Тайна племени голубых гор - Шапошникова Людмила Васильевна - Страница 72

• Предыдущая
• 72/84
• Следующая

Слова кворжам нередко употребляются в обычном разговорном языке. Однажды я спросила жреца в Кандельманде, как называются их храмы. Он ответил мне словами кворжам. В Канигиманде есть храм типа "тарвали". "Это "тева"", — сказал мне Пельмихар, показывая манд. "Тева" — слово кворжам. Каждый род тода имеет обязательно свое название на кворжам. Род Карш — это "Ишкитишкво", Норш — "Поржёрокирш", Тарадр — "Когершмукхндво", Пан — "Пантарпижогхарш", Инкитти — "Паноржпанбо", Мальгарш — "Нардношмутво", Амгарш — "Налканержнариюф", Петол — "Тейвакхтагиюрк", и так далее. Каков конкретный смысл этих названий, с чем они связаны — этого в племени уже не знают. Память многих поколений тода удержала только оболочку слов, растеряв их смысл. Немногие из этих слов дошли до нас с какими-то приблизительными значениями. Слыша эти древние слова, исследователь, на мой взгляд, должен испытать то же чувство, которое появляется у ученого, стоящего перед плитой с неизвестными древними письменами. Разница лишь в том, что эти "письмена" запечатлены не на камне, а в мозгу целого племени. Историческая наука имеет немало славных традиций и, в частности, традицию дешифровки древних надписей. В случае с тода эта традиция оправдала некоторую косность. Если бы в погребениях тода нашли какие-нибудь надписи, не исключена возможность, что на них накинулась бы армия лингвистов. Но почему-то мало чем отличающийся от древних отрывочных надписей (разве что способом хранения) кворжам не вызывает энтузиазма у лингвистов. Письмена на камне — вещь долговечная, а язык, хранящийся в памяти небольшого племени, подвержен разрушительному действию времени. Можно и опоздать…

Очень близок к кворжам (а возможно, это просто его часть) язык, которым пользуется жрец в главном храме рода. Если, например, обычный жрец, отдавая приказ, скажет: "Пей пахтанье" — "Мадж ун", то палол говорит, имея в виду то же самое: "Кажват". Глагол "молиться" в устах обычного жреца прозвучит как "парт", а у палола — "похветнёрт", и так далее.

Сколько тысячелетий насчитывает кворжам, сколько поколений пронесли его через века — сказать трудно. В нем сохранились имена древних месопотамских богов, на этом языке говорили легендарные герои и боги тода. Когда однажды я спросила Нельдоди, сколь древен кворжам, он ответил:

— Древнее у тода ничего нет.

Старый Матцод из рода Мельгарш сказал:

— Богиня Текерзши употребляла только кворжам.

А потом я наткнулась на одну фразу, которую приводит в своей работе Петр Греческий. В ответ на его вопрос, не пошел ли кворжам от Квотена, ему сообщили, что кворжам "древнее Квотена"[67]. Того самого Квотена, который был лично знаком с богами тода.

Многие из молодого поколения тода не знают и не помнят слов кворжам. Однажды Мутикен довольно точно выразил мнение этой части племени о древнем языке.

— Очень трудные слова, — сказал он. — Даже произнести трудно. И перевести нельзя. Только несколько стариков способны это делать…

