Укол мафии - Мэрфи Уоррен - Страница 8

• Предыдущая
• 8/31
• Следующая

Чиун опустился на диван, приняв позу лотоса, и закрыл глаза. Смит поднялся и открыл чемоданчик, откуда извлек пакетик из блестящей бумаги и протянул Римо.

– Вы знаете, что это?

– Конечно. Наркотик. Героин, – сказал Римо, взяв в руки пакетик.

– Вы знаете, что ради этого наркоман способен на убийство?

– Дорогой мой, есть люди, которые могут убить вас просто ради развлечения.

– Напрасно вы шутите, – сказал Смит.

Не обращая внимания на слабые протесты Римо, что он, мол, вполне серьезен, Смит продолжал:

– Мы сейчас занимаемся этой проблемой. Ежегодно торговцы наркотиками в Соединенных Штатах продают около восьми тонн героина. Большая часть торговли – в руках итальянской мафии. Они выращивают мак в Турции, перерабатывают его во Франции или Южной Америке и ввозят контрабандой в Штаты. Министерство финансов пытается помешать этому, сдержать этот процесс, Иногда удается перехватить крупную партию, например, чемодан весом в двадцать килограммов. Ежегодно в стране используется героина на сумму больше полутора миллиардов долларов по розничным ценам.

– Ну и что? Увеличьте штат министерства финансов, – сказал Римо.

– Мы пытались. Казалось, что все продумано. Но во время последней операции все наши агенты были убиты. И в Штаты попала крупная партия, Римо. Речь идет не о чемоданах, а о четырех грузовиках, полных героина. Около пятидесяти тонн! Достаточно, чтобы удовлетворить потребность наркорынка лет на шесть. На десяток миллиардов долларов!

– А если мафия избавится от мелких торговцев, – продолжал Смит, – то выручит в два раза больше.

Римо еще раз посмотрел на блестящий пакетик и бросил его в открытый чемоданчик Смита.

– Что я должен делать? – спросил он.

– Вы знаете город Гудзон в Нью-Джерси, так? Вы ведь оттуда? – спросил Смит.

– Я из Ньюарка. По сравнению с Ньюарком Гудзон – просто Беверли-Хилз, – сказал Римо.

– Так вот, героин где-то в Гудзоне. Там его сгрузили с теплохода. Агенты министерства финансов погибли во время слежки за грузовиками с героином. Теперь грузовики спрятаны где-то в городе, но мы не можем их найти.

– А почему вы считаете, что они все еще там? Груз вполне может находиться уже где-нибудь в Питсбурге.

– Нет, они в Гудзоне. Всю неделю мы проверяли каждый грузовик, выезжавший из города, специальным детектором, который изобрели в министерстве сельского хозяйства. Один наш сотрудник слегка усовершенствовал его, и им теперь можно отслеживать героин. Ни одна достаточно большая партия героина не покинула город.

– Никогда не слышал о таком приборе, – заметил Римо.

– И правительство тоже. Пока мы держим его в секрете. Иначе через две недели схема его устройства будет напечатана в «Сайнтифик Америкен», и мафия найдет от него защиту еще до того, как мы его внедрим.

– Тогда почему бы не подождать, пока ваш дурацкий детектор не обнаружит героин? – спросил Римо.

– Потому, что если дать им время, они вывезут его малыми порциями, которые мы не сможем засечь. Необходимо отыскать наркотики раньше, чем они уплывут по частям и попадут в обращение.

– О'кей, – сказал Римо, – кого я должен убрать?

– Не знаю. Может быть, никого…

– Что, очередное задание по сбору информации? – спросил Римо. – Я всякий раз только чудом остаюсь в живых, когда занимаюсь такими делами.

– Нет, не только информация, – ответил Смит, – я хочу, чтобы вы туда внедрились и вызвали огонь на себя. Сделайте так, чтобы хозяева героина решили от вас избавиться. А потом, когда найдете героин, – уничтожьте его. Если кто-то встанет на вашем пути – убирайте и его. Можете разрушить весь этот проклятый город, если понадобится.

Последний раз Римо видел Смита в таком возбуждении, когда тот заполнял расходный ордер.

Смит снова подошел к чемоданчику. Достал оттуда фотографию.

– Взгляните, это наркоманка, Римо. Вот что эти мерзавцы делают с ними.

Римо взял фотографию: обнаженная девушка не старше двадцати лет. Ее глаза не выражали ничего, кроме страдания. Кожа вспухшая, в кровоподтеках и язвах. В верхней правом углу фотографии крупным планом сняты ее руки, на которых от уколов не осталось живого места.

