Тысячелетняя ночь - Радзиевская Софья Борисовна - Страница 13

• Предыдущая
• 13/52
• Следующая

— И не дышит! — проговорил Том, разражаясь отчаянными слезами. — Господи, и затрещит же сегодня моя бедная шкура. Джерри, Джерри, а тебе и горюшка мало!

Джерри и правда не откликнулся ни словом. Рассеянно поддерживая ещё тёплого поросёнка, он не отрываясь смотрел на дорогу вслед промелькнувшему всаднику.

— Том, — наконец медленно выговорил он. — А ведь это был тот самый серый рыцарь на том сером коне, что стоит у вас в конюшне.

Серый конь, взбешённый ударами плети, летел, храпя и брызгая пеной, перепрыгивая через лежавшие на дороге поваленные недавней бурей деревья, скользя и зарываясь копытами в землю на поворотах. Дорога ему была хорошо знакома. Раз в неделю в его закрытую, стоявшую отдельно от других конюшню входил всадник, и он, радуясь свободе, просил поводья и вставал на дыбы, пока умелая рука не приводила его к повиновению. Но таких жестоких побоев, как сегодня, ему ещё не приходилось испытывать, и он храпел и нёсся, а белая пена клубами падала с удил на дорогу.

Две мили проскакал он, не останавливаясь, и мрачный, закутанный в серый плащ всадник сдержал его бег, только когда за последним поворотом показались высокие стены города Стаффорда.

В то время даже улицы Лондона ещё не знали мостовых. Улицы были узкие, второй этаж домов выступал над первым, заслоняя свет, так что дорожная грязь просыхала только в жаркие летние дни. Все отбросы выкидывались прямо на землю, зазевавшемуся пешеходу запросто могли вылить на голову ушат помоев из любого окна, поэтому прохожие предпочитали держаться середины улицы. Хотя там их ждала новая опасность: благородные молодые люди развлекались бешеной скачкой. Ком грязи, отброшенный копытом прямо в лицо встречного, чаще всего вызывал весёлый смех и оскорбительные шутки. Если же при этом кто-то был сбит или затоптан конём, всадники не считали нужным останавливаться: знатные люди не месили грязи пешком, прочие же не заслуживали внимания.

Так что серый всадник сдержал коня перед въездом в город отнюдь не из опасения причинить кому-либо вред — здесь, среди жалких лачуг предместья, ему предстояло остановиться. Перед ним был большой дом угрюмого и неприветливого вида, сложенный из грубого серого камня, с красной островерхой черепичной крышей, которая от старости поросла уже зелёным мохом. Узкие высокие окна дома были закрыты тяжёлыми ставнями, скреплёнными толстыми железными полосами, железом окованная дверь способна была выдержать настоящую осаду.

Круто осадив у двери измученного коня, всадник легко соскочил с него и, держа поводья в левой руке, правой взялся за ручку тяжёлого дверного молотка. После первого же удара за дверью лязгнула задвижка и на высоте человеческого лица в ней открылась маленькая форточка с толстой железной решёткой — хозяин дома был человек осторожный.

— Долго ещё будешь устраивать свои проклятые фокусы? — сердито вскричал рыцарь. Он, по-видимому, не отличался ни большим терпением, ни кротким нравом.

— Сейчас, сейчас, благородный сэр, — суетливо забормотал за дверью льстивый голос. — Счастливого дня, храбрый рыцарь, благодарю тебя за то, что ты удостоил мой дом своим…

Витиеватую фразу заглушил визг поспешно открывающихся засовов, и дверь распахнулась. Хозяином дома был коротенький, невероятно толстый человек, с оплывающей свечой в одной руке и тяжёлой связкой ключей — в другой. Коричневые чулки и короткие штаны обтягивали его кривые ноги, а короткая, коричневая же куртка чуть не лопалась на жирном животе. Два могучих подбородка свисали на грудь, совершенно закрывая шею толстяка, красный колпак был надет на сторону и из-под него выбивались клочья седых волос.

Высоко подняв руку со свечой и низко кланяясь, хозяин возобновил было пожелания всяческого благополучия, но рыцарь бесцеремонно оттолкнул его и быстро прошёл вперёд по узкому и тёмному коридору: дорога была ему, видимо, хорошо знакома.

