Выбери любимый жанр

Уик-энд на берегу океана - Мерль Робер - Страница 39


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта:

39

Когда разорвалась первая бомба, Майа почувствовал почти облегчение. В полумраке погреба он разглядел, как округлились и блеснули глаза Жанны. Они просили о чем-то, звали. Прошло несколько секунд. И на этот раз бомбы начали падать одна за другой. Жанна кинулась к Майа, словно подброшенная пружиной. И крепко обхватила его обеими руками.

Под ними сотрясалась земля. Все пустые бутылки в погребе начали подрагивать в своих ячейках, время от времени неуклюже подпрыгивая, будто стремясь покинуть свое убежище. И одновременно колбасы, висевшие вокруг Майа, пришли в движение и заплясали у его лица. Даже нагнуться он не мог, чтобы избежать их прикосновения, потому что Жанна обхватила его так крепко, что он очутился как бы в тисках. Он попытался было отклониться, но при каждом движении задевал колбасы, те наталкивались на соседние, и потом уже вся бечевка со своим грузом начинала раскачиваться. А кругом рвались бомбы. При каждом новом разрыве весь дом сотрясался еще сильнее. Еще выше подпрыгивали на полках пустые бутылки. Теперь уже плясало все – веревки с колбасами выделывали неловкие резкие движения, словно марионетки в руках кукольника. Майа снова попытался увернуться от их ударов и согнул было колени, но долго простоять в такой позе не смог, так как Жанна всей своей тяжестью повисла на нем. В конце концов он махнул рукой и так и остался стоять во весь рост среди разбушевавшихся колбас, и ему чудилось, будто голова его – огромный шар, окруженный пришедшими в движение кеглями. А бомбы все рвались. Сейчас домик вздрагивал уже непрерывно. Двум-трем бутылкам удалось-таки сорваться с полок на землю, а колбасы вокруг его головы закружились еще быстрее, словно в какой-то лихорадочной пляске.

Теперь над ними беспрерывно раздавался сначала свист входящего в пике бомбардировщика, потом более отчетливый свист падающей бомбы и под конец, уже совсем рядом, неотвратимый грохот разбушевавшегося металла, так словно к платформе метро подходит поезд, но этот грохот шел сверху, пробегал перпендикулярно земле с мучительно знакомым свистом пневматических тормозов и воздуха при остановке вагона. Сам разрыв казался уже пустяком. Слышать его было почти облегчением. Значит, все уже позади, Майа снова ждал разрыва и в отчаянии напрягался всем телом.

Он нагнул голову и увидел, как сотрясаются от рыданий плечи Жанны. Она лихорадочно жалась к нему бедрами, животом, судорожно вздрагивая, как будто хотела проникнуть в его тело, как в укрытие. Вокруг головы Майа по-прежнему плясали колбасы, взлетая во всех направлениях с неуклюжей упругостью. Время от времени они легонько ударяли его по лицу, а иногда толкали его сзади в затылок – словно в шутку. В какую бы сторону он теперь ни обернулся, в полумраке погреба он видел только колбасы: красные, раздутые, нелепые. Целую армию колбас, словно чудом державшихся в воздухе, прыгающих, безмолвно подскакивающих во всех направлениях с какой-то тяжеловесной грацией. Иногда бутылка, сорвавшись с полки, падала на пол с легким стуком, описывала вокруг собственной оси два-три пируэта и застывала так, какая-то растерянная, с глупо разинутой пастью. Вскоре вокруг них собралось с полдюжины бутылок. Майа почувствовал, что где-то в глубине его души зреет неудержимое желание громко расхохотаться.

Жанна подняла к нему голову и открыла рот. Но он не расслышал ее слов. Несколько раз она раскрывала и закрывала рот, как рыба в аквариуме. Он нагнулся и заорал ей в ухо:

– Не слышу!

Она нагнула голову и снова спрятала личико на груди Майа. Так они стояли вдвоем в сыром полумраке погреба, нелепо обхватив друг друга, – она в разорванной кофточке, вокруг его головы тяжеловесно плясали колбасы, словно толстяки, которые задумали вдруг подражать «герлс», а кругом подпрыгивали дюжины пустых бутылок среди оглушающего нескончаемого грохота, будто наступило светопреставление.