– Девчонка умерла, – сказал Смит. – Но не всем так везет.

Он забрал у Римо фотографию и положил ее в чемоданчик. Потом снова – теперь уже спокойнее – заговорил:

– Гудзон – главный порт, через который ввозят наркотики. Думаю, тут задействованы сильные политические рычаги, содействующие импорту героина. Полиция явно подкуплена. Мафия держит в руках весь город. Все покрыто тайной, и нам мало что известно, кроме того, что их главаря зовут Верильо. Или Гассо. Или Палумбо. Не знаю точно.

– Какая на этот раз у меня будет легенда?

– Вы – Римо Барри. У вас с Чиуном квартира в Нью-Йорке. Вы работаете в ежегоднике «Интеллигенция». Не беспокойтесь, мы купили этот журнал. Самый дешевый, какой только удалось найти. Внедряйтесь под видом журналиста и разнюхайте, что к чему.

– Предположим, что я откажусь от задания? – спросил Римо.

– Римо, я прошу вас, – устало сказал Смит.

Первый раз за все эти годы Римо услышал от Смита «прошу вас».

Римо кивнул. Смит снова полез в чемоданчик и вытащил оттуда объемистое донесение, напечатанное на машинке.

– Здесь все факты, данные, имена. Просмотрите. Запомните. Потом выбросьте. Действуйте, как сочтете нужным. Только прошу вас, поторопитесь.

Это было второе «прошу вас». Римо не нашелся, что ответить, и снова кивнул. Смит закрыл чемоданчик, направился к двери и молча вышел. Он не хотел говорить Римо, что среди наркоманов, которым еще не повезло умереть, и его, Смита, родная дочь.

Доминика Верильо сегодня не устраивали ни добрые старые итальянские рестораны, ни его огромный дом в Кенсико, штат Нью-Йорк, ни его трехэтажный особняк в стиле «тюдор» в Гудзоне, штат Нью-Джерси. Не годился и дом на Палм-Бич. Все эти места, так или иначе, находятся под наблюдением и к тому же напичканы подслушивающими «жучками» – маленькими электронными штучками, так хорошо вписывающимися в американский образ жизни. Аккуратными. Технологичными. Без эмоций. Но бывает и так: понадеешься на них, не подозреваешь, что они на самом деле не работают, а когда спохватишься, поезд уже ушел.

Но в целом они работали неплохо, так что Доминик Верильо предпочитал не обсуждать в офисе серьезные дела. Да, «жучки» мешали, конечно, но не могли его остановить. Из-за них ни в дорогих ресторанах, ни в загородном доме, ни в трехэтажном особняке на Палм-Бич нельзя было серьезно поговорить о делах. У этой системы электронного наблюдения было, однако, свое слабое место – фактор времени. Дай время, и правительство, полиция, даже твой финансовый агент нашпигуют подслушивающей аппаратурой любое здание, которое ты построишь, купишь или снимешь. Но только в том случае, если дать им время.

Если же поторопиться и управиться с делом за десять минут где-нибудь в новом, укромном местечке, то можно считать себя в относительной безопасности, словно прослушивающих аппаратов никогда и не изобретали.

И вот однажды ясным днем в начале лета, когда деревья на Парк-Авеню и Восемьдесят первой улице в Нью-Йорке еще сияли свежей зеленью, на восточной стороне этой улицы одно за другим стали останавливаться такси, высаживая абсолютно одинаковые по составу компании: пожилой мужчина в сопровождении двух человек помоложе. Все эти произошло между двумя часами пятью минутами и двумя часами десятью минутами. Прибывшие принялись раскланиваться и прикладываться к ручке, пока дон Доминик Верильо – в черном костюме, белой рубашке и черном галстуке – не сказал:

– Нет, не надо. Не сейчас. Не сейчас.

А поскольку все норовили запечатлеть поцелуй именно на его руке и отвесить поклон именно ему, на этом все и закончилось. Тут подкатили пять лимузинов – за десять минут до того их наняли в пяти различных местах – и все в них быстро разместились.

Доминик Верильо сел в первый, самый почетный автомобиль, естественно, вместе с Пьетро Скубичи – приятным седым джентльменом из Нью-Йорка, одетым в помятый костюм и белую рубашку с завернувшимся кверху воротничком, – его жене было уже за семьдесят и зрение начинало ей изменять.

• Предыдущая
• 8/31
• Следующая