Бель-Роз - Ашар Амеде - Страница 35

• Предыдущая
• 35/41
• Следующая

Она обнялась с Сюзанной и Клодиной и мягко улыбнулась Бель-Розу. Тот не нашел, что ответить.

Женевьева, поселившись в аббатстве, нашла здесь свое предназначение. Она забыла такие чувства, как обида, ненависть, желание мстить. И получала радость, оказывая помощь тем, кто в ней нуждается.

Мужчины разместились во флигеле, Сюзанну и Клодину Женевьева взяла к себе, сказав:

— Позвольте мне считать себя вашей матерью. Ведь с тех пор, как вы поселились здесь, вы стали моими дочерьми, не так ли?

На другой день в полдень она разговаривала с Бель-Розом в молельне, окно которой выходило в сад. Вдали река Луара живописно вилась по долине. На горизонте белели колокольни Овера и Эронвиля. Пейзаж очень нравился Бель-Розу. Однако Женевьеву волновал сам Бель-Роз. Видя его, она не могла сдержать волнения. В глазах её стояли слезы.

— Позвольте мне поговорить с вами, как с братом, Жак? Бог полностью овладел моим сердцем. Но не проходило дня, когда бы я не обращалась к Нему с мольбой хранить вас. Вы не поверите, ваше имя срывалось с моих губ только со священным трепетом.

Бель-Роз взял её за руку.

— Вы моя сестра, Женевьева, — ответил он, — и мне было бы горько жить без вас.

Женевьева ответила ему мягким рукопожатием.

— Ваши слова ласкают мне сердце, и мне хотелось бы поговорить вами по-душам, если разрешите.

— Говорите.

— Всю ночь я проговорила с Сюзанной. Девушка не мыслит жизни без вас. Вы, я знаю, испытываете к ней такие же чувства. И вы не можете покинуть это убежище без благословения вашей любви. Другими словами, у вас есть возможность под этой крышей стать супругами.

— Если Сюзанна этого желает, я согласен.

— Сюзанна согласна тоже. Через три дня вы поженитесь.

Бель-Роз ушел, охваченный радостным волнением. Мадам Шатофор, бледная, со скрещенными руками, осталась одна.

— Боже, благослови и сделай их счастливыми! — с мольбой произнесла она.

Аббатиса монастыря Сен-Клер д'Еннерю послала извещение епископу Мантскому, что она обещала брачное благословение молодым парам. При этом было решено, что супругами одновременно станут и Хогарт с Клодиной. И для всей четверки начались счастливые дни ожидания.

Что касается Ладерута и Гриппара, казалось, их мало тревожила святость места пребывания. Во всяком случае, экстравагантность Ладерута и подражавшего ему Гриппара всегда находила себе выход и в новых условиях.

Накануне же дна брачной церемонии в монастырь приехал мсье Понро. Бель-Роз с Корнелием заключили молодого графа в объятия.

— Вот, — сказал он, — когда я решаюсь на что-то плохое, происходит хорошее. Я собирался ненавидеть вас всей душой, а в результате люблю всем сердцем, друзья! Расскажите мне, как идут ваши дела.

Корнелий сообщил о готовящемся бракосочетании.

— Согласно существующему порядку, мы должны совершить обряд в приходской церкви.

— Как! Без охраны?

— Только сами. Но мы намерены убедить вас присутствовать с нами. Скажите, вы видели в окрестностях хотя бы одного солдата конной полиции?

— Ни одного, и это меня настораживает. Если не заметно никаких действий со стороны Шарни, можно быть уверенным, что он готовится к ним тайно. Наверняка вокруг аббатства толпа шпионов. Решайте.

— Благодарим вас за это сообщение, — ответил Бель-Роз. — Вы что же, предлагаете нам наняться к себе же в охрану?

— Это лучше, чем ничего.

— Прекрасно. — вмешался Ладерут. — У нас ещё есть и порох и пули.

И он тут же направился заряжать мушкеты и пистолеты.

Наутро в монастырь прибыл епископ Мантский. Алтарь был усыпан цветами. Перед ним стояли на коленях Клодина с Корнелием и Сюзанна с Бель-Розом. Всем ходом церемонии руководила прекрасная аббатиса.

По окончании церемонии Женевьева первой расписалась в качестве свидетельницы. Сюзанна взяла её за руку.

