаратура со сбитого «Фантома». Но специалист не желает с ней расставаться, считая ее личным трофеем. И теперь он уж точно не признается в своей «заначке». Ибо приказ сдавать трофеи действовал не только в египетской армии. Подобную директиву издал и маршал Батицкий.