Солнечные дети тёмной планеты - Лавров Владимир - Страница 2

• Предыдущая
• 2/91
• Следующая

Перед вторыми воротами никого не оказалось. Воины рывком преодолели расстояние до внешних ворот и оглядели окрестности через маленькие смотровые окошки.

— Драконов нет! Открывай! — подал обычную команду командир караула. Где-то над воротами зашумела падающая вода, и ворота распахнулись. Когда вы живете рядом с драконами, то скорость открывания и закрывания двери может иметь жизненное значение. Поэтому наружные ворота открываются у нас не людьми, а специальным механизмом, к которому проведена труба от озера на вершине нашей скалы. Падающая вода закрывает ворота быстрее, чем человек хлопает ладошкой.

Толпа работников бросила болтать и хлынула из пещеры по разным промыслам, поправляя на спинах самострелы. Все торопились, чтобы успеть сделать хоть что-нибудь до тех пор, пока не упадёт темнота и не выйдут на охоту драконы, ядовитые белки и прочая нечисть.

Считается, что драконы выходят на охоту только ночью. Но некоторые драконы об этом не знают, и тому, кто ходит по поверхности, приходится быть очень осторожным. Впрочем, драконы — не главная опасность. Наземные ящеры могут быть намного более опасными. Или белки. Или гномы. Или волки.

Мы двинулись по тропинке к нашему наделу. На наше счастье, первое время направления совпадали. Вскоре мы прошли Загородку. Основные поля вокруг всех пещер окружены укреплениями, которые не дают проникать внутрь крупным животным. Где-то это естественные скалы, а где-то — деревянные стены в три роста человека. Вне зависимости от устройства они называются «Загородка». В нашей пещере Загородка образована, в основном, обрывистыми скалами. Для прохода через Загородку устроены специальные мостики, которые на ночь поднимаются. Внутри Загородки выращиваются жизненно необходимые продукты — злаки, иногда клубни. Всякую морковку, фрукты и зелень высаживают далеко за Загородкой. Взрослые, как правило, работают внутри Загородки. Собирают яблоки и пропалывают морковку дети. В этом жестокая правда нашего мира: вероятность погибнуть за Загородкой выше, в этом случае родители смогут родить себе ещё одного ребёнка. А если погибнут родители, умрут от голода и дети.

Когда мы свернули к северному утесу, никто уже не мог нас видеть. Порядок нашего следования всегда один и тот же: впереди Найва, посередине малолетки, сзади я. В руках самострелы, за спинами тяпки и торбочки с лепешками. Так нас учат в школе. Самое опасное место — сзади. Всякая нечисть больше всего любит нападать сзади. Поэтому последними идут мужчины. Приходится смотреть и вперед, и назад. Два взгляда вперед, один назад. Медленный поворот головы направо — назад, резкий налево — назад. Потом наоборот. Так никакая нечисть не сможет подобраться к тебе незамеченной. Этому учат на уроках природоведения. Мы стараемся учиться хорошо. Найва — отличница. Я… ну, почти отличник. Тот, кто учится плохо, живет очень недолго.

Мася с Милой беззаботно болтали, восторженно обсуждая каждый встречный цветочек. Как же, с ними старшие брат и сестра, значит, ничего плохого произойти не может. Как я хотел бы иметь их беззаботность… Рощицу у пещеры мы преодолели без сложностей, как и положено преодолевать рощицы, бегом. Так белки, удавы или гномы имеют меньше шансов наброситься на тебя из засады. Никого из нечисти не было, только одинокая ядовитая белка шмыгнула за дерево. Летом они неопасны, а вот зимой, когда у них заканчиваются запасы, они могут навалиться сразу большой стаей… Впрочем, в роще у пещеры редко появляется кто-либо из живности. За рощей начиналось ржаное поле семьи Баевых. Мы немного расслабились.

— Как думаешь, может, принесем маме несколько огненных цветков целиком? Мама будет рада. Скажем, что нашли у поля, — внезапно предложила Найва.

Я обдумал это предложение со всей серьёзностью.

— Нет, догадаются, ругать будут.

— Ага, — легко согласилась Найва.

Я заметил во ржи шевеление. Кто-то пробирался к нам в глубине травы. Я произнес краткий условный сигнал, и мы замерли. Мой самострел и самострелы малышей направлены на рожь, Найва целится в другую сторону. Шевеление может быть отвлекающим маневром. Неведомая зверушка передумала идти в нашу сторону и то ли ушла, то ли затаилась. Мы продолжили движение.