— Я вам обязана своим счастьем, — сказала она. — Как я могу вам отплатить за него?

— Любите меня, — ответила Женевьева, — и мы будем квиты.

Молодым супругам был предоставлен домик на территории монастыря. После церемонии к ним зашел Понро. На столике он обнаружил маленькую коробочку, сильно его заинтересовавшую.

— Как попала к вам эта коробочка? — спросил он Сюзанну. — Кто вам дал ее?

— Габриэла де Мэзль, бедная девушка, умершая в монастыре бенедиктинок.

— Она умерла?! — вскричал Понро.

— Да, и при последнем дыхании произнесла имя, написанное на коробочке.

— Шевалье д'Аррене! Она его любила до конца.

— Вы его знаете?

— Бог мой! Да это я и есть!

Граф рухнул в кресло и закрыл лицо руками.

Итак, вместо веселого и легкомысленного человека, каким всегда до этого был граф, перед присутствующими предстал иной Понро — печальный и даже слегка постаревший мужчина.

Сюзанна открыла коробочку, вынула оттуда письмо и подала его Понро.

— Вот все, что оставила Габриэла, — добавила она.

Понро взял письмо и прижал его к губам. Потом прочел, и слезы показались на его глазах. Затем он взял за руки Сюзанну и Бель-Роза.

— Друзья, я люблю смеяться, — произнес он упавшим голосом, — но я могу и плакать, как ребенок. Мне кажется, в вашем присутствии я могу это сделать.

— Нет добрых сердец, не способных страдать, — мягко отозвалась Сюзанна.

— Такая юная и красивая! — продолжал Понро. — И она умерла. Что я наделал! Ведь это я обрек её на страдания!

— На этот счет она была обратного мнения, — заметила Сюзанна.

— Нет, все это ужасно! Я помню скромную, но красивую, счастливую и розовощекую Габриэлу. А уже через три года она умерла.

И он прижал к губам локон Габриэлы, произнеся с тоской:

— Это все, что она мне оставила.

Он ещё долго говорил о ней. А прощаясь, в знак признательности просил у молодоженов чести стать их другом.

— Сегодня у нас счастливый день, — заметила Сюзанна, — мы четверо снова встретились и вместе обрели нового друга.

Покинув аббатство, Понро направился в Париж к Лувуа.

— А-а, дорогой кузен, вы все-таки вернулись? — спросил его министр.

— Похоже, да, — ответил граф, — и полагаю, вы оцените тот факт, что первый свой визит я нанес именно вам.

— Это великолепно! Я вам благодарен, дорогой граф.

— Ну, не у в каждой же семье есть такие кузены…

— Я всегда рассчитывал на вашу преданность.

— Вы мне льстите, монсеньер.

— Нет, это не так: в окрестностях Эннерю вы покрыли себя славой, верно?

— Вы, я вижу, принимали у себя мсье Шарни?

— Да.

— Ну до чего ж хорош наш друг Шарни! На все способен…

— От меня ничего не скроется и кому, если не мне, аплодировать вам за вашу храбрость. Жаль, однако, что ваша шпага лопнула в такой критический момент, когда сердце вашего врага было так недалеко от её острия. — И министр продолжал выговаривать кузену в том же духе. Понро не оставался в долгу, парируя уколы Лувуа.

— А ваша схватка с Брегибулем? Что это?

— Монсеньер, просто мне вспомнились наши родственники…

— Благодарите Бога, что ваша шпага не сломалась.

— Просто фортуна предоставила мне реванш.

— Это могу сделать только я, а не фортуна. Что вы скажете, если я дам вам серьезное поручение? При этом вы больше не будете достойны благосклонности его величества, а получите мою протекцию.

— А что скажете вы, если я его не выполню всерьез?

— Я вас арестую.

— Меня ждет Бастилия? Я отказываюсь от поручения.

— А если я прикажу?

— Меня возьмет под защиту принц Конде как своего офицера. А он принц крови.

— У вас сказочный покровитель!

— А, так вы любите сказки. Но иногда они вполне реальны. Смотрите!

Понро подошел к окну, открыл его и указал на ждавшую его во дворе карету. Рядом с ней стоял лакей в цветах принца Конде. На самой карете были вензеля принца крови.

— Эй, Эпине! — прокричал Понро.

Лакей подошел к окну.

— Передай Бургиньону, мы отправляемся.

• Предыдущая
• 35/41
• Следующая