От грубого толчка толстяк не удержался на ногах и стукнулся спиной о стену, отчего колпак съехал ему на самые глаза. Переложив ключи в руку со свечой, он поправил колпак, потёр ушибленную спину и оглянулся на громко хлопнувшую дверь.

— Ну что же? Толчок от благородного рыцаря — почёт и честь жалкому трактирщику, — насмешливо проговорил он. — Я сведу счёты… с твоим кошельком, милостивый господин. — Он старательно заложил все дверные засовы, звонко щёлкнул ключом висячего замка и, торопясь и отдуваясь, зашагал, переваливаясь на жирных коротких ногах, за своим богатым гостем.

Комната, в которой располагались посетители, была велика, но низка, потолок казался ещё ниже от перекрещенных толстых дубовых балок. Окна, несмотря на тяжёлые наружные ставни, были изнутри защищены мощными железными решётками. Против двери, в которую вошёл трактирщик, находилась другая — в кухню, она непрерывно открывалась, и мальчик в красном колпаке вбегал в комнату, держа в руках то кружки с пенящимся пивом и вином, то блюдо с каким-либо кушаньем.

За одним большим столом, развалившись на широких скамейках со спинками, сидели люди в богатой и разнообразной одежде и, действуя руками и кинжалами, уничтожали колбасы, жареных гусей и окорока, лежавшие на огромных оловянных блюдах. Между блюдами стояли кружки с вином, опустошавшиеся и вновь наполнявшиеся с поразительной быстротой. Такие же кружки стояли на других столах возле других посетителей, но еды там не было: бокалы с маленькими кубиками — игральными костями — переходили на них из рук в руки. Кости, подброшенные ловкой рукой, со стуком падали на стол, и радостные возгласы смешивались с грубыми проклятиями, когда кучка золота передвигалась по столу от неудачника к счастливцу.

Серого рыцаря здесь знали. Хор восклицаний приветствовал его появление, и игроки, подвинувшись, освободили ему место за столом.

— Сюда, благородный рыцарь, — сказал человек громадного роста с чёрной бородой и большим шрамом на левой щеке — от виска до самого подбородка. — Я надеюсь, что ты принесёшь счастье, меня обобрали начисто. — И с шутовской ужимкой он указал на одинокий червонец, лежавший перед ним на столе.

Серый рыцарь даже не улыбнулся в ответ.

— Сегодня, — сказал он отрывисто, опускаясь на скамейку, — по старой примете все деньги — мои! Не думай, сэр Клифтон, что моё соседство принесёт тебе счастье. — Он проговорил это с мрачным вызовом и, отцепив от пояса серый бархатный кошелёк, не открывая, бросил его на стол. — На всё, — сказал и, не глядя, протянул назад руку.

Видимо, привычки его были хорошо известны здесь. Сам хозяин с прежней льстивой улыбкой на жирном лице уже стоял позади. Тотчас же в протянутой руке оказалась кружка густого тёмного вина. Рыцарь приложил её к губам и выпил, не переводя дыхания, даже не глядя на то, что делалось за столом.

Шум в комнате стих: люди вставали из-за соседних столов и собирались за спинами играющих.

— Принимаю! — отозвался сидевший напротив бледный человек в зелёной одежде и поднял стаканчик. Кости со стуком рассыпались по столу. — Одиннадцать! — с торжеством воскликнул он.

Опустошённая кружка полетела назад и была подхвачена внимательным хозяином. Серый рыцарь небрежно собрал кости в стаканчик и, выбросив их, даже не считая, опять протянул руку назад: в ней тотчас же оказалась новая кружка.

— Двенадцать! — в восторге завопил Клифтон, — клянусь пятницей, благородный рыцарь, ты предсказал правильно.

Бледный человек ещё более побледнел, высыпал из кошелька рыцаря кучку золотых монет и из своего кошелька отсчитал такую же. Серый рыцарь высоко поднял голову, допивая последние капли. Вторая кружка полетела по комнате и была поймана трактирщиком. Лёвой рукой рыцарь небрежно смешал обе кучи золота в одну и обвёл сидящих за столом дерзким насмешливым взглядом.

— На всё! — сказал он.

Среди играющих произошло замешательство. Из всех суеверных людей игроки — самые суеверные. Вызывающее поведение рыцаря показалось им недобрым предзнаменованием для их кошельков. Но вот высокий малый в чёрном бархатном костюме принял вызов. Через несколько минут его золото смешалось на столе с первой кучкой.

• Предыдущая
• 13/52
• Следующая