День был прекрасен. Это был не тот жаркий летний день, когда от жары не хочется даже думать, а один из тех дней, когда тепло настолько, что даже ветер с океана не холодит, но при этом и не жарко. Наши малыши наслаждались теплом со всей возможной силой. Они разбаловались так, что несколько раз чуть не сошли с тропинки. Пришлось пару раз призвать их к порядку. Вторая заповедь, которую нам внушают на природоведении: «Никогда не сходи с тропинки». А первая — «Если увидел дракона, то убегай, не оглядываясь».

До северного утеса мы шли больше часа. Мася с Милой никогда ещё не заходили так далеко от пещеры, а тем более, никогда не видели панорамы Внутреннего моря с северного утеса. Они пришли в восторг от видов. Скажу честно: там есть, на что посмотреть. Наш народ редко ходит сюда, поля лежат намного ниже. Тут нет ничего полезного, хотя и очень красиво. Но нашему народу некогда думать о красотах, а тем более любоваться на них.

Мы с Найвой принялись за сбор лепестков огненных цветков. Малолетки наохались вволю и решили присоединиться. Впрочем, пользы от них было очень мало: ну зачем, зачем нужно каждый лепесток подносить к глазам, разглядывать по минуте, и только затем класть в мешок? Мы с Найвой успевали собрать, наверное, в сто раз больше, чем наши пятилетки. Но мы все равно их хвалили.

Приготовленные для лепестков торбочки быстро заполнялись. Ещё немного — и мы сможем пойти полоть морковку. Вдруг Мила испуганно спросила: «Ой, кто это?». Мы с Найвой подняли головы (малыши работали чуть выше по склону, там, откуда они ранее наблюдали море). Малыши стояли и смотрели на что-то среди камней, недалеко от убежища. У меня отлегло от сердца: если бы они смотрели в небо…

В траве, среди цветов, обнаружился человеческий костяк, на котором сохранилась совсем тонкая, ссохшаяся кожа и немногие клочья плаща. С ужасом мы с Найвой смотрели на костяк. Скорее всего, дракон или один из хищных ящеров загнали бабушку в убежище, продержали там до темноты, а ночью её и застал Сгусток Тьмы. Последний раз бабушка, когда уходила, то говорила, что идёт собирать лечебные травы. Мы искали её в низинах, где обычно собирают разную ромашку… а она, оказывается пошла за высотными травами.

Об этом явлении говорили только шепотом, когда взрослые не слышали, а детям хотелось попугать друг друга. Главный Ведун говорил, что такого не бывает. Старая, страшная легенда про Сгустки Тьмы. Как будто у двоих воинов, которые сторожили ночью ворота, однажды погас факел. А когда второй воин зажег факел, то увидел, что его товарищ умер — и не просто умер, а превратился в иссохшую оболочку с голыми костями, как будто что-то съело его изнутри. Рассказывали, что Сгустки Тьмы подкрадываются только в темноте и высасывают из человека жизнь.

Все взрослые говорят, что этого не бывает и что это детские страшилки. Но у воинов, которые охраняют ворота, почему-то всегда горят два факела и одна масляная лампа, а у вторых ворот все щели всегда затыкают на ночь маленькими веревочками и обмазывают глиной. Теперь мы видели, что все самые ужасные сказки про Сгустки Тьмы подтвердились. На лужайке среди прекрасных алых цветов лежали останки нашей бабушки.

Бабушка пропала примерно год назад. Дедушка тогда очень горевал. Для нашего народа это частое событие: люди уходят и не возвращаются. Кого-то перехватывают драконы, некоторым под одежду заползают ядовитые гусеницы, кто-то засыпает на поле от переутомления и не успевает к закрытию врат. Отставших у нас не ждут: ворота должны быть закрыты к определённому времени, иначе может погибнуть все племя. Об этом знают все, даже дети.

— Почему вы молчите? — спросил Мася. Он не помнил бабушкин плащ и не узнал погибшую. Мы с Найвой помнили очень хорошо. Знать, что бабушка пропала — это одно. А видеть её вот так — это совсем другое. Бабушка лежала недалеко от входа в убежище, подогнув под себя одну ногу — видимо, упала так, как бежала.

• Предыдущая
• 2/91
• Следующая