Кворжам можно считать "священным" языком, тесно связанным сейчас с религиозным ритуалом и с устной традицией древности. Но у тода есть еще один язык, который Риверс называет тайным. Действительно, этот язык тода используют, когда не хотят, чтобы другие их поняли. Употребляются не только другие слова, но и смысл фразы становится условным. Такой язык называют "каликатпими". В каком соотношении находятся каликатпими, кворжам и обычный язык тода, сказать еще нельзя. Для этого требуется специальное лингвистическое исследование. Пока остается делать только предположения. Возможно, что каликатпими и есть тот "чистый" язык тода, не засоренный поздним, влиянием современных дравидийских языков. Риверс в своей работе приводит несколько интересных примеров такого языка[68]. Правда, что касается перевода, то здесь возможны всякого рода неточности, которые часто случаются в переводах малоразработанных языков на другие. Например, на обычном языке тода фраза "Приготовь молочную пищу" звучит: "Парс адр". На каликатпими — "Нонк нар пуд мудн таршк". В дословном переводе это значит: "Поставь то, что пришло из четырех сосков, под дерево". Или: "Спрячь буйвола в лесу" — "Итен акаик уд", а на каликатпими — "Кудр валвпои торс улар ки", то есть "Изогнутый рог, иди в лес". Очень многие вещи и предметы имеют свои значения и специфический смысл на каликатпими. Так, "рупия" — это "атчертваи", или "то, что напечатано"; "масло" — "пелтпол" ("белая вещь"); "сахар" и "мед" — "тичедпол" ("сладкая вещь"); "солнце" — "етудол" ("великий человек"), и так далее. Интересны определения, которые дают тода на этом языке соседним племенам и местным жителям. Тамилы и бадага называются "тутар катваи", то есть "те, кто носит тюрбан"; кота — "кимас итваи" ("тот, кто ниже"); курумба — "ар картпол" ("человек, стерегущий путь"); европеец — "пелтпол" ("белый человек").

Многие специфические слова каликатпими тода совершенно не используют в своем обычном языке. Судя по всему, черты архаичности и неразвитости в каликатпими выражены резче, чем в так называемом современном языке тода.

Таким образом, язык тода, или, вернее, языки, как и культура этого удивительного племени, живыми нитями связан с далеким прошлым. Использовать эти пока не оборвавшиеся нити для выяснения подлинной истории тода представляется вполне реальной, правда пока еще не осуществленной возможностью.

путешествие в страну мертвых

Пожалуй, среди тода найдется немного таких, которые бы знали столько легенд, сколько их знает Нельдоди. Однажды он спросил меня:

— Ты слышала о Понетане?

— Нет.

— Так послушай.

"Давно это было. Много поколений тому назад, а сколько — не помню. Жил в Нажмиодре человек из рода Карш. Звали его Понетан. Он был очень богат и имел много буйволов. Так много, что, когда он утром выпускал их из загона и первый буйвол доходил до горы Мупуф, последний еще оставался в загоне. В те времена люди свободно ходили в Аманодр навещать своих мертвых родственников, а буйволы умели разговаривать, как люди. Была у Понетана одна священная буйволица. Она была такая священная, что тот, кто пил ее молоко, сразу умирал. Однажды Понетан отправился в Аманодр. А в это время в манд прилетела ворона. Ворона, все это знают, лживая птица. Ей очень хотелось иметь буйволов Понетана. Она сказала священной буйволице, что Понетан приказал ей идти в Аманодр и прихватить с собой еще тридцать других. Буйволы двинулись в Аманодр. Но случилось так, что Понетан вернулся из страны мертвых раньше, чем его ожидали, и на дороге, недалеко от Нажмиодра, увидел бредущих буйволов. Он спросил их:

— Куда вы идете?

— К тебе в Аманодр, — ответили буйволы и рассказали Понетану о вороне.

Тут Понетан понял, что ворона хотела обмануть его и буйволов. Он заплакал от горя и радости. И буйволы тоже заплакали. От их слез образовалась большая лужа. Ее и сейчас можно видеть у Нажмиодра. С тех пор живые перестали ходить в Аманодр. И буйволов убивают во время погребальной церемонии, потому что они не могут ходить живыми в Аманодр".

— Хорошая история? — спросил Нельдоди.

— Очень, — ответила я. — А кроме Понетана, кто-нибудь из живых ходил в Аманодр?

— Я же сказал, — удивился Нельдоди моей непонятливости, — что очень многие туда ходили.

— А легенды еще об этом есть?

— Ну, амма! — развел руками старик. — Тебе расскажешь одну легенду, а ты сейчас же требуешь еще. Ну ладно, слушай. Ёна знаешь?

— Лично нет, а только по рассказам.

• Предыдущая
• 72/84
• Следующая