Пум - Радзиевская Софья Борисовна - Страница 7
- Предыдущая
- 7/10
- Следующая
Усы Пума воинственно встопорщились. Шаг вперед, еще. Минута — и дело кончилось бы потасовкой, но маленький пушистый черный комочек с белой мордочкой не шелохнулся. Может быть, он и раньше дружил с собачонкой, похожей на Пума, может быть, устал от тепла, еды и ласки, но он не шевелился и спокойно смотрел на Пума круглыми золотыми глазами.
Пум осторожно приблизился. Ничего! Еще шаг. Две белые мордочки почти коснулись друг друга… внезапно розовый язычок щенка тихонько дотронулся до розового носика котенка. Тот вздрогнул, но не отскочил.
Через минуту тетя Домна, смеясь, заглянула в столовую:
— Идите вы, только не испугайте. Ну и чудеса!.
Ребята чуть дыша прокрались к двери в кухню и остановились, пораженные: Пум и котенок, прижавшись друг к другу, сидели на коврике и смотрели на огонь.
С этого вечера началась их крепкая дружба. Ловил ли котенок мышей, осталось неизвестным, но тетя Домна на них почему-то жаловаться перестала. Зато Пум и Чернушка носились по дому целый день как угорелые. Они валялись и кусали друг друга, трепали вдвоем веревочки и тряпки и спали, нежно обняв друг друга лапками.
Ребят огорчало одно: около чашки с едой дружба разлаживалась.
«Ррав», — рычал Пум, придерживая кость лапкой, и котенок отходил в сторону, грустно поглядывая на бессовестного приятеля. Но когда Пум, насытившийся и пристыженный, подходил к нему, котенок все прощал, и возня возобновлялась.
— Видно, правду говорят: собака — пес! — укоряла щенка тетя Домна. — Еды тебе что ли мало, жадина?
«Пффф! Жадина, жадина, — подтверждал рыжий Васька на своем языке. — И не кошачье дело с такой дрянью дружить!»
Но Чернушка была другого мнения. Она притаивалась за углом и весело кидалась на мохнатую шею Пума.
Вскоре на смену зиме подошла веселая весна, и приятели вылетели с играми на улицу. Особенно радовался их дружбе хромой Петя. Много ходить ему было трудно, игры с беготней — не по силам. А теперь, сидя на крылечке, он подолгу наблюдал возню котенка с собакой и забывал о своем увечье.
Но однажды чуть не случилась беда.
Тетя Домна присутствовала только при самой развязке.
— Слышу я, — рассказывала она Анне Васильевне, — Петюнька не своим голосом кричит. Я и бегу. А он стоит, костылем машет, а другой рукой Пумку держит за шиворот. А собачища чужая знай скачет, Пумку достать хочет, а Петюнька не дает.
От Пети не скоро удалось добиться связного рассказа.
— Он Чернушку хотел… — всхлипывал мальчик*,— Чернушку хотел разорвать. А Пумка ка-ак кинется и его прямо за морду хвать. Чернушка — к дереву. А собака опять за ней, а Пумка опять ее за морду. Чернушка на дерево вскочила. И собака тогда Пумку, Пумку моего…
И он со слезами прижал к себе щенка.
Пумка весь дрожал и то повизгивал, то рычал — переживал происшествие. Анна Васильевна, сама растроганная и взволнованная, осмотрела его. Из прокушенного плеча немножко сочилась кровь, но других повреждений не было.
— Не плачь, — успокоила она Петю, — цел твой Пумка. А за Чернушку мы ему большую кость дадим.
Пумка, герой и победитель, получил за этот день больше ласк, чем за все предыдущие.
За обедом Анна Васильевна, против всяких правил, позвала Пума в столовую и сама дала ему большую кость с мясом. Герой торжественно улегся с нею посреди комнаты, окруженный восторженным вниманием ребят.
— Грызет-то как ловко! — восхищался Сергушок, точно Пум и это сейчас делал особенно, по-геройски.
Чернушка, распустив пушистый черный хвост, ласково, подошла к нему.
Шерсть на спине героя угрожающе встопорщилась.
«Рррммм!» — сказал он и крепко вцепился в кость.
«Мурр, мурр», — благодушествовала Чернушка и протянула мордочку к самой кости.
«Рррр-ав!» — разразился Пум и, бросив кость, угрожающе повернулся к Чернушке.
В один миг она взлетела на самый верх буфета, к рыжему Ваське, перепуганная не так Пумкиным рыком, как общим громким смехом.
— Ой, не могу! — покатывался Сергушок. — Ой, уморил! Сам от собаки спас и сам же из-за кости…
Один рыжий Васька был очень доволен. «Фшш, я ж говорил, — торжествовал он. — Я ж говорил: собака — собака и есть».
Петя огорчился опять чуть не до слез.
— Гадкий ты пес, — укорял он Пумку, — опозорил меня при всех. Ну, подожди же!
На следующий день он явился в кухню с большой чашкой в руках.
— Тетя Домна, — сказал он, — дай мне, пожалуйста, чего-нибудь повкуснее. Не могу терпеть, что Пумка — жадюга. Я его выучу. Только никому не скажи, ладно?
— В ликбез, стало быть, определить хочешь? — смеялась Домна и щедрой рукой налила в чашку жирного супа.
— На тебе, и с хрящиком. Ничего только у тебя не выйдет. Сказано ведь, собака — пес!
Но Петя, взяв на руки Чернушку, уже присел в углу за печкой.
— Вот увидишь, — отвечал он. — Пум, поди сюда!
Прошло десять долгих дней. Работа по «ликбезу» в чуланчике за кухней осталась тайной для всех, кроме тетки Домны. И наконец настал вечер торжества.
— Анна Васильевна, — сказал за ужином Петя. — Можно мне Пума при всех покормить? Один только раз. Я что-то покажу. Можно? Спасибо! Пум, Чернушка, ко мне!
И рыжий Васька с обидой и злостью увидел с верхушки буфета, как два маленьких носа — розовый и черный — дружелюбно уткнулись в чашку с вкусной едой.
Дети были в восторге.
— Ну и Пумка! — кричали они вперебой. — Ну просто как человечек, все понимает!
А Васька смотрел-смотрел с буфета, отвернулся и зевнул от обиды:
«Еще кошка называется. С собакой из одной чашки ест. С голоду умру — не стану. Мяауу… Фф-пшш!»
Петя утром вышел на двор и устроился с книгой на скамейке под старой липой. Это было его любимое место: здесь можно и почитать, и полюбоваться, как Пум с Чернушкой в догонялки играют. Но сегодня у них что-то игра не ладилась. Чернушка вышла на крыльцо и разлеглась на самом солнышке. Пум перед ней и прыгал, и на передние лапки припадал — делал вид, что, хочет на нее наброситься, а она вовсе на него смотреть не хочет, даже отворачивается.
Наконец Пум вспылил, тявкнул сердито и дернул капризницу за кончик хвоста: вот же тебе!
И тут… — Петя даже приподнялся на скамейке — Чернушка с шипением вскочила и хлоп лапкой по Пумкиному черному носу. Пум себя не помнил от обиды. Он рычал и лаял уже по-настоящему и, может быть, теперь щипнул бы Чернушкин хвост и посильнее, но она снова зашипела и прыг к двери. Только ее и видели.
Пум долго не мог успокоиться, подбежал к Пете и с визгом ему жаловался, потом бросился к двери и зарычал в щелку — погоди, мол, сочтемся!
Но Чернушка не отозвалась и на двор больше не вышла.
Пум до того расстроился, что даже за воробьями гоняться не захотел, хоть они у самого его носа драку затеяли. Лег около Пети, положил морду на лапы, ну просто как взрослый серьезный пес. Лежит и вздыхает.
Скоро зазвонил звонок к воскресному обеду. Все собрались очень быстро. Кому неизвестно, каковы воскресные пироги тети Домны! Но кроме пирогов оказалась еще и новость. Валя, как всегда, к обеду чуть опоздала, прибежала, когда все уж за столом сидели, да как крикнет:
— У Чернушки котятки! У Чернушки котятки!
Где? где? — закричали все разом, стулья задвигались, все собрались выскочить из-за стола, но тут Анна Васильевна вмешалась:
Нет никаких котят. Что ты выдумала, Валя? Садись скорее на место, садитесь все!
Нет, правда, — торопилась Валя, — то есть да, нет котяток. Только будут. Тетя Домна в корзинку подушку положила, а Чернушка сразу поняла, что ей. Она такая умная, сама в корзинку прыгнула. У тети Домны в комнате.
Ребятам даже пирогов расхотелось, до того было интересно посмотреть на Чернушку в корзинке, но Анна Васильевна почти рассердилась (совсем сердиться она не умела).
— Не будете смирно сидеть, никому на Чернушку в корзинке смотреть не позволю, — пригрозила она.
Пироги ели нехотя: у всех на уме были котята. Всем было интересно, одному Пуму очень грустно. Ему ведь непонятно, почему веселая Чернушка сразу с ним раздружилась.
- Предыдущая
- 7/10
- Следующая