И тут Майа охватило желание. Он почувствовал, как оно возникло, как постепенно овладело им целиком. В висках стучало, и он тоже изо всех сил прижал к себе Жанну. Глаза застилал туман. Все вдруг кругом расплылось, смешалось. Было только это юное тело, которое он жадно прижимал к себе, был только этот сокрушительный, подступавший со всех сторон грохот, и время от времени мягкие короткие шлепки колбас по лицу или по затылку. И бутылки, которые одна за другой выпрыгивали из своих ячеек. Он прижимал к груди Жанну, как будто хотел вобрать ее всю без остатка, заключить в себе и растворить в себе ее тело. Какая-то лихорадочная сила подхлестывала его, и он тоже начал дрожать и конвульсивно жаться к девушке, как будто тоже вот-вот пустится в пляс. Однако страх не проходил. Он был в нем, притаился в каком-то уголке тела… В самом его желании трепетал этот страх. Теперь легкие тычки сыпались на него со всех сторон, иногда он отшвыривал колбасы, словно бык, доведенный до бешенства бандерильями. Он остро желал Жанну, желал с маниакальным ожесточением, и в то же время ему было страшно. Страх по-прежнему гнездился в нем. Страх словно бы раскачивался на кончике нитки. И страх и желание. Он, Майа, тоже раскачивался на кончике нитки. Значит, вот она жизнь? Пустые бутылки, пляшущие колбасы. И он, Майа, на кончике нитки. И Жанна тоже на кончике нитки. И все женщины и все мужчины на всей земле в ожидании, когда их убьют. Вдруг Майа закинул голову и расхохотался. Но с губ его не сорвалось ни звука. Однако он хохотал и хохотал так сильно, что даже плечи тряслись, и если бы кто-нибудь увидел его сейчас, со спины, он решил бы, что Майа рыдает.

* * *

Когда они выбрались из погреба, Майа взглянул на часы, увидел, что уже полдень, а значит, ребята ждут его с обедом и беспокоятся, что его нет. Он хотел было немедленно уйти, но вспомнил, что пол в спальне залит кровью и что он обязан помочь Жанне смыть кровь. Он попросил дать ему половую тряпку и тазик, и у них тут же в прихожей произошел резкий разговор, потому что Жанна непременно хотела сделать все сама. В конце концов она уступила, пошла на кухню, быстро вернулась с тряпкой и тазиком. По лестнице он поднялся первым.

Встав на колени около того места, где лежал великан, Майа, свернув тряпку жгутом, стал собирать с пола кровь. Когда тряпка промокла насквозь, он выжал ее над тазиком. Руки его сразу же стали красными. Несколько раз он повторил эту операцию. Жанна стояла рядом, нагнув голову. И следила за его движениями.

– Бросьте, – сказала она. – Вы не умеете мыть пол. Дайте мне тряпку. Я буду вытирать, а вы выжимайте, у вас руки сильнее.

Он вручил ей тряпку и, растопырив руки, чтобы не запачкать куртки, ждал, когда Жанна кончит вытирать пол. Когда тряпка снова намокла, она протянула ее Майа, и он снова выжал ее над тазом. Несколько минут оба трудились в молчании, и вид у них был дружеский, мирный, как у молодоженов, которым радостно заниматься вместе домашним хозяйством.

– Вот и все! – сказал Майа.

Он тяжело поднялся с коленей, встал рядом с Жанной и опустил глаза. Он смотрел на стоявший у его ног таз. Таз был до краев полон.

– Сейчас пойду вылью, – сказала Жанна оживленно-озабоченным тоном. – Принесу ведро воды, и мы помоемся.

Он ждал ее, не опуская запачканных рук. Кровь уже засохла, и руки стали черные, липкие. На лестнице послышалась какая-то возня, и Майа догадался, что Жанна вытирает следы крови на ступеньках. Когда она вернулась, оба сполоснули руки в одном тазу, чтобы сэкономить воду, потом по очереди вымыли лицо. Жанна принесла два полотенца. Вытираясь, Майа заметил, что Жанна пристально смотрит на него.

– Жюльен.

Подняв брови, он вопросительно поглядел на нее.

– Нет, я просто так.

Но тут же проговорила:

– Вам неприятно, что я зову вас Жюльеном?

– Нет.

– Вы не хотите поесть? Я могу что-нибудь приготовить. Я быстро.

– Я не голоден.

– А выпить не хотите? Вам пить не хочется?

– Нет, – солгал Майа.

– Жюльен!

– Да?

39
Мир литературы

Жанры